Слуги увидели карету, во двор высыпали. Плачут, в ноги кланяются – так обрадовались, что живой-здоровый царевич вернулся. Ведь ни слуху ни духу о нём не было.

Царь обнял Илью, прослезился.

– От короля Густава гонцы в сапогах-скороходах прилетали, сказали, что ты пропал, как сквозь землю провалился. Нашёлся! Принцесса тебя в мужья выбрала, теперь весёлым пирком да за свадебку!

– Не будет свадьбы, – покачал головой Илья.

– Это почему не будет?

Как узнал Еремей, что сбежал царевич от принцессы, опечалился.

– Воля твоя. Не хочешь Марту, женись на другой. Вот намедни гонцы были, ещё портреты принесли.

– Нет, батюшка, довольно принцесс заморских.

Еремей глазами сверкнул.

– О государстве ты подумал? Испокон веков мы заморских в жёны брали.

Илья в отказ. Ух, как рассердился царь, ногами затопал:

– Молоко на губах не обсохло! Поди прочь, щенок, вон из дворца, пока дурь из головы не выйдет!

– И уйду!

Схватил Илья шапку соболью и ушёл. Оська-шут за ним бежать хотел, но на царя глянул и заробел.

– Чего стоишь, олух! – напустился Еремей. – Беги за царевичем, чтобы ни один волос с его головы не упал!

Оська подхватил котомку с вещами, догнал Илью, закричал:

– Обожди, я с тобой!

Царевич остановился.

– Зачем со мной, Оська-шут? Идти мне некуда, разве что в берлогу медвежью. Ничего я не умею, только указы разные подписывать и сабелькой махать. Пропадёшь ты со мной.

– Авось не пропаду. В избушку лесничего пойдём. А не найдём избушки, так и берлога медвежья сгодится.

Царевич и шут свернули в лес, отыскали избушку лесничего. Внутри – печка, стол и лавка. Илья на печь забрался, Оська на лавке лёг. Молчат, думы думают каждый свою.

– Вернись к батюшке, Илья Еремеевич, – стал уговаривать Оська.

– Не вернусь. Лучше в лесу жить, чем с драконихой.

– А есть-пить что будешь?

Царевич задумался:

– Колечко у меня есть с драгоценным камешком. Вот ты завтра пойдёшь на торжище и продашь его.

Чуть свет собрался Оська-шут на торжище, колечко царевича в платочек завязал и в карман спрятал, чтобы не потерять. Пришёл и видит: стоит добрый молодец, красавец красавцем, и держит на ремне чёрный ящик. А внутри под стеклом, на синем бархате лежат золотые кольца, броши, цепочки, часы, серьги…

– Мил-человек! – окликнул Оська. – Не купишь ли у меня кольцо? Хорошее кольцо, дорогое.

Развязал Оська платок. Кольцо так и засияло.

Молодец глаза вытаращил:

– Богатое кольцо. Беру, сторгуемся!

Ударили по рукам, Оська деньги в кошель пересыпал. Решил походить, купить чего-нибудь царевичу. Набрал кренделей румяных, огурцов, яблок краснобоких.

Вдруг слышит, что зовёт его кто-то:

– Добрый человек! Купи у меня рушник!

Обернулся Оська-шут и увидел старушку маленькую да горбатенькую с рушником диковинным. Никогда Оська таких не видел: с одной стороны белый, с другой – красный, золотые птицы и цветы по краям вышиты.

Жалко стало Оське старушку. Думает, куплю рушник царевичу утираться.

– Почём продаёшь?

– Золотую монету прошу.

Оська попятился.

– Золотую монету за какой-то утиральник! Да ты что, белены объелась, бабка?

Та смеётся:

– Не белены, а блинов. Это не простой рушник – волшебный. Расстелешь его белой стороной, поставишь блюдо – а на нём блины появятся. И со сметаной, и с икрой, и с мёдом – каких пожелаешь. Расстелешь красной стороной – пирожков отведаешь.

– Да ты шутки шутишь, старая!

– Не веришь? Ну смотри!

Расстелила бабка рушник на коленях красной стороной, блюдо сверху поставила. Оська глазам не поверил: лежат на блюде пирожки румяные, дух сытный идёт от них.

Отведал один – вкусно.

– А давай, покупаю!

Заплатил Оська золотую монету за рушник, блюдо в придачу взял. Только уходить собрался, как рядом старичок словно из-под земли вырос, весь белой бородой зарос. Самовар в руках держит.

– Не нужен ли тебе самовар, добрый человек?

– Самовар-то нужен, – почесал вихры Оська, – а сколько просишь за него?

– Одну золотую монету и одну серебряную, – отвечает старичок.

– Эк тебя! Ищи другого простофилю.

– То не простой самовар, а волшебный. Нальёшь воду – он сам закипит, щепок и шишек не надо. А чай-то какой! Вкусный, душистый, на травах. Пойдём к колодцу и проверим.

Пошёл Оська со старичком к колодцу, плеснул из ведра воды в самовар, и тот безо всяких дров стал носиком насвистывать. Заплатил Оська старичку, унёс с собой самовар.

Прибежал к царевичу в избушку.

– Ну, Илья Еремеевич, смотри, что я купил! Золотыми монетами заплатил.

Схватился за голову царевич:

– Да ты что, Оська-шут, погибели моей хочешь?

– Не погибели – жизни хочу. Смотри!

Расстелил на столе рушник, блюдо поставил. Глядь – а на нём блины с мёдом. Горячие, румяные. Перевернул полотенце другой стороной – пирожки с картошкой появились. Налил воды в самовар – он сам по себе закипел.

Взял царевич блин, отведал, чаю попил.

– Что за диво! Чай не хуже царского, а блины как у нянюшки.

– И с мёдом, и с творогом, и с мясом – какие задумаешь. Всё волшебный рушник умеет, старушка сказывала.

– А зачем мне столько блинов и пирожков? – спрашивает царевич.

– Завтра ярмарка начнётся. Лоток сделаем или прилавок какой-нибудь. Я буду прибаутками да частушками народ зазывать, а ты – пирожки продавать и чай наливать.

Царевич насупился:

– Чтобы я, царский сын, на ярмарке торговал?!

– Воля твоя. Не хочешь – не надо. Возвращайся к батюшке, на пуховой перине будешь спать, вкусно есть да сладко пить. Женишься на принцессе заморской…

– Нет уж, – мотнул головой Илья, – лучше на ярмарку.

– Ну а коли так, то лоток надо смастерить какой ни на есть.

Отыскал Оська топорик да пилу, срубил берёзку, обтесал, распилил и лоток сделал.

Поутру стали собираться на ярмарку, а царевич печалится.

– Как мне быть, Оська-шут, каждая собака меня знает. Приду на ярмарку, народ смеяться начнёт и пальцем показывать. Царевич, а блинами торгует! Дай ты мне лучше одёжку свою шутовскую да лицо размалюй, чтобы никто меня не узнал.

Оська так и сделал. Дал царевичу кафтан да штаны, лицо набелил, нарумянил. Взял Илья волшебный рушник и пошёл с Оськой на ярмарку. А народу там, народу! Шумно, весело… В глазах рябит от пёстрых платков и сарафанов. Детвора на каруселях катается, леденцы сосёт, орешки щёлкает. Медведь учёный на задних лапах ходит. Нарядные квасники продают квас и кричат:

Вот так квас —

В самый раз!

Баварский со льдом —

Даром денег не берём!

Пробки рвёт!

Дым идет!

В нос шибает!

В рот икает!

Стоит царевич со своим лотком, растерялся. Оська-шут свистнул и запел:

Судари, сударыньки,

Мужички да бабоньки,

Навались, торопись,

пирожки испеклись!

Съешь блин со сметаною —

Будешь ходить павою.

Людям понравилось, как Оська нахваливает товар. Достали они из карманов кошелёчки и стали спрашивать:

– А с мясом есть?

– Есть

– А с капустой?

– А то.

– А с потрошками?

– И с потрошками имеются!

Подошла со своими мамками да няньками красавица-девица, глаз не отвести. Залюбовался ею царевич, блины с икрой подарил и денег не взял.

– Как тебя зовут, красавица?

Та зарумянилась и ещё краше стала, глаза опустила.

– Эге, Илья Еремеевич, – хихикнул Оська-шут, – я вижу, что хвосты у вас обоих виляют!

Няньки напустились на царевича:

– Ах ты пройдоха! Как ты смеешь с купеческой дочкой заговаривать, не спросившись?!

Царевич хотел было сказать: «Это вы должны поклоны мне отвешивать, потому как я – царевич Илья, сын государя», но не сказал, вспомнив про шутовской наряд. Потянули няньки девицу прочь, а она обернулась и засмеялась.

– Ульяна зовут меня!

Больше царевич и не видел ничего, только глаза её синие. На другое утро сам Оську на ярмарку позвал, вдруг, думает, Ульяна придёт. Продаёт пирожки и блины, монетки в кошель складывает, а сам по сторонам смотрит: не мелькнёт ли где сарафан голубой. И вдруг увидел её одну, без нянек, и сердце трепыхнулось. Окликнул Ульяну, пирожками угостил.

Говорит ей:

– Приходи на речку, я ждать буду. Ты не думай, я не басурман какой-нибудь. Аль тебе с шутом зазорно рядом стоять?

Фыркнула Ульяна:

– Коль зазорно было бы, так и не подошла бы. Лицо у тебя хоть и размалёванное, а пригожее. И добрый ты, сразу видно. Приду!

Вернулся с ярмарки Илья-царевич, смыл краску с лица, надел кафтан расшитый, подпоясался кушаком шёлковым, шапку взял, мехом отороченную, и пошёл к реке.

Ждёт-пождёт – нет Ульяны. Опечалился Илья. И тут услышал голосок тоненький.

– Заждался? Насилу убежала. Батюшка и матушка строгие у меня. – Ульяна посмотрела на царевича, на кафтан его, золотом расшитый: – А ты красивый, и одежда у тебя справная. Такую только бояре носят. Откуда она у тебя?

Думает Илья: «Не хочу небылицы плести, негоже любовь с обмана начинать», – и признался. Ульяна испугалась, до земли кланяться начала.

Остановил её царевич:

– Не кланяйся мне, красавица. Был я царевичем, а теперь шут гороховый. Не убегай, Ульянушка!

---