Черный дневник

Александр Барр

© Барр А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо”», 2023

– Но как я пойму?

Молодой ученик смотрит своими голубыми глазами на наставника. Парень растерян. Он слышит зов. Чувствует. Но ему не хватает знаний. Без теории сложно переходить к практике. Вдобавок ему страшно. Не хватает решимости заглянуть в глубь прошлого.

– Скажите хотя бы, что я должен увидеть? На что обращать внимание? Чего ждать? Мне стоит опасаться или…

– Просто смотри! – перебивает грубый голос старика. – Не я, огонь ответит на все вопросы.

– Дайте подсказку.

– Я не знаю, чем тебе помочь.

Старик, естественно, врет. Он прекрасно знает, что и как должен увидеть его ученик. Старик знает все о мире духов, зове предков. Он сотни раз находил пропавших людей и лечил смертельные болезни, общаясь с духами у костра. Он слышит зов. Ни один человек на планете не сравнится с наставником в поисковом деле. Любой, даже самый опытный следователь позавидует способностям старика.

– Но ведь вы…

– Молчи! Духи выбрали тебя. Значит, ты сможешь. Только огонь. Никто другой не научит, как стать великим Предвестником. Ни на кого не рассчитывай. Ты должен сам.

Наставник сминает в ладони и бросает щепотку листьев в костер. Он показывает ученику на бубен, склоняет голову и отходит в сторону.

– Почувствуй, – шепчет старик. – Ты сумеешь. Ты справишься, будущий Табилгатай зарин.

Руки поднимают шаманский бубен.

Тук-тук.

Ноги несут тело ученика вокруг костра в хаотичном танце.

Тук-тук.

Шея запрокидывает голову к облакам. Веки закрывают голубые глаза.

Снег тает, превращается в мокрую грязь. Вовлекает за собой ученика в глубокий транс, в запретную бездну подсознания.

Тук-тук.

– Ох, сейчас кто-то обрадуется. Как считаешь?

Девушка торопится.

Она практически бежит и на ходу в голос разговаривает.

Со стороны может показаться, что говорит она по телефону – при помощи одного из тех устройств, которые вставляют в ухо и потом с очумелым выражением на лице сообщают фонарному столбу или случайному прохожему, что хлеб куплен, что из-за дурацких пробок встреча переносится, что подруга оказалась тварью двуличной, или вовсе признаются в страстной любви грязной витрине магазина «Все по пятьдесят» с покосившимся одноногим манекеном в гавайской рубашке.

Но девушка не говорит по телефону.

Она не пользуется этим плодом цивилизации.

Девушка считает, что это его вредное излучение вызывает у людей рак. А уж она-то не понаслышке знает об этой проклятой болезни и не собирается умирать, как ее бедная мать, прикованной к больничной койке и мучаясь болями после очередной химиотерапии.

– Папаша твой тот еще придурок, знаю. Но он все же должен будет обрадоваться.

Закрадываются сомнения, но девушка тут же отгоняет страх и продолжает разговаривать со своим животом, в котором, к слову, еще только-только зарождается жизнь. Об этом радостном факте свидетельствуют целых две полоски на дешевом тесте на беременность, который девушка, краснея и бледнея, купила утром в ближайшей аптеке и несет теперь в кармане, чтобы гордо продемонстрировать сей бесценный трофей своему будущему, без сомнений, супругу.

– Он тебе понравится. Он веселый. И добрый. И… Он же не может тебе не понравиться? Ты же его сын… доченька. Нет! Я знаю точно, ты сынок. Сыночек. Это же сразу понятно. Я чувствую.

Ее ноги словно парят над асфальтом. Переносят стройное тело девушки в другой мир, подальше от хмурых лиц, от шумных улиц.

– У твоего папы скоро день рождения. Вот же отличный подарок мы с тобой приготовили! Согласен?

С головой погрузившись в увлекательную беседу со своим желанным ребенком, девушка не замечает, как выходит на середину оживленного перекрестка. Она улетает в свои фантазии, и лишь свист тормозов и протяжный вой автомобильного гудка выдергивают ее в реальность.

Машина останавливается в полуметре от испуганной девушки, и из окна высовывается голова рассерженного мужчины.

– Куда лезешь, дура? Цвета различаешь? Совсем ошалели наркоманы малолетние! – кричит водитель через опущенное стекло. – Себя не жалко, так хоть о других подумай!

– Курица безмозглая! – подключается писклявый голос женщины с пассажирского сиденья.

Девушка разворачивается и со всех ног бежит к тротуару, чуть было не угодив под колеса проезжающей по соседнему ряду малолитражки.

Очередной визг колес и рассерженный гудок провожают ее сверкающие пятки долой.

Она садится на углу дома прямо возле мусорного бака, обнимает колени и плачет.

Слезы льются по щекам.

Она не плакала почти два года. С тех самых пор, как они с отцом похоронили ее маму. Не плакала она, даже когда на катке поскользнулась и сильно вывихнула ногу, после чего неделю провела с тугой повязкой. Не плакала, когда выяснилось, что у ее отца и младшего братика та же проклятая болезнь, что забрала ее маму. Тогда девушка не проронила ни слезинки.

– Нарушаем, гражданочка? – слышится строгий голос.

Инспектор.

Естественно.

И он, естественно, все видел.

Слезы мгновенно высыхают. Грусть сменяется злостью и досадой.

Ну как так? Почему, когда он нужен, не дозовешься? Зато в самый неподходящий момент полицейский тут как тут.

Их где-то такому учат? Есть какие-то специальные курсы у них там, в чертовой школе полицейских? Курсы для тех, кто хочет появляться в не лучшее для людей время и усугублять и без того дурацкое положение?

– Что молчим? Документики, пожалуйста.

– У меня нет.

– Здрасьте, приехали. Тогда придется пройти со мной в отделение для выяснения…

– Не надо, пожалуйста. – Девушка хотела бы сейчас заплакать, но, похоже, слезы закончились. – Я больше так не буду. Больше. Обещаю.

Полицейский кривит снисходительную улыбку и двигает пальцем из стороны в сторону.

– Что мы тут? Детский сад устраивать будем? Нарушать, значит, это мы запросто, а как отвечать за проступки, это мы больше так не будем, обещаем. Так?

– Сколько?

Зря, кстати, она это сказала. Кажется, этот вопрос лишь сильнее разозлил полицейского.

Девушка всего лишь хотела уточнить размер штрафа, ведь за подобное нарушение, в ее понимании, полагается штраф, никак не арест. Но полицейский, похоже, расценил ее грубый тон как намерение предложить ему взятку.

– Ну, милочка, теперь точно не разойдемся. Я собирался отпустить тебя с устным замечанием, но теперь поедем выяснять… Да-да. Не всхлипывай. А как иначе? Вдруг ты рецидивистка и в розыске. Личность установить возможности не имею.

– Вика, – торопливо произносит девушка и смотрит в глаза инспектору. – Крамова Виктория Александровна.

– Очень приятно, Виктория Александровна Крамова. А сколько вам лет и где проживаете, случайно не припомните?

– Семнадц… вернее, мне уже восемнадцать лет.

Полицейский меняется в лице. Он удивлен.

Вика выглядит гораздо страрше своего возраста.

Инспектор ожидал услышать, что ей двадцать пять, ну, может, двадцать три. Никак не семнадцать, вернее, уже восемнадцать лет.

– Давайте позвоним папе? – Ей бы очень не хотелось беспокоить отца, но сейчас у нее не остается выбора. – Он вам все объяснит. Он сразу приедет и поможет.

– Ладно, девочка, – неожиданно меняет интонацию полицейский. – Смотри аккуратно в следующий раз. Переходи только в положенном месте и только на предусмотренный сигнал светофора. Договорились?

Вика растерянно кивает.

– Всего доброго, – бросает напоследок полицейский и уходит.

Девушка возвращается и садится на свое место возле бака.

Вика размышляет о том, что теперь ей нельзя быть такой беспечной. Теперь она отвечает не только за братика и папу. Теперь она будущая мать, и ей нужно научиться заботиться о своем ребенке.

– Все хорошо, малыш. Мы в безопасности, – говорит Вика и гладит свой живот. – Не беспокойся, я не дам тебя в обиду.

Девушка поднимается и уверенным шагом идет дальше.

От ее прежнего приподнятого настроения не осталось ни следа, но она переключится.

Она знает, что как только увидит отца своего будущего сыночка, радость не получится сдержать. Он, конечно, специфический человек. Порой грубый. Вспыльчивый. И он не собирался заводить детей, впрочем, как и Вика, но он порядочный и не предложит, даже не подумает предложить избавиться от драгоценного ребенка.

В этом Вика практически не сомневалась.

Девушка заходит в подъезд.

Изрисованные стены, мокрые, дурно пахнущие углы, облезшие шатающиеся поручни. Ничто не испортит Вике настроение. Девушка поднимается по лестнице.

Второй этаж.

Девушка машинально проверяет пустой почтовый ящик. На нем кто-то синим маркером признался в любви неизвестной Кристине и нарисовал вокруг надписи сердечко.

Вику каждый раз умиляет эта надпись. Чьи-то влюбленные пальцы старательно выводили на металлической дверце трогательные слова. От сердца. От души. Пусть и с ошибкой в имени.

Надпись гласит: «Ты моя любимая Крестина».

Третий.

Вика шагает по ступенькам и отмечает, что на более позднем сроке ей будет сложно добираться на пятый этаж в доме без лифта.

Четвертый этаж.

Пятый.

---