Читать онлайн «Свенельд. В полночь упадет звезда»

Часть первая

Глава 1

Хмурым утром предзимья, под одним из первых снегопадов, в Олегов город Киев въехал великан. Мелкий снег слепил глаза, мешал смотреть, и оттого эта удивительная фигура казалась мороком – вестником зимних вьюг; протри глаза, отдерни снеговую завесу – и не будет никакого волота верхом на вороном коне.

Но волот был настоящий – ростом в четыре локтя с лишним, и снаряжен как на бой – в высоком островерхом шеломе с бармицей, в кольчуге, с угорским луком в берестяном налуче, с полным кожаным колчаном стрел, с щитом на седле, а возле пояса у него был угорский же меч и кистень с каменным билом. Конь, хоть и крупный, был все же всаднику не в версту, и вместе они выглядели так, будто обычный человек вздумал прокатиться на черном козле. Но смеха вид путника не вызывал – только изумление и боязливый трепет, как перед порождением Темного Света. И пора стояла подходящая – сумрачные дни перехода с лета на зиму, когда преграда истончается и в белый свет выходит множество опасных гостей.

Появился великан, как и положено, с закатной стороны, с Моравской дороги. Люди на его пути хоронились за тыны, за углы, за кусты; иные, услышав о чуде, бежали поглядеть поближе и тоже прятались, изумленно ойкнув: и вправду волот! В толпе обычных людей он бы так же бросался в глаза, как конь среди козьего стада. Не замечая изумленной толпы, волот проехал предградья, миновал старый жальник и приблизился к Киевой горе. Осмотрев ее снизу – срубную стену на валу, ворота, – он будто впервые обнаружил поблизости людей и обернулся.

Все, кто шел за ним в почтительном отдалении, отшатнулись.

– Эй, люди добрые! – окликнул волот. Голос у него, против ожидания, оказался звонкий, да и бороды не имелось, стало быть, исполин был молод. – А что, князь ваш, Олег, на этом пригорочке живет?

Поначалу никто ему не ответил: каждый надеялся, что окрик относится не к нему, больший хоронился за среднего, средний за меньшего…

– Нет! – звонко выкрикнул мальчишка лет восьми-девяти, кажется, единственный, кто без боязни таращил круглые глаза. В этом возрасте любое диво еще воспринимается как должное. – Там бояре сидят!

– А где же князь? Поди сюда, воробей, не бойся! – Волот улыбнулся, и его румяное лицо показалось даже миловидным.

– А князь вон тама! – Мальчишка показал на Олегову гору. – Подалее проехать!

– Дорогу покажешь? А я тебя на коне прокачу.

– Взаправду?

– А то как же?

– Не лазь, малец, – опасливо предостерегли из толпы.

Но мальчишка, не слушая, подошел к волоту, продолжая зачарованно его разглядывать. Еще бы – у того все было больше, чем у людей, от черевьев до шлема. Каждый из его поршней был так велик, что иная баба могла бы в нем белье мыть, как в лохани.

– Давай! – Волот протянул руку – ладонь была с хорошую миску, – подхватил мальчишку и посадил перед седлом.

– Как тебя звать?

– Веляк.

Волот хмыкнул от этого несоответствия имени и его обладателя^[1].

– Ну, поехали!

Веляк – названный так, надо думать, в надеждах на будущее, а пока щуплый, белобрысый мальчик с покрасневшим от холода носом, в потертом заячьем кожушке, – сидя перед великаном, напоминал воробья.

– На одну ладонь положит, другой прихлопнет, – пробормотал кто-то в толпе.

– На один зуб ему придется!

– Матери-то скажите!

– Это чей был?

– Да Белегостя-кожемяки.

– Смотреть за дитем некому, вот и попал…

Между киевскими горами теснились дворы, сады, огороды, и конь шел шагом, иначе подавил бы народ. Порой попадался воз, чей хозяин, завидев едущего навстречу доспешного^[2] волота, замирал в изумлении, и тому приходилось придерживать коня и ждать, пока встречного добрые люди вытолкают с дороги. То и дело доносились выкрики, кто-то приседал, прячась за плетнем, чтобы тут же выглянуть опять: любопытство пересиливало страх.

– Ой божечки!

– Князю скажите! За отроками посылайте!

– Да он сказал, к князю и едет.

Такие гости не приходят просто так. Что за весть уроженец Темного Света несет князю Олегу, всему Киеву-городу? Вызов на бой? Требование дани? Сватовство Кощея к княжьей дочери?

Сопровождаемый суетой и гулом, волот стал подниматься на Олегову гору. Здесь пошли дворы богатые: Олеговых бояр, воевод и торговых людей. Хозяева выходили к воротам и разевали рты, а потом тоже шли следом.

– А ты издалека ль путь держишь? – деловито осведомился тем временем вожатый.

– С гор Угорских, из земли Трояновой.

– Ты там живешь?

– И я живу, и весь род мой.

– А к нам зачем?

– Много будешь знать – скоро состаришься! – Молодой волот улыбнулся.

– Все так говорят… – с такой привычной горечью вздохнул мальчик, что волот рассмеялся. – Тебе хорошо, – добавил Веляк, – тебе небось сроду не говорили: ты-де мал еще!

Волот аж в седле покачнулся от хохота. Тут и кияне начали несмело улыбаться: тот, кто так звонко смеется, едва ли может быть опасен.

– Вон княжьи ворота! – Веляк показал вперед.

– Ну, спасибо, что проводил!

Перед княжьим двором волот придержал коня и ловко спустил Веляка наземь. Помахал ему ручищей и проехал к воротам.

Ворота были открыты, но в проеме выстроились человек десять Олеговых гридей: тоже в наскоро надетых шлемах, передний ряд – с щитами и топорами, задний – с копьями.

– Стой! – выкрикнул десятский. – Кто таков? Чего надо?

Они не всех незнакомцев так встречали, но при виде этого десятский подрастерялся.

– Будьте живы, кияне! Надо мне князя повидать, Олега, – спокойно сказал волот. – Зла ему не мыслю, мать-сыра-земля мне послух. Он дома?

– Оружие сдай, – более мирно, но с оттенком настороженности ответил десятский. – Не положено у нас кому попало к князю с оружием заходить.

– Положено – сдам, – согласился волот.

Длинное, просторное здание гридницы – во время пиров там усаживались за столы человек триста, – состороны двора имело просторное гульбище, где можно было поставить столы еще человек на сто. Сейчас там толпились гриди, во все глаза глядя на диво. Челядь позабыла работать и застыла кто где. Сойдя с коня, волот привязал его у коновязи, оставил при нем кистень, меч, топор и саадачный пояс^[3], потом повернулся.

– Все? Проводите меня к князю Олегу, добро сотворя^[4].

Его спокойствие, вежливость, миловидное юное лицо и звонкий голос и нравились, и усиливали настороженность: от существа такого роста ожидали другого, и гриди, едва увидев гостя, было настроились на драку.

– Пойдем! – сам Рандольв, Олегов сотский, кивнул великану, приглашая за собой.

Но как странно было кивать тому, кто возвышается над тобой на две головы! Рандольв, мужчина средних лет, не считал себя обиженным ростом и силой, но сейчас испытал давно забытое ощущение – будто ребенок перед взрослым. Это его злило, но он держал себя в руках – не злятся на чудо. Все время хотелось протереть глаза, сморгнуть морок, чтобы увидеть стоящее перед тобой существо обыкновенным, как все. Но не получалось, и оттого Рандольва, как и прочих, не оставляло ощущение, будто эта встреча ему снится.

Следуя за Рандольвом, волот вошел в гридницу и между двумя рядами резных столбов, поддерживавших кровлю, двинулся в дальний конец. Князь киевский – русы и варяги звали его Хельги Хитрый, а славяне – Олег Вещий, – сидел на высоком сидении с резной спинкой, а у ног его лежали две огромные собаки-волкодавы: кобель пепельно-серый, а сука, его мать, почти белая. При виде неведомого гостя они подняли головы над вытянутыми длинными лапами, но остались спокойны: они привыкли к множеству чужих людей и были приучены ничего не делать без приказа.

– Вот так гость у меня! – Князь очарованно покачал головой. – Не думал, что найдется где-то еще один такой… Откуда ж ты?

– С гор я Угорских, из земли Трояновой, – гость вежливо поклонился. – Будь жив, Олег! Отчего же мне не быть? Весь род наш искони там проживет в горах каменных, в пещерах глубоких.

– Что же привело тебя?

– Службы ищу. Слыхали мы, что князь киевский Олег и славою славен, и силою силен, и богатством богат. Хочу к тебе в дружину оружную наняться.

Вошли несколько женщин: княгиня Бранеслава и младшая Олегова дочь, Брюнхильд-Стоислава. Обе они, как и сам Олег, были одеты в белую «печальную сряду» по Гриму, сыну Олега и Бранеславы, полгода назад погибшему в сражении с хазарами на далекой реке Итиль. Но если княгиня – побледневшая, постаревшая от горя, в белом походила на печальную богиню Желю, то Брюнхильд – рослая, статная, с длинной золотой косой, с золотыми моравскими подвесками на очелье и золочеными застежками варяжского платья на плечах – напоминала Солнцеву Деву, одетую в облако и убранную лучами.