Рот наполняет незнакомый вкус: густой, терпкий, непривычно горький. Сигарета куда крепче, чем я привыкла. Никотиновый туман за секунду обволакивает лёгкие и ударяет расслаблением прямиком по мозгам.

– А ты рисковая, – с явным удовольствием отмечает парень.

Отшагнув, выпускаю в воздух рваную струйку дыма. Кажется, боль в висках отпустила. Это ли не чудо?

– Я совсем не рисковая. – Запрокинув голову, смотрю в усыпанное серебристыми точками небо. Красивый, оказывается, сегодня вечер. – Просто ты выглядишь безопасным.

– Вот как? Безопасным как человек без инфекций или безопасным как мужчина?

– И то и то.

– Звучит почти как оскорбление, – серьёзно заявляет мой собеседник, но его глаза при этом откровенно надо мной насмехаются.

Неожиданно это злит. Для парня его возраста и женщины моего положения он ведёт себя вызывающе панибратски. Я совсем не высокомерная стерва, делящая людей на классы, нет… Но, чёрт, если он здесь, значит работает на моего мужа. Ему бы стоило проявить побольше уважения.

– Мой младший брат лет на пять тебя старше, не говоря уже обо мне, – с нарочитой холодностью произношу я, присовокупляя к ней снисходительную улыбку. – Конечно, ты абсолютно для меня безопасен.

– Сколько тебе? – Он снова подносит сигарету к губам.

– А сколько ты думаешь?

– Тридцать четыре-тридцать пять, – отвечает не задумываясь.

Не то чтобы я стыжусь своего возраста, но такой ответ приводит меня в лёгкое замешательство. В подобных угадайках мне всегда давали не больше тридцати и уж точно не накидывали лишний год.

– Угадал?

– Мне тридцать четыре, – говорю, глядя ему в глаза.

– Значит, угадал. Я забыл представиться. Матвей.

На это мне хочется ответить что-нибудь дерзкое, вроде того, что его имя меня не интересует. Вот смешно, да? Я старше его лет на десять, а вести себя как инфантильной малолетке хочется именно мне.

– Стелла. Спасибо за затяжку, но мне пора идти.

– И даже не попробуешь сравнять счёт и угадать, сколько лет мне?

Сейчас я могу позволить себе улыбнуться со всей искренностью, потому что впервые чувствую своё превосходство над этим зарвавшимся парнем. Он думал, что заинтересовал меня настолько, что я непременно захочу с ним поиграть? Если так, то пусть послушает.

– Мне этого не нужно. Без диплома об окончании магистратуры в компанию моего мужа тебя бы всё равно не взяли, значит, тебе есть двадцать четыре. Средний возраст сотрудников компании – тридцать лет, потому что Роман не берёт людей без опыта. Тридцати тебе точно нет, значит, ты сын кого-то из его влиятельных друзей, бесцельно просиживающий свои дорогущие брюки в офисе в обмен на какую-нибудь услугу.

Не дожидаясь ответной реакции на своё наблюдение, я поворачиваюсь к двери. На ходу разглаживаю платье, чтобы стряхнуть с него никотиновый запах. Голова полностью прошла, в теле появилась кипящая бодрость. Оказывается, ещё есть шанс неплохо провести вечер.

– Счёт остаётся один – ноль, Стелла, – догоняет меня хрипловатый раскатистый смех. – Потому что ты ни хрена не угадала.

3

– Так темно, – хихикает моя спутница, наобум постукивая узкой ладонью по моему плечу. – У тебя же есть свет?

Я давно усвоил, что не все женские вопросы осмыслены и требуют ответа, поэтому просто пихаю локтем выключатель. Лампочка под потолком вспыхивает, освещая непритязательный интерьер моей съёмной квартиры: узкий коридор, застеленный светлым ламинатом, зеркальный шкаф-купе и тяжеловесный дубовый комод с бронзовыми ручками, который сюда даже с большой натяжкой не вписывается. Арендодатели явно перевезли его из квартиры какого-нибудь умершего родственника. Лично я бы предпочел его выбросить, но, возможно, он дорог им как память.

Остановившись посреди гостиной, Ира крутит головой по сторонам.

– А у тебя мило.

«Мило» – едва ли то слово, которым можно описать моё жилище. Когда два месяца назад я искал квартиру, то руководствовался по большей части той небольшой суммой денег, которую готов был за неё отдать, а не внешней привлекательностью. На сегодняшний день я не настолько стеснён в финансах, но перевозить вещи в другое место пока не настроен. Рано. Я всё ещё не уверен, что решу задержаться в компании Родинского.

– Хочешь чего-нибудь? – предлагаю скорее для проформы. – Кофе? Чай?

– А вино есть? – Гостья фокусируется на мне глазами и эффектно прикусывает губу.

Хорошенькая. Приятное лицо, соблазнительные формы. Я ещё в свой первый рабочий день заметил её обалденную задницу из-за стойки ресепшена. Хотя не заметить было сложно – Ирина всячески подчёркивает её облегающими юбками и брюками. Отчасти поэтому мы сегодня здесь. Потому что мне до жути хочется посмотреть, как она будет выглядеть без всего этого тряпья.

– Нет, только то, что я перечислил, – сообщаю без сожаления, начиная расстёгивать утомивший за вечер воротник рубашки.

Моя гостья переминается с ноги на ногу, снова оглядывается по сторонам.

– Ты давно один живёшь? Где твои родители?

Ясно. Нужна видимость эмоциональной прелюдии. Поэтому Ирина спросила про вино и задала этот неуместный вопрос. И хотя мы оба знаем, ради чего она поехала со мной после корпоратива, отсутствие предварительного общения предположительно сделает её в моих глазах слишком доступной. Полная чушь.

Но я, конечно, милосердно подыгрываю. В конце концов, она моя гостья и я могу пару часов побыть джентльменом.

– Мой отец ушёл от матери, когда мне было два. Она повторно вышла замуж, родила и переехала в другой город.

Аккуратные брови Ирины съезжаются к переносице сочувственном домиком, губы смешно вытягиваются.

– Бе-едный. Ты, получается, остался совсем один?

Девушкам нравится жалеть парней – это я тоже успел заметить. Они просто обожают нарыть невесёлых фактов из их биографии, додумать трагичных деталей и потом лелеять несуществующий образ, оправдывая каждый новый косяк душевными травмами. Но если так им приятнее заниматься со мной сексом – я совсем не против.

– Да, – подтверждаю, скидывая рубашку в кресло. – Совсем один.

Кажется, Ирина решила, что после этой фразы между нами возникла достаточная духовная связь, и теперь можно без ущерба для её женской гордости перейти к связи физической. Потому что она наконец начинает идти ко мне.

– Скажешь, сколько тебе лет? – спрашивает она, понизив голос до идеальной интимной тональности, и берётся за пуговицу своей кружевной блузки. – В офисе разные слухи ходят, но точно никто не знает.

Я смотрю, как она, покачивая бёдрами, приближается, и как в распадающемся декольте оголяется полная грудь, стиснутая полупрозрачным лифчиком. Я уже говорил, что люблю трахаться? Так вот, очень люблю. Женское тело является объектом моего восхищения лет с пятнадцати. Шея, изгибы бёдер, талии, всевозможные выпуклости… Я, убей, не понимаю геев. У мужиков такой красоты нет и в помине.

– Мне двадцать два, – говорю, когда заострившиеся соски Иры утыкаются мне в грудь.

Встав на цыпочки, она тянется ко мне губами, а я наконец кладу ладони ей на задницу. Кровь до отказа заполняет пах. Истинный кайф. Упругие, округлые… идеальные.

– Я думала, ты старше, – шепчет она, пробегаясь ногтями по моим плечам. – Мне двадцать семь. Чувствую себя старой.

Я помогаю ей избавиться от провокационной юбки и начинаю двигаться назад. Язык Иры мягко орудует у меня во рту, и я снова ей подыгрываю: имитирую страстный поцелуй. Я люблю секс, но не люблю целоваться. Странно будет сказать, что поцелуй для меня – это слишком интимно?

Спустя пару секунд голени упираются в кресло, давая сигнал, что я достиг своей цели. Слегка придерживая плечи Ирины, я сажусь. Она всё понимает без слов: грациозно упирается ладонями в подлокотник и по очереди опускает колени на пол.

Мне даже делать ничего не приходится: она сама расстёгивает ширинку на дорогущих брюках – единственная деталь, которую верно подметила Стелла, – и залезает ладонью в трусы.

– Такой большой, – не без доли умилительного благоговения шепчет она, поднимая на меня глаза.

Запрокидываю голову и с шумом выдыхаю – Ира начинает мне дрочить.

– Скажи, как ты хочешь?

Дав себе пару секунд для того, чтобы кайфануть, я подаюсь вперёд и глажу идеально ровный позвоночник до тонюсенькой полоски белья, делящей её великолепные ягодицы пополам. Эстетический кайф. Подцепляю ткань указательным пальцем и слегка тяну на себя, отчего Ирина, изогнув спину, протяжно стонет.

– Вот так, малыш. – Возбуждение забивает горло, заставляя слегка охрипнуть. – Хочу видеть твою задницу. Прогнись посильнее и начинай сосать.

4

Защёлкнув колпачок мицеллярной воды, я выбрасываю потемневший от туши ватный диск в урну и принимаюсь за ночной крем. Наношу похлопывающими движениями по массажным линиям, сверху вниз. Именно так рекомендуют косметологи. Морщин у меня, к счастью, пока нет, но после тридцати будет не лишним прислушаться к советам профессионалов. Кто знает, вдруг эти нехитрые манипуляции действительно помогут продлить молодость кожи? Два пшика термальной воды в завершение ухода – и можно вставать. А вернее, ложиться.

– По-моему, празднование прошло хорошо, – замечаю я, откидывая одеяло.

---