Талия упрямо вздернула подбородок, но даже с другого конца комнаты я могла видеть намек на слезы в ее глазах. И снова чувство вины нахлынуло на меня, но я осталась стоять неподвижно рядом с входной дверью.

Мама заколебалась, как будто тоже поняла, как обидно было Талии.

– Может быть, в следующем году тебе разрешат поехать с нами. Она произнесла это так, как будто это не было ее решением исключить Талию из числа приглашенных на вечеринку. Хотя, честно говоря, я не была уверена, что Фальконе будут слишком счастливы, если люди начнут брать с собой своих младших детей, учитывая, что Фальконе не отличался терпением или любовью к семейным ценностям. Даже собственных детей он отправил в школу-интернат где-то в Англии, чтобы те не нервировали его. По крайней мере, если верить слухам. Дети Фальконе были в некотором роде запретной темой для обсуждения.

– Надень шубу, – велела мама. Мне пришлось подчиниться. Когда я выходила, то даже не оглянулась на Талию, которая, наверное, огорчилась из-за такого моего невнимания. Отец уже ждал на водительском сиденье черного «Мерседеса», стоящего на нашей подъездной дорожке. Прямо за ним была припаркована еще одна машина с нашими телохранителями. Мне было интересно, каково живется тем людям, которые не нуждаются в постоянной охране.

Мама распахнула шубу чуть шире. Я хотела сказать ей, что это Лас-Вегас, а не Россия. Но если она предпочитала получить тепловой удар, расхаживая в своей шубе, то это была ее проблема.

Мама опустилась на пассажирское сиденье, а я проскользнула на заднее сиденье машины. Я еще раз бегло осмотрела свои колготки на предмет затяжек, но все было безупречно. Безупречны, как всегда.

Я подумала, что компании-производители колготок должны размещать на своей упаковке предупреждение типа «Предназначены только для нахождения в положении стоя, движение запрещено», учитывая, как легко было обзавестись затяжкой. Для этого всего-то и нужно было, что ходить. Вот почему я на всякий случай сунула в сумочку две пары новых колготок.

– Пристегнитесь, – произнес отец. Мать наклонилась и промокнула его лысую голову от пота салфеткой. Я не могла припомнить, были ли у отца когда-нибудь волосы.

– Кара, – произнес отец с ноткой раздражения в голосе.

Я быстро пристегнулась, и он выехал с нашей подъездной дорожки.

– У нас с Козимо сегодня днем состоялся короткий разговор, – сказал он как ни в чем не бывало.

– А? – вопросительно произнесла я. У меня внезапно скрутило живот от беспокойства. Что если Козимо передумал? Что если нет? Какой из этих двух вариантов заставил мой живот сжаться сильнее? Тем не менее я все же заставила свое лицо принять нейтральное выражение, когда заметила, что мама смотрит на меня через плечо.

– И что он сказал? – спросила я.

– Он предложил сыграть свадьбу следующим летом.

Я сглотнула.

– Так скоро?

Между бровями отца залегла небольшая морщинка, но мать заговорила первой.

– Тебе уже девятнадцать, Кара. Следующим летом тебе исполнится двадцать. Самое время стать женой и матерью.

У меня внезапно закружилась голова. Кое-как женой я себя еще представляла, но вот матерью определенно нет. Я была слишком молода для этого. Когда же у меня будет шанс побыть самой собой? Понять, кем я была на самом деле или кем бы я хотела стать?

– Козимо – порядочный человек, а порядочных людей сейчас не так-то легко встретить, – заговорил отец. – Он ответственный. Кроме того, он был финансовым консультантом Фальконе на протяжении почти пяти лет. Он очень умен.

– Знаю, – тихо произнесла я. Козимо был отличной партией при любом раскладе. И внешность имел приметную. Только вот рядом с ним я не чувствовала того особого волшебного трепета, о котором пишут в романах. А ведь это был мужчина, за которого мне предстояло выйти замуж. Может быть, этот трепет появится сегодня вечером? Разве вечеринки не были идеальным местом для того, чтобы влюбиться в кого-то по уши? Мне просто нужно было расслабиться.

Вскоре мы въехали на территорию городской усадьбы Фальконе и остановились у величественного дома, по виду напоминающего дворец. Перед ним красовался огромный фонтан с римскими статуями, которые извергали из себя струи воды синего, красного и белого цвета. Как говорил отец, статуи для Фальконе ваял скульптор из Италии. Да и стоил фонтан куда больше, чем отцовская машина. Это была лишь одна из множества причин, по которым мне не нравился Фальконе. Судя по тому, что отец рассказывал мне об этом человеке, он был ужасным хвастуном и постоянно кичился своим богатством. Отчасти я была рада, что мы с моей семьей на его стороне. Никто не хотел иметь Фальконе в числе своих врагов.

Куда ни глянь, везде были припаркованы дорогие машины. Оценивая их численность, я задавалась вопросом, как все гости поместятся в доме так, чтобы не толпиться, наступая друг другу на пятки. Несколько лакеев бросились к нашей машине, как только она остановилась, и открыли нам дверцы. На лестнице лежала красная ковровая дорожка. Это была настолько показушная деталь интерьера, что мне стало смешно. Я покачала головой, но быстро осеклась под пристальным взглядом матери. Они с отцом велели меня идти между ними, а наши телохранители шли, как и полагается, позади нас. У двери нас поджидал еще один слуга с профессионально натянутой улыбкой. Ни Фальконе, ни его жена не вышли, чтобы встретить нас лично. А, собственно, почему, удивилась я.

Прихожая была больше всех тех прихожих, которые мне когда-либо довелось видеть. Мириады хрустальных фигурок всех форм и размеров были расставлены у стен и на буфетах, а несколько огромных портретов Фальконе и его жены украшали высокие стены.

– Будь вежливой, – прошептала мама себе под нос, когда нас повели к двойным дверям, ведущим в бальный зал с хрустальными люстрами и столами для VIP-гостей, окаймлявшими танцпол. Вдоль одной из стен тянулся длинный стол, уставленный тарелками с канапешками, грудами лангустинов и омаров, мисками с колотым льдом, где лежали самые большие устрицы, которые я когда-либо видела, жестяными баночками с осетровой икрой и всевозможными блюдами, которые я могла себе только вообразить. Наш провожатый извинился, как только мы вошли в бальный зал, и помчался к следующим гостям.

Я скользнула взглядом по гостям в поисках моих подруг. Мне не терпелось присоединиться к ним и позволить родителям самим искать компанию, которую они посчитают подходящей. Но мама отвлекла меня от моих поисков. Она слегка коснулась моего плеча и прошептала мне на ухо: – Веди себя прилично. Сначала нам нужно поблагодарить мистера Фальконе за приглашение.

Я посмотрела мимо нее туда, где отец уже разговаривал с высоким черноволосым мужчиной. Отец ссутулился, опустив плечи, как будто пытался отвесить своему боссу поклон. От этого зрелища у меня во рту появился горьковатый привкус. Переложив мамину ладонь себе на поясницу, я постаралась максимально приблизиться к отцу и его боссу. Мы остановились в паре шагов позади них, ожидая, когда они повернутся к нам. Фальконе первым обратил на меня взгляд, прежде чем отец заметил наше присутствие. От холода в глубине его глаз у меня по спине пробежала дрожь. Его белая рубашка с воротником-стойкой и черным галстуком-бабочкой придавали ему еще более устрашающий вид, от которого было трудно отделаться, учитывая, что галстуки-бабочки, как правило, казались мне весьма комичными, как и те, кто осмеливался их надевать.

После обмена несколькими бессмысленными любезностями я, наконец, была отпущена восвояси и бросилась к одному из официантов, который держал поднос с бокалами шампанского. На официанте был сверкающий белый смокинг и белые начищенные до блеска туфли. По крайней мере, его наряд позволял легко вычислить официантов в толпе гостей.

Один из наших телохранителей последовал за мной, другой встал и у стены и не спускал глаз с моих родителей. Мне не давал покоя вопрос, зачем вообще было нужно тащить с собой телохранителей на вечеринку наших предполагаемых друзей. Я быстро отогнала эту мысль, желая ничем не омрачать себе вечер, и взяла бокал шампанского. Сделав большой глоток, я поморщившись от терпкого привкуса.

– Как ты можешь делать такое лицо, когда пьешь «Дом Периньон»? Между прочим, это лучшая марка игристого в мире, – сказала Триш, внезапно появляясь рядом со мной и хватая с подноса бокал шампанского.

– Это напиток королей, – нараспев произнесла Анастасия, а меня передернуло от того, что я не понимала, шутит она или говорит совершенно серьезно.

– Как раз пытаюсь привыкнуть к нему, – призналась я. Алкоголь помог мне расслабиться. Я была рада этому, особенно после того, как имела удовольствие переброситься парой фраз с Фальконе. Обе мои подруги были безупречно одеты. Анастасия в серебристом платье мечты в пол, а Триш – в светло-зеленом коктейльном платье, которое едва доходило ей до колен. Они в деталях поведали мне о своем походе по магазинам за новыми платьями по такому случаю. Естественно, мне не разрешили пойти с ними, несмотря на все мои попытки убедить родителей. Вместо этого мама заставила меня надеть платье, которое я купила на Рождество в прошлом году. Моим единственным утешением было то, что никто, кроме членов моей семьи, не видел меня в нем, так что я не опозорилась бы перед своими подругами.

---