Моему старшему сыну всего десять лет, впереди у него тот самый пубертатный период, которого боятся все современные родители, и уже сейчас меня предупреждают, что я буду слышать слова: «А вас никто не просил меня рожать». И я к этому внутренне готовлюсь, надеясь, что меня пронесет, ведь мои родители от меня такого не слышали. Но где-то глубоко, на задворках моего мозга, я даже представляю, как в свои тридцать лет сын пойдет к психологу, который, как они обычно делают, закопается в его детство, – и мой ребенок скажет, что отец был помешан на порядке в квартире, ограничивал компьютерные игры, слишком много работал, заставлял зарабатывать с ранних лет и постоянно чего-то от него хотел, нанося ему всем этим (и чем-нибудь еще) непоправимые психологические травмы. Или не скажет. Кто же его знает?

А если все-таки скажет и захочет со мной поговорить об этом, то я отвечу ему: «Ты прости меня, сынок. Я воспитывал тебя открыто и искренне, тогда я думал, что это правильно, но да, я был несовершенен как отец. Однако я точно знаю одно: я честен перед тобой, потому что на тот момент сделал все что мог».

А бывают ли совершенные родители? Ну, если только не брать блогеров?

Возможно, где-то во Вселенной есть такая идеальная планета идеальных мам, пап и их деток, играющих в мяч на белоснежном песке, питающихся только экологически чистыми продуктами и поющих возле костра по вечерам семейные романсы, но на нашей планете я таких не знаю. Точнее, знаю людей, которые себя такими считают, но, думаю, и их детям, когда те вырастут, будет в чем их упрекнуть.

Сколько бы времени вы ни уделяли закаливанию с первого дня жизни или коучинговому подходу в диалогах с детьми, всегда найдется какой-то другой ребенок, который лучше разговаривает на английском языке или уже гастролирует со своим ансамблем «Песни и пляски» по стране. И вы снова будете корить себя за то, что вы несовершенный родитель или выбрали не ту методику воспитания.

Но это не значит, что нужно перестать развивать своих мальчиков и девочек и прекратить развиваться самому как родителю. Достаточно просто закончить рисовать идеальные картинки в голове и нервничать от несовпадения ожиданий с реальностью.

К сожалению, то, кем станут наши дети, зависит не только от нас и выбранной методики раннего развития. Ведь вы наверняка замечали, что у одних и тех же родителей при одних и тех же подходах вырастают совершенно разные дети? Почему так? А потому что никто не знает ничего.

Мне очень понравилась мысль французского философа и писателя Бернара Вербера, которая в свое время для меня многое расставила по местам: «В самом начале человеческая душа определяется тремя факторами – наследственностью, кармой, свободным выбором. Как правило, сперва они представлены в следующей пропорции: 25 % – наследственность; 25 % – карма; 50 % – свободный выбор»^[2].

То есть мы только на 25 % можем повлиять на то, каким будет наш ребенок, посредством наследственности, в которую, в свою очередь, включены качество генов, образование, место жизни и окружение. Сюда же можно добавить и выбор методик развития, по которым все сходят с ума, пытаясь найти лучшую для своего чада. На все остальное влияют уже сам ребенок начиная с младенческого возраста – своими решениями – и его ангел-хранитель.

Вот в рамках этих 25 % влияния на ребенка и можно рассуждать. А то и 12,5 %. Не исключено, что можно повлиять на то, какие гены ему достанутся от родителей, бабушек или дедушек. Только мне, например, непонятно, как это сделать.

Но на эти 12,5 % я буду влиять очень страстно. Хотя бы для того, чтобы быть честным перед собой, чтобы сказать ребенку, когда он придет от своего психолога в тридцать лет: «Сынок, я сделал все что мог».

А может, он и не пойдет к психологу.

Никто не знает ничего.

Пусть это будет первой татуировкой родителя.

2. Родитель – это профессия

Если бы мне пришлось еще раз воспитывать своего ребенка,

Я бы больше рисовала пальцем, а меньше указывала пальцем.

Я бы меньше исправляла, а больше устанавливала бы связи.

Я бы реже смотрела на часы, а больше смотрела бы вокруг.

Я бы меньше заботилась о том, чтобы знать, но знала бы, что надо больше заботиться.

Я бы больше путешествовала и чаще запускала бы воздушных змеев.

Я бы перестала играть в серьезность и начала бы серьезно играть.

Я бы больше бегала по лугам и чаще любовалась на звезды.

Я бы чаще обнимала ребенка и реже одергивала бы…

Я бы сначала строила самоуважение, а дом – потом.

Я бы реже была тверда и больше бы поддерживала.

Я бы меньше учила любить силу, а больше говорила о силе любви.

Дайана Луманс, психолог

Я хочу вам рассказать, с чего все началось. Почему я вообще решил изучать тему осознанного родительства.

Это одна из тех историй, которыми мне страшно делиться, ведь я такой молодец: и в бизнесе результаты хорошие, и все книги бестселлерами становятся, и залы большие на выступления собираются, и куча премий разных. А эта история меня точно не красит. Рассыплется сейчас вдребезги мой образ молодца… но я хочу ее рассказать, чтобы быть честным перед вами.

Каждый раз, когда я ее вспоминаю, у меня подкатывает ком к горлу и на глаза наворачиваются слезы.

Это произошло в 2014 году, когда Никите было три года. Я трудился тогда директором по продажам, и главным приоритетом в жизни у меня была работа. С ребенком мы виделись только по вечерам, когда я его купал, укладывал и читал ему книгу на ночь. Надо сказать, что большинство моих мыслей были о сотрудниках, Клиентах, продажах, конкурентах, обучении на Executive MBA, прибыли компании, личных доходах и где-то там, далеко не в первую очередь, – о ребенке. Я знал, что очень его люблю; но папа должен много работать, читать семьсот шестьдесят четвертую книгу о бизнесе, думать о том, чтобы быть успешным. А сын вырастет, увидит мой пример и станет таким же, как я.

И однажды у нас случился конфликт. Месяца за полтора до этого я заметил, что сын стал подвергать сомнению мой авторитет. Сначала он пытался мной командовать, кричать и спорить по мелочам. Он не реагировал на мои просьбы, протестовал даже против простых замечаний, типа «пора чистить зубы» или «время обедать», и в целом стал очень капризным.

Я с этим мириться не собирался. Я же топ-менеджер, в подразделении работают больше двухсот сотрудников, лучшие результаты в отрасли и все дела. И там, на работе, я вообще авторитетный перец, и подписчиков в моем блоге уже много, а тут какой-то маленький бунтарь не хочет беспрекословно выполнять мои указания, постоянно спорит и достает меня этим. Естественно, о том, что я встретился с кризисом трех лет, когда все детские желания сводятся к отстаиванию своей индивидуальности, я и слыхом не слыхивал. Я даже не подозревал, что такой кризис существует.

В тот день у меня было ужасное, просто отвратительное настроение, и я с утра думал, как решить очередную рабочую головоломку, а тут еще и сын опять не хотел что-то делать. В конце концов я сказал ему строго и громко: «Будет так, как я сказал! Мал ты еще, чтобы мной командовать!» И у моего ребенка началась истерика, он побежал в комнату, схватил игрушечный меч, прибежал ко мне на кухню и начал бросаться на меня с криками и угрозами. Я разозлился, отобрал меч и выбросил его, чем еще больше взбесил сына. Но и сам я тоже начал быстро закипать.

Никита снова схватил меч и подбежал ко мне в слезах и с криками. И тут он проорал фразу, которую не пожелаешь услышать никакому родителю. Он крикнул: «Я убью тебя!» – и направил свой игрушечный меч в мою сторону.

Если бы повернуть время вспять, то сейчас я бы просто сжал его в объятиях крепко-крепко и говорил бы: «Сынок, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!» – пока он не успокоится. Но в тот момент я вообще не понимал, что происходит со мной. Я вырвал у него меч, схватил кухонный нож, сунул ему в руку и начал кричать в ответ: «Давай! Убей меня! Убивай быстрее!»

И вот представьте сцену: мой маленький заплаканный трехлетний мальчик стоит с огромным кухонным ножом, я с красным и злым лицом перед ним, расставив руки в стороны, и кричу ему, чтобы он меня убил.

Секунды три Никита держал в руках этот нож. Потом у него затряслись его маленькие ручки, он бросил нож на пол и, еще больше захлебываясь слезами, побежал в свою комнату и хлопнул дверью. А я рухнул на колени и закрыл лицо руками. И первая мысль, которая родилась у меня в голове, была такая: «Ну я и *удак».

Это постыдная, ужасная, унизительная история, и я вам ее рассказал.

На тот момент я не прочитал ни одной книги по воспитанию детей. Я много работал и думал, что ребенок должен меня любить и уважать уже за это. Я не понимал, что такое родительство и как это – быть осознанным отцом. Меня никто никогда не учил базовым родительским навыкам, никто мне даже про них не рассказывал. После рождения Никиты ни один мой диалог не начинался со слов: «Итак, ты теперь папа, и это огромный новый мир, которому нужно себя посвящать». Я не знал ровным счетом ничего.

Я сидел на коленях и думал, что только отмороженный человек может себе позволить сделать то, что я только что проделал со своим сыном. Огромнейшая почва для рефлексии.

Почему мой сын так себя ведет? Какой у него мотив? Как я выгляжу со стороны как отец? Какие у нас с ним отношения? Что я сделал для того, чтобы мы с ним были друзьями? Эти вопросы я начал задавать себе и искать на них ответы.