Матрона кивнула и скрылась за дверью, не дожидаясь её. Пока я пыталась стряхнуть мгновенно впитавшийся напиток с подола, Доната схватила моё запястье и задрала длинный рукав. Холодный обруч впился в кожу, словно он был остро заточен. Я дёрнулась от неожиданно неприятного ощущения.

– Что ты делаешь?! – попыталась выдрать руку, но та будто онемела. – Убери!

– Вечером надень самое неприметное платье, что у тебя есть, – торопливо зашептала подруга. Хотя в том, что дружбу нам удастся сохранить, я уже начинала сомневаться. – Собери самые необходимые вещи прямо сейчас. Чтобы потом не терять время. Этот браслет спрячь. На ужин лучше не ходить и прикинуться захворавшей, чтобы про тебя ненадолго забыли. Вот… – она сунула мне в обхваченную холодным браслетом руку два клочка бумаги. А в другую – железный ключ. – Одна карта – выход из замка. Вторая – путь до “Белой утки”. Ключ от замка – сама поймёшь от какого. Встретимся в Одиине, на постоялом дворе “Одинокий бук”. Его хозяин знает о моём прибытии. Назовёшься Габи Иллеш. Оттуда вместе отправимся дальше. Жди меня там.

Она поспешно встала, поправила подол и ушла, оставив в моей голове кучу вопросов. Я ведь не дала окончательного ответа! Не успела ничего решить – и вот на моей руке широкий, явно мужской браслет – правда, уже старомодный, таких давно не носят в свет.

И кто бы сказал, что это карта Колодцев? Видно, лишь маги могут с одного взгляда это определить. Или почувствовать.

Я посмотрела на дверь, за которой скрылась Доната и, отложив в сторону ключ и пока не развёрнутые карты, с виду больше похожие на огрызки бумаги, другой рукой дотронулась до браслета. Хотела просто снять и внимательнее рассмотреть узоры на нём, витиеватые, явно древние: с переплетёнными стеблями невиданных трав и головами незнакомых мне животных. А может, и вовсе чудовищ. Но стоило только коснуться кончиками пальцев ледяного золота, что почти обжигало мне руку холодом, как обруч вдруг сжался сильнее. Я тихо вскрикнула, боясь, что меня услышат. Попыталась сдёрнуть браслет с запястья, но тот сдавил его до боли, а после вдруг начал растекаться по коже, словно расплавился. Тонкие нити его протянулись по ладони, между пальцами и сомкнулись с тыльной стороны в подобии ажурной митенки. Боль становилась всё невыносимее. Кожа буквально готова была расползтись лохмотьями. Но, заковав мою кисть в кокон, золото начало пропадать, вплавляясь в неё. По всему телу с кровью метнулась короткая вспышка жара и опала, оставив меня сидеть у стола, мокрую от пота с головы до ног, растерянную и напуганную. Это что – навсегда?! Кто-то сможет извлечь из меня эту карту или я так и останусь с ней под кожей?

Когда за мной пришла Реби, я уже успела прийти в себя, переодеться в чистое и даже умыться. Хотелось избавиться от тягостного ощущения, будто меня измочалили о шершавую каменную стену.

Пришлось спускаться к завтраку. Жизнь в резиденции после бала, шумно прошедшего накануне, текла вяло. Две девушки из амант, которых отобрали в пансионе Рассветной Матери на юге королевства, и вовсе не пришли. Похоже, они тоже провели ночь отнюдь не в своих комнатах. И скорей всего уже связаны с теми, кто их выбрал. Такое случается во время первой близости. Когда руна пуртат сплетается с руной мага, образуя совсем другой знак.

Кого-то устраивала такая жизнь – наложницы, на которой, если ты не из высокого рода, никогда не женится никто из приближенных к королю или принцу магов. Но о них заботятся до поры, купают в роскоши, пока не родится первый ребёнок. И тогда участь матери зависит от того, какие способности в нём обнаружатся.

Девушки сидели за завтраком тихие и настороженные. Каким буйным ни было вчерашнее веселье, щедро сдобренное вином, а с утра им вновь стало неловко в присутствии всех этих мужчин самого высокого происхождения и самой большой силы. Тут были и молодые советники самого короля, которые лишь недавно вступили в права, и соратники принца. Все они то и дело скользили острыми ощупывающими взглядами по четырём девушкам, которые сидели за другой половиной длинного стола.

В светлой, наполненной рассеянными лучами солнца, столовой долго раздавался лишь мерный стук приборов о тарелки. Мы с Донатой старались даже взглядами не пересекаться. До жути хотелось узнать, что за встреча состоялась у неё в южной галерее. Доната выглядела бледной и чуть напуганной. Но раз она тут, а не томится в подземельях замка, значит, ничего страшного не случилось.

Вскоре мужчины принялись без стеснения обсуждать прошедшие смотрины, от которых остались, признаться, смешанные впечатления. Кажется, всё было вполне прилично – со стороны. Даже спокойно и степенно поначалу. Но все прекрасно знали, что кроется за всем этим показушным приёмом. Впрочем, маги выглядели довольными – словно сходили на гуляние в публичный дом.

Правда, по виду молодых мужчин никто не сказал бы, насколько бурно прошёл их вчерашний день и как поздно он закончился. Принц Венцель сиял, словно серебряный кубок. Одетый в лёгкую белоснежную рубашку с небрежно закатанными к локтям рукавами, в плотный, тесно облегающий его грудь и узкую талию камзол до середины бедра – он выглядел свежим и хорошо отдохнувшим. Надо думать, тут не обошлось без какого-нибудь хитрого снадобья, которым его одарил один из приближённых.

Даже его пепельно-русые волосы нестерпимо, слишком глянцево сияли, ловя свет, что лился на его голову и плечи из окна. На груди поблескивал хрустальный, тончайшей работы, собирающий сосуд, который стягивал энергию по каналам от ближайшего открытого Колодца к нему. Такие полагались всем магам, кроме Видящих.

Принц был настолько безупречным, что аж оскоминой всё во рту сковывало. И любоваться бы, но я всё отводила взгляд. Остальные мужчины меркли на его фоне, хоть изо всех сил старались ни в чём ему не уступать.

Впрочем, светлый, почти безмятежный взгляд его высочества потускнел, а черты лица заострились от неудовольствия, как только вальяжный разговор с гостями свернул в неожиданное русло.

– Зря Альдор де ла Фиер не приехал. Многое упустил, – худощавый и высокий смотритель королевских алхимических мастерских Валер де ла Стан окинул девушек масляным взглядом.

Он-то, видно, и преподнёс Венцелю то самое снадобье, которое быстро вернуло ему бодрость после затянувшегося веселья. Мужчина откинул от лица тёмные прямые волосы, и улыбнулся приятному воспоминанию.

– Зря? – фыркнул его высочество и возмущённо бросил на стол вилку. – Да радуйся, что этот надменный ублюдок – простите, милые нэри! – остался в своём каменном коробе рядом со своим калечным братцем. Мне пришлось позвать его из обязательств. Из-за его статуса. Да я только рад, что он не приехал. Иначе своей кислой физиономией испортил бы весь вечер.

Красиво изогнутые чёрные брови принца сошлись к переносице. Он вновь взял со стола прибор и зло воткнул его в хрустящий лист салата. Его соратники многозначительно переглянулись, никак не комментируя столь явное неприятие единственного не приехавшего на бал гостя. Но, видно, что-то случилось между Венцелем и этим загадочным Альдором, раз в каждом его слове сквозило столько неприязни.

Девушки тоже озадаченно обменялись взглядами, но на их лицах всё же отразилось некоторое понимание.

Да, и неудивительно. Мало кто не слышал эту фамилию. Де ла Фиеры – крупные попритеры^[1]. Им принадлежала целая провинция на севере королевства, границы которой заканчивались недалеко от Пьятра Гри. Богачи, владеющие глубокими рубиновыми копями в Некларских горах. От их рода сейчас остались двое сыновей.

А вот о них я знала мало. В пансионе о братьях де ла Фиер рассказывали неохотно, как будто они сами не слишком-то распространялись о своей жизни. Слышала только, что младший ещё очень молод, едва не ребёнок. Старший – один из самых завидных женихов королевства, но его вовсе не одолевают наседающие со всех сторон невесты. Может, он страшен, как взор прислужника Закатной Матери?

Я Альдора не видела, потому и представить не могла. Но его демонстративный отказ приехать на обязательный для самых сильных магов бал наделал в Пьятра Гри немало шума.

– А может, вы боитесь, ваше высочество, что он составил бы вам неплохую конкуренцию? – не удержался от колкости чуть опоздавший на завтрак мессир Мариан Шербан.

Гнева его высочества он не боялся. Видимо, потому что был приближен к самому королю. Складывалось впечатление, что Мариан считал встречу всех этих молодых выскочек несерьёзной забавой. У него-то, говорили, были совсем другие цели.

Венцель заметно взвился на его слова, но всё же сохранил ещё какое-то самообладание.

– Вы придержали бы своё ехидство, мессир Шербан, – нарочито ласково проговорил принц. – Кому он мог бы перейти дорогу, так это, в первую очередь. Да и в простом общении с де ла Фиером мало приятного. Он, как ядовитое болото, отравляет всё вокруг себя. Будто вы не знаете.

Мариан с лёгкой усмешкой на губах неопределённо пожал плечами и вновь опустил взгляд в тарелку.

– В малых дозах яд бывает весьма полезен, – всё же добавил он.

Но молчаливым велением принца разговоры об Альдоре де ла Фиере были прекращены.

Воцарилось смущённое молчание. Мужчины чуть поумерили вдохновлённую взбудораженность. Лишь один раз до конца завтрака Венцель разомкнул губы, чтобы обратиться к будущим амантам:

– В ближайшие дни мы объявим о своём решении относительно вас, милые нэри, – он улыбнулся, но без былой расслабленности.