– Так свидетель или подозреваемый?

– Ну, скажем так, гулявший… Он там был, когда приехал патруль. Это он вызвал полицию. Говорит, видел все, что произошло. И того, кто это сделал. Все видел, но побоялся вмешиваться… А мы думаем, что это он и сделал.

Она напряглась и помрачнела.

– И что вас заставило так подумать?

– Сама поймешь, когда на него посмотришь.

Лусия помедлила, вглядевшись в фигуры врача и медбратьев, хлопотавших наверху вокруг Серхио. На данный момент ничего другого она сделать не могла.

– Я хочу на него взглянуть сию же минуту.

Они спустились к машинам, стараясь не угодить в рытвину или лужу. Лусия почувствовала, как намокшие джинсы прилипли к ногам, а ботинки отяжелели от грязи.

Он стоял, опершись на кузов одной из машин SUV^[3], а по бокам застыли двое охранников в форме гражданской гвардии. Бледная кожа, узкое лицо с острым подбородком, светлые, почти белые брови и такие же волосы. На вид лет тридцати. В глаза Лусии бросились пятна крови на его оранжевом комбинезоне.

Когда она подошла, он поднял на нее глаза. Глаза были большие и совершенно детские, с красными веками и очень светлыми радужками. Первое, что ей захотелось, это схватить его за горло, но она удержалась.

– Это ты сделал?

Белобрысые ресницы моргнули, сбросив капли воды. Парень криво усмехнулся, и Лусии захотелось стукнуть его лбом об капот.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, это Он. Я Его видел…

– Кто это «Он»?

– Да Он же, черт побери…

Тут с холма раздался крик:

– МЫ ЕГО ВОТ-ВОТ ПОТЕРЯЕМ!

Лусия посмотрела на вершину холма. О дьявол! Она рванула к холму и полезла наверх так быстро, как только могла, скользя, падая и снова поднимаясь.

– Нет! Нет! Нет! Проклятье, нет! – Она карабкалась на леса, цепляясь за алюминиевые трубы.

– Эй! – крикнул ей один из спасателей. – Что вы делаете? Слезайте немедленно, леса не рассчитаны на такое количество людей!

Лусия не обратила на него внимания. Быстрыми движениями она взобралась на маленькую и очень неустойчивую платформу. Врач уже приступил к непрямому массажу сердца, что для висящего вертикально тела могло дать любой результат, кроме нужного. К груди Серхио были прикреплены электроды, но Лусия знала, что при такой влажности сердечную деятельность ничего не стоит нарушить.

Медбратья сурово уставились на нее. Один из них перебирал кнопки дефибриллятора.

– Чего вы ждете? Давайте! Разряд!

– Невозможно! – отозвался врач, не переставая качать протянутыми руками, упершись скрещенными ладонями в грудь Серхио. – Здесь много металла, да еще этот дождь… Есть риск, что его просто ударит током. А толку не будет никакого.

– Дайте мне эту штуковину! Мне вовсе не хочется вот так дать ему умереть и ничего не сделать!

Лусия попыталась выхватить аппарат у медбрата левой рукой – она была левшой, – но тот крепко держал дефибриллятор.

– Эй, перестаньте! Да вы больная! Это совершенно бесполезно!

– Ну, послушайте, пожалуйста, – запротестовал второй медбрат, – мы делаем все, что можем!

– Скажи ей, чтобы слезла с лесов, иначе я прекращу массаж! – бросил врач своему коллеге. – Пусть слезает! Сию же секунду!

Лусия колебалась.

Он был прав. Все усилия без толку. И она послушалась. Все трое медиков следующие тридцать минут не прекращали делать массаж сердца и искусственное дыхание.

Дождь все лил и лил. Лусия не могла оторвать глаз от бледного тела, которое без устали по очереди массировали медики под струями дождя.

– ОН МЕРТВ. Все кончено.

Медики один за другим, опустив головы, спустились с лесов. Смену в тот же миг приняли «космонавты» в белых комбинезонах.

Лусия почувствовала, как задрожали руки, потом конвульсивная дрожь охватила ноги и все тело. Тошнота подступила так стремительно, что она едва успела наклониться, как горло обожгло чем-то кислым, и все съеденное за обедом вперемешку с желчью оказалось на земле.

Часть I
Лусия

1

Вечер понедельника

Лейтенант Лусия Герреро внимательно изучала карту идентификации. Габриэль Агустин Шварц. Тридцать два года. Родился 18 марта 1978 года в Малаге. Зарегистрирован в Мадриде на улице Сан-Херонимо. Она подняла глаза. Светлые, почти белые волосы, узкое бледное лицо, бесцветные ресницы.

У парня были большие беспокойные глаза, постоянно перебегавшие из стороны в сторону, и слишком красные, слишком влажные губы.

– Габриэль Шварц, – констатировала она.

Глаза белобрысого остановились на ней.

– Нет, это не я… Я не Габриэль.

Она подняла бровь.

– А как же тогда тебя зовут?

– Иван.

– Иван… Как так, Иван?

– Иван.

– И кто же в таком случае Габриэль?

– Кто-то другой.

Лусия пристально на него посмотрела. Ее левая нога судорожно дернулась под столом. Она дергалась все время, с той минуты как ее хозяйка уселась за стол напротив белобрысого парня. СБН, синдром беспокойных ног…

– Ладно, э-э… Иван. Тебя обвиняют в гибели сержанта Морейры. – Едва она это произнесла, в желудке у нее словно образовалась пустота. – Ты это понимаешь?

– Это не я, – настаивал Иван, закусив губу. – Я ничего такого не сделал.

– Напоминаю вам, что, пока нет прямых доказательств обратного, мой клиент просто свидетель, – вмешался адвокат с напомаженными волосами, сидевший рядом со Шварцем.

Лусия взглянула на белобрысого, потом на адвоката, потом снова на белобрысого. Его детские глаза бегали по комнате из угла в угол.

– Там повсюду полно твоих отпечатков, – сказала она. – На теле, на кресте, на лестнице… и на орудии убийства. А на твоей одежде кровь жертвы…

– Это не я.

У него был такой испуганный вид… На убийцу он никак не тянул.

– Тогда кто?

– Рикардо.

– Кто такой Рикардо?

– Очень плохой человек…

– Вот как?

– Да…

Она попыталась не обращать внимания на пятна крови, проступавшие на ярко-оранжевом комбинезоне. О них надо позабыть, как и о распятом под дождем Серхио.

– А откуда ты знаешь, что это был он?

– Он сам мне сказал.

Она вздрогнула.

– Рикардо сказал тебе, что убил?

– Лейтенант, – вмешался дежурный адвокат, – учитывая… состояние моего клиента, я бы просил вас не принимать во внимание его последнюю реплику.

– Судить о том, что стоит, а что не стоит принимать во внимание, буду я, – решительно отрезала она. – Послушай, Габриэль…

– Я не Габриэль. Я Иван.

Его звали Габриэль Шварц. Вряд ли его имя часто встречалось в «Тиндере»^[4], зато в картотеке Гражданской гвардии он имел несколько приговоров за воровство с витрин и за продажу наркоты. В тюрьме ни разу не сидел, зато многократно попадал в психиатрические клиники.

Жил он постоянно с матерью. Но она умерла в феврале этого года, после чего Габриэль снова ненадолго попал в психиатрическую больницу. С его лечащим врачом связались, он был уже в пути.

Лусия встала и направилась в соседнюю комнату, где ее коллега Ариас и начальник Пенья следили за допросом на экране. Она сделала знак Ариасу:

– Давай. Теперь твоя очередь.

– Так ты думаешь, что у него действительно подмена личности? – скептически спросил Ариас. – Вид у него, конечно, как у полного придурка, но не исключено, что он просто ломает комедию.

Сержант Ариас страдал легким дивергентным косоглазием: глаза у него расходились в стороны – один смотрел вправо, а другой влево, – и свет по-разному отражался в каждом из глаз. Это придавало его взгляду некую необычность, отчего те, кого он допрашивал, чувствовали себя не в своей тарелке. Ариас это знал и умело играл на этом. И Лусия заметила, что результаты его допросов были всегда выше среднего уровня. Он кивнул, вышел из комнаты с экраном и вошел в допросную, где серые стены освещал яркий неоновый свет.

Лусия и Пенья – руководитель отдела убийств, похищений и вымогательств – следили за ним на экране. Пятидесятитрехлетний Пенья всегда был ухожен, имел вид благодушного отца семейства и гордился роскошными усами, которым уделял немало времени. На их земле он был самым добрым из всех, кого знала Лусия. А знала она многих: одна только Гражданская гвардия насчитывала 84 000 полицейских, а ЦОП, Отдел оперативной координации – в некотором роде центральная служба уголовной полиции – еще 400.

– Привет, Габриэль.

Голос Ариаса раздавался из динамиков, расположенных вокруг экрана. Он уселся напротив белобрысого.

– Да будет вам, господин полицейский, – нежно проворковал задорный женский голос. – Давайте серьезней! Разве не видно, что я вовсе не Габриэль?

На экране Габриэль Шварц коротко хохотнул, заведя за ухо прядь светлых волос. Затем выпрямил спину, скрестил ноги и положил руки ладонями на колени.

– А как же тебя зовут? – растерянно спросил Ариас.

– Я Марта. Мне нравятся ваши глаза, господин полицейский. Они очень красивые.

Лусия застыла на месте, увидев, насколько изменилось лицо Шварца. У нее возникло впечатление, что перед ней действительно женщина.

– Это еще что за цирк? – занервничал рядом с ней Пенья.

– Э-э… Марта, ты знаешь, почему здесь оказалась?