Гуров аккуратно пытался освободиться от объятий девицы, но в узком пространстве между полкой и столиком было невозможно развернуться.

– Света, повторяю, я связал этого пьяницу. Он вас больше не тронет. Сейчас начальник поезда отправит наряд, и его снимут с поезда. Пускай проспится в ближайшем отделении полиции.

Но Света тряслась от ужаса, прижимаясь все теснее. Ее широко распахнутые глаза при пестрящем свете фонарей выглядели безумными. Девушка прошептала сдавленным от страха голосом:

– Нет, я боюсь его жену!

– Он с женой едет в купе? А где она? Спит? И не проснулась от ваших криков?

– Она не спит, она мертвая, в гробу, – прошептала Света и вскрикнула, тут же зажав себе рот рукой.

– Так, все, я иду к начальнику поезда. Разберемся, кто живой, кто мертвый, кто пьяный, кто нормальный.

Лев Иванович начал раздражаться, уже почти два часа ночи и его накрывает усталость, а тут карусель из пьяных пассажиров и сумасшедшей плачущей проводницы. Он резко сбросил руки девушки с плеч и дернул дверь в сторону.

– В каком вагоне начальник поезда?

– Нет! – Света мертвой хваткой опять вцепилась в его рукав. – Не ходите! Это вы его жену мертвую видели за окном! Ее дух! Он бродит после смерти! Это покойница! Этот мужик пьяный, он покойницу с собой везет! Начальник состава знает. Не надо ему ничего говорить, прошу вас! – Она бросила умоляющий взгляд на оперативника. – Он меня оштрафует, он знает про гроб! Это я его уговорила, чтобы разрешил провоз тела. Мне так жалко этого мужичка было! Горе у него такое.

– Так, стоп. Света, давайте рассказывайте по порядку.

Он решительно вернулся в купе, включил свет, так что темнота растаяла от теплого желтого светильника. Повернулся к Свете, которая застыла с искаженным от ужаса личиком-маской. Та охотно принялась объяснять.

– Понимаете, – залепетала девушка, – он гроб везет с женой, документы есть, я проверила. Вот и напился. Кричал, кричал, искал ее, я и пришла успокоить его, чтобы другим пассажирам спать не мешал. А тут вы говорите, что женщину видели за окном. Это… это ведь… покойница, то есть ее призрак. Ее не похоронили, вот она и является. – Света сжалась и заскулила: – Я боюсь! Не уходите, пожалуйста, посидите со мной. Я так мертвых боюсь. Не надо начальнику поезда рассказывать, он меня оштрафует за скандал. И его как с поезда ссаживать? Куда он с гробом ночью? Горе у человека, выпил немного. Не трогайте вы его.

– Понятно. – Лев обдумывал услышанное. – Вот что я вам скажу, Света, покойники не гуляют по станциям. Это обычный человек, может быть, просто местная жительница заблудилась в темноте и забрела на станцию. Я видел ее мельком, только уверен, что она вполне живая и реальная. Как оперативник по особо важным делам, официально вам заявляю, привидений не существует. – Он старался приободрить девушку, развеять ее страх. – И все-таки, Света, давайте пройдем к вашему начальнику. Расскажем ему, что произошло, пускай решает проблему. Ведь это и есть его работа – решать проблемы пассажиров, как мертвых, так и живых, верно?

– И какие проблемы у пассажиров?

От голоса из коридора Света и Лев вздрогнули, но тут же с облегчением выдохнули. В проем приоткрытой двери шагнул высокий мужчина, чуть старше тридцати лет, в отглаженной железнодорожной форме, с элегантной прической, от него шел аромат хорошего парфюма.

– Что тут происходит? – Взгляд мужчины перебрался с проводницы на Гурова.

– Вот, товарищ… начальник… – От испуга Света начала запинаться и медлить. – В третьем купе напился пассажир, ну тот, с гробом. И буянил, полицейский его успокоил и связал.

– Хорошо, я проверю и решу вопрос, – кивнул мужчина девушке.

– Вы начальник поезда?

– Да, Губин Роман Викторович, – сухо ответил железнодорожник.

Льву Ивановичу показалось, что мужчина в форме смотрит на Свету с плохо скрываемым раздражением. Гуров попросил:

– Вы не ругайте девушку, пожалуйста. Она тут ни при чем, просто слишком впечатлительная. – Опер сделал шаг поближе к железнодорожному служащему. – Давайте выйдем в коридор, поговорим.

Они вышел из служебного купе, и Гуров прикрыл за собой дверь.

– Понимаете, – сказал Лев Иванович, – на нее сначала напал пассажир, просто вцепился и не выпускал из купе. Пришлось немного его усмирить. Может быть, стоит снять его с поезда, если он так мешает персоналу работать. И еще кое-что…

– Слушаю. – В голосе Губина снова слышалось раздражение.

Но Лев Иванович списал его недовольство на усталость и глубокую ночь. Никому не хочется возиться с пьяницами и буйными пассажирами, когда все пассажиры в вагонах мирно спят.

– Во время последней остановки поезда на маленькой станции я увидел в окне на путях женщину. В возрасте, около пятидесяти лет, полная, среднего роста. Волосы собраны в пучок, темная одежда, кажется, без куртки и шапки. Больше ничего не успел рассмотреть, поезд тронулся. Мне показалось, что эта женщина пьяна и ей стало плохо. Она стояла неуверенно, качалась на месте. Можете сообщить о ней по связи в ближайший пункт полиции или хотя бы сотрудникам железной дороги на той станции? Пускай проверят информацию. Она может замерзнуть или попасть под поезд.

– Да, конечно, наверняка местная пьяница бродит по путям, – снова сухо сказал начальник поезда и равнодушно посмотрел на Гурова. – Не переживайте, я решу все вопросы.

– Не ругайте Светлану, она испугалась сильно, услышав про женщину. Решила, что это дух покойницы из купе бродит по станции. Она не хотела вас беспокоить. Может быть, позовете ей в помощь более опытного проводника? Разве она не должна работать в паре?

– Да, обязательно. У нас нехватка сотрудников. Возвращайтесь в купе, все будет в порядке. – Губин зашагал по коридору, давая понять, что разговор окончен.

Высокий лощеный мужчина в конце коридора остановился лишь на пару мгновений, чтобы убедиться, что Гуров возвращается обратно в свое купе.

Лев Иванович задвинул дверь и замер, вслушиваясь в звуки за тонкой стеной. Вот шорох открываемой двери, тишина… и опять шуршание, потом шаги по коридору в сторону служебного отсека. Все-таки достанется несчастной Светлане от начальника. Но больше не было слышно ни шагов, ни разговоров, ни криков. Тихий перестук колес, лязганье железных соединений вагона. Звуки навевали дремоту, глаза опять начали слипаться, но он решил подождать еще час. Не давал ему покоя холодный, отрешенный взгляд начальника поезда и его равнодушные ответы на все просьбы. Лев Иванович хотя и давно работал опером, навидался человеческой жестокости, смертей, но душой так и не зачерствел. Не мог он остаться равнодушным к замерзающей женщине на полустанке, ибо чувствовал ответственность за ее жизнь. Пускай пьяная, пускай сама виновата, что бродит по безлюдному месту, но для ее спасения требуется всего-то такая малость – сообщить на станцию, чтобы местные служащие железной дороги нашли пьяницу и отвели ее в безопасное место.

Только усталость оказалась сильнее, Гуров и сам не заметил, как уснул. Проснулся от ударов над ухом, в соседнем купе кто-то с грохотом молотил в стенку. Коллега Лена, лежавшая на полке напротив, проснулась и спросонья испуганно всматривалась в темноту:

– Лев Иванович, что такое, что за звуки? Это вы стучите?

– Нет, нет, Лена, спите. Все нормально, в соседнем купе пьяница пришел в себя. Сейчас я с ним поговорю, он не будет мешать.

В темноте он нащупал куртку, накинул сверху. Так будет спокойнее, в кармане лежат наручники. Если дебошир не угомонится, то придется его приковать к металлической опоре столешницы и все-таки вызвать дежурный наряд. Пускай делают свою работу и усмиряют нарушителей порядка. Он оперативник, а не рядовой дежурный.

В купе Лев Иванович застал толстяка, который не мог перевернуться из-за связанных рук, но очень хотел устроить шумиху. Поэтому так усердно ударялся седой головой по тонкой перегородке.

– Так, гражданин, шум прекращаем!

На его голос мужчина повернулся и прищурился:

– Где моя жена? Развяжите меня! Что за выходки!

– Я вас развяжу, если не будете буянить. Драться, кричать, кидаться на других людей. Условия понятны?

– Да не буду я драться. Развязывай, – простонал пожилой пассажир.

Грузное тело невыносимо ныло от неудобной позы, в которой он уснул, – руки, заломленные за спиной, ладони туго стянуты. Лев Иванович в два движения размотал простыню и сделал шаг назад, освобождая пространство пленнику. Но и при этом соблюдая безопасность – если тот снова попытается напасть, то можно будет в один шаг выйти в коридор, захлопнуть дверь купе и отправиться за нарядом. Эта история уже порядком ему надоела, бессонная ночь из-за любителей алкоголя никак не кончалась. Только толстяк и не собирался кидаться на опера. Он со стоном криво уселся, оперся на стенку и начал растирать запястья.

– Где моя жена? Ну, где она?

От его вопроса Гуров напрягся: у мужика, видимо, нервный срыв и память отбило от горя.

– Вот здесь. – Лев кивком указал на большой ящик из досок во всю длину соседней скамьи.

От злости лицо у собеседника налилось кровью, это было видно даже при тусклом свете фонарей, что замелькали за окнами все чаще. Поезд приближался к очередной станции.

– Вы что, издеваетесь? Это шутка ваша дурацкая? Как там это называется? Пранк, розыгрыш? Ну, где камера? Все удалось, очень смешно, заканчивайте вашу клоунаду!

---