Зелёная зона

Владимир Алеников

Зло дается всем без труда, и оно многолико…

Блэз Паскаль

– Ты опять за свое? – удивился Папаня.

– А куда деваться, – усмехнулся Фил. – Такая жизнь.

Ф. Волкен «Умирающий город»

© Алеников В. М., 2020

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2020

Еще несколько слов для читателя

Дорогой мой читатель!

Я хочу сказать тебе несколько слов прежде, чем ты углубишься в жизнь обитателей Зеленой зоны.

Во-первых, если ты следуешь за мной, вернее, за моими книгами, то наверняка узнаешь поселившегося в Зеленой зоне капитана милиции Владимира Эдуардовича Горлова. Правда, нынче он дослужился до майора и к тому же отправлен в отставку, но это, безусловно, все тот же Горлов, который знаком тебе по «Сумеркам в спальном районе». Предупреждая твой резонный вопрос, дорогой читатель, чем же мне так «полюбился» этот персонаж, я должен сказать, что его, безусловно, интересно наблюдать в развитии, поскольку с каждой новой книгой я вместе с тобой выясняю все больше интересных подробностей о малоизвестных сторонах его жизни.

Во-вторых, я пользуюсь случаем ответить на другой, вполне традиционный вопрос, который в последнее время мне задают довольно часто. А именно – как рождаются мои книги.

Я еще с юности завел себе привычку записывать сюжеты, которые приходили мне в голову и которые я намеревался впоследствии превратить в фильмы. С годами стало ясно, что количество фильмов, которые кинорежиссер может снять за свою жизнь, весьма ограничено. Зачастую от окончания одной картины и до начала следующей проходит два-три года, а порой и гораздо больше. Это время, которое необходимо для полного формирования следующего проекта.

В моей же голове новые фильмы возникают с куда большей частотой, причем процесс этот идет перманентно, и в какой-то момент я отчетливо понял, что подавляющее большинство моих историй в силу скоротечности нашего существования мне так и не суждено будет довести до экрана. Однако же многие из них представляются мне вполне достойными того, чтобы я рискнул ознакомить с ними широкую аудиторию.

Так постепенно я пришел к мысли о другой возможности реализации этих сюжетов, об ином способе максимально показать тебе, дорогой читатель, тот фильм, который прокручивается у меня в голове. Для начала несколько десятков историй включил в свою дилогию – романы «Поиски любви» (первая и вторая книги), затем стал воплощать их в других книгах.

Что же касается «Зеленой зоны», то этот замысел родился у меня довольно давно, лет тринадцать назад и, как ни странно, очень далеко от России. Я прекрасно помню день, когда он возник.

В 1990 году на Международном кинофестивале в Лос-Анджелесе мой фильм «Биндюжник и Король» неожиданно имел большой успех. Я говорю «неожиданно», потому что «Биндюжник» – это мюзикл, и ехать в Америку с мюзиклом было достаточно рискованно, все равно что в Тулу со своим самоваром. Тем не менее невероятное произошло, фильм получил большую прессу, различные награды, дипломы, в результате чего голливудская кинокомпания «Кодиак» пригласила меня на постановку. Так я, советский режиссер, доселе почти не выезжавший за границу, вдруг оказался в Голливуде, в этой кинематографической Мекке.

Делая свой первый американский фильм «Время тьмы» (в российском прокате «Феофания, рисующая смерть»), я никак не предполагал, что мое пребывание в Америке затянется на годы, что я буду работать там для разных кино- и телекомпаний и даже учить американцев кинорежиссуре в университете Лос-Анджелеса. Однако парадоксы и удивительные изгибы моей жизни влекли меня все дальше по неведомой дороге, и однажды я обнаружил себя в уютном домике прибрежного городка Санта-Моника, сидящим у окна и с интересом разглядывающим крысу, которая поселилась в кроне возвышавшейся напротив пальмы.

Стоял душный июльский день, в его летнем мареве очертания крысы были весьма расплывчаты, она скорее угадывалась, чем виделась, и от всего этого возникало ощущение чего-то призрачного, нереального. Мне остро захотелось сохранить это ощущение, запечатлеть его любым способом. Фантазия моя, невольно разбуженная ни о чем не подозревавшей крысой, уже обрывала узду и неслась во весь опор. Я представил своего героя одиноко живущим в маленьком доме на вершине холма, окруженного лесом. Впрочем, мне тут же стало жаль моего персонажа, и я подумал, как было бы славно, если бы однажды утром он проснулся и обнаружил рядом с собой невесть откуда взявшуюся прекрасную девушку…

Замыслу этому так и не суждено было реализоваться в ту пору. Спираль моей жизни совершила очередной виток, и я с головой окунулся в другие проекты. История же, возникшая в тот памятный (именно этим и запомнившийся!) день, как видишь, любезный читатель, дождалась своего часа, в определенный момент была извлечена из компьютера и превращена в книгу, которую ты сейчас держишь в руках.

Ну а теперь, мой дорогой читатель, после того, как в силу нашего давнишнего знакомства я провел тебя по закулисью своего творческого процесса, прошу пройти в зал и приступить к просмотру. Тебе предстоит провести несколько часов в обществе жителей Зеленой зоны, и я искренно надеюсь, что тебе не будет скучно.

Твой Владимир Алеников

Дорогая Арина
(Старая песенка)

Моя дорогая Арана,
Ты явилась ко мне словно чудо,
Я тебя никогда не забуду,
Дорогая Арина.

В эту темную ночь
Я был так одинок.
Дул западный ветер,
И шел мокрый снег.
Но во мраке души
Ты зажгла огонек.
Свет улыбки твоей
Не забыть мне вовек,
Дорогая Арина.

Моя дорогая Арина,
С каждым днем все тише и тише
Голосок твой нежный я слышу,
Дорогая Арина.

Вижу я как сейчас
Этот маленький бар,
Где ты поделилась
Своею мечтой.
Разве можно забыть
Тот безумный угар —
Ты задумала стать
Голливудской звездой,
Дорогая Арина.

Моя дорогая Арина,
Как монета в дырявом кармане,
Ты исчезла в белесом тумане,
Дорогая Арина.

Ты простилась со мной.
Ты избрала свой путь.
Унес тебя поезд
В туманную даль.
Ты ушла навсегда,
Мне тебя не вернуть,
И вовек не изжить
Мне из сердца печаль,
Дорогая Арина…

1. Пробуждение

Город постепенно заканчивался, сходил на нет. Последние многоэтажки уже не теснились друг к другу, а вольготно расположились на открытом пространстве, словно сторожевые башни, опасливо смотрели окнами в подступающую со всех сторон изумрудную чащу.

Эта широкая, в полтора десятка километров, лесная полоса, раскинувшаяся между городом и дачными поселками, которые возникали в последние годы в самых непредсказуемых местах, издавна называлась Зеленой зоной. Здесь строиться никому не разрешалось из-за близости к водохранилищу. Тем не менее, существовало несколько одиноких небольших домов, возникших в Зеленой зоне задолго до введения всех этих новых жестких правил и законов. Их поначалу думали сносить, людей выселять, а потом махнули рукой: у часто сменяющегося областного начальства других дел хватало.

К тому же в тех старых разрозненных домах и люди жили неслучайные, поселившиеся там давным-давно, согласно чьему-то распоряжению. Копаться во всем этом, отменять старые распоряжения было недосуг, да, в общем-то, и ни к чему. По сути, никому эти домишки не мешали. Так они и остались в Зеленой зоне.

Дом стоял на самой вершине холма, но при этом так был окружен надвигающимся со всех сторон лесом, что снизу его практически не было видно, и извилистая дорога к нему, казалось, уходила просто в никуда. Стоял жаркий июль. Незнамо откуда взявшийся и бушевавший уже вторые сутки душный ветер, учащающий сердцебиение и вызывающий приступы у астматиков, гнул молоденькие деревья и шевелил ветви старых елей, создавая ощущение, что лес вот-вот сорвется с места и ринется на дом, с тем чтобы окончательно поглотить его.

Эту мрачную картину словно по волшебству изменило резко брызнувшее из-за горизонта солнце. Зазолотившиеся верхушки деревьев вдруг обрели способность к сопротивлению, и лес, готовый к атаке, в последнюю секунду как бы остановился, отступил и затаился до следующего удобного момента. И, верно, для того, чтобы окончательно завершить этот внезапно ставший столь идиллическим пейзаж, из-за деревьев бесшумно вынырнул молодой лось и, раздувая влажные ноздри, замер как вкопанный, повернув гордую рогатую голову по направлению к дому.

Странные звуки доносились из дома этим ранним утром. Монотонно повторяющийся скрежещущий то ли хрип, то ли стон почему-то напугал лося, и он исчез так же внезапно и бесшумно, как и появился.