– Я буду говорить, что однофамильцы. Не хочу, чтобы они узнали и относились ко мне, как, – закусываю губу, расписывая план, который в своей голове построила. – Как, собственно, везде. Заискивают, надеясь на то, что папа в них бабло зальёт. Хочу сама добиться успехов.

– Ладно-ладно, – закатывает глаза, но меня понимает. У самой отец врач, и через Сару всегда пытаются к нему без очереди записаться. – И кстати, о возрасте, подруга! – загорается брюнетка, взглянув на компанию взрослых мужчин. – Наш с тобой возраст позволяет преподов кадрить и получать от них ответки. К мелким они не лезут. Точнее, лезут, но редко. В общем, – прикусывает язык. – О чём я? Ах, точно! В общем, тебе повезло больше всех, кто здесь учится. Ты взрослая, и у первокурсников пары ведут самый горячие и молодые преподы. Так что хватай любого, который понравится.

– Сара! – восклицаю, окинув её осуждающим и недовольным взглядом. – Ты же знаешь, что я не могу себе позволить сейчас отношения. У меня…

– Да-да, у тебя, – цокает языком, как делает каждый раз, стоит нам заговорить про отношения. – Ты подалась в монашки после рождения дочери. Я помню. Никаких отношений. Никаких развлечений. Никакого веселья. Никаких эмоций. Только ребёнок и дом.

– Мужчины мне неинтересны, – обиженно произношу, ускорив шаг от злости на неё. У меня это всегда инстинктивно выходит. Даже не замечаю. – Они все эгоистичные, самовлюблённые и думают только о том, как бы тебя в кровать затащить.

– А потом твою… – начинает Сара со смехом, но вмиг затыкается.

– Заткнись! – бросаю колкий взгляд в подругу, резко развернувшись к ней. Не устояв на ногах от столь резкого поворота, сиюминутно падаю в не очень приличную позу на колени.

Острая боль тут же пронзает ладони и коленные чашечки. Благо, ткань брюк смягчает удар, и, возможно, мне удастся выбраться из этой ситуации без кровавых потерь. Уж этого мне точно не нужно. Папа впервые отпустил меня из дому без своих людей, и если он узнает о том, что я поранилась, то наша сделка с ним будет расторгнута.

Но в одном я уверена точно. На чёрной ткани следы грязи будут малозаметны. И мне удастся прошмыгнуть в дом и сразу не спалиться.

Можно, конечно, вернуться в машину и переодеться, чтобы и на фотографиях выглядеть опрятно, но церемония для первокурсников уже буквально через пять минут. И я не могу её пропустить. Я мечтала о ней со своих четырнадцати.

– Ого, – тянет мужской голос над моей головой. – Бывало, конечно, что у меня просили зачёт таким образом принять. Но обычно это происходит не в первый учебный день, – прыскает он от смеха, и я поднимаю на него полный ярости и желания убить взгляд.

– Что ты сказал?!

Глава 3

Милена

– Что ты сказал?! – грозным низким голосом переспрашиваю мужчину. И плевать мне в этот момент на его статус, возраст, положение и тому подобное. Как говорит мой папа: мужчина в неловкой ситуации должен помочь женщине, а не насмехаться над ней. Так поступают лишь невоспитанные невежи, которым не привили с детства любовь и уважение к слабому полу.

– Говорю, вам помочь? – исправляется мужчина и протягивает мне руку, подмигнув и подарив улыбку. Двое мужчин и женщина, стоящие с ним всего пару секунд назад, прощаются с ним и уходят, оставляя меня, его и Сару наедине.

– Спасибо, но я как-нибудь сама, – отвечаю ему и назло всем самостоятельно поднимаюсь на ноги. Подруга, конечно же, хочет помочь, но не даю ей и шага сделать. Не хочу, чтобы этот невоспитанный хам тешил своё самолюбие за мой счёт.

Кидаю взгляд на свои многострадальные колени, мысленно чертыхаясь и проклиная ту минуту, когда решила свои балетки на высоченные каблуки сменить.

Такие следы на брюках точно не скроешь, потому что их практически и нет. Вместо них – некрасиво разорванная ткань. И это, безусловно, не назовёшь модными порезами, которые сейчас носит почти вся молодёжь.

– Н-да, – задумчиво тянет мужчина, глядя на мой внешний вид. – Беда, однако. Какой курс? Лекция сейчас у кого?

– Первый курс, – расстроенно отвечаю и оглядываюсь на Сару.

Чего она стоит как в воду опущенная и молчит? Почему я одна отдуваюсь? Где её привычный боевой дух, которым она всех с ног сшибает? Или хотя бы острый язычок?

– О-о-о, так у тебя церемония сейчас, – неожиданно радостно отмечает хам, хлопнув в ладони и потерев их одну о другую. – Отлично. Пошли тогда!

– Куда? – делаю шаг назад от этого ненормального человека, который решил меня куда-то утащить. И даже разрешения моего не спросил. Приказным тоном сказал, что я за ним идти должна. Ни за чем, ни почему, ни почему с ним, а просто «Пошли!»

Как же я не люблю таких людей. Бестактных, грубых, невоспитанных и… И вообще мужчин. Они все думают, раз ты девушка, то должна их слушать. Чёрта с два.

Со мной такие фокусы не проканают. Во-первых, у меня был нормальный отец, и он научил меня тому, что мужчина должен уважать девушку и её желания. А во-вторых, я могу себе позволить послать кого угодно. Даже какого-то преподавателя, судя по папке в его руке. А в-третьих, люблю мужчин обламывать.

– Есть здесь, в академии, одно место, – тем временем отвечает он, – которое поможет твоё недоразумение исправить. Ничего такого, – разводит руками в стороны, но по его взгляду я понимаю, что «ничего такого» значит очень много «чего такого».

– Егор Данилович, оставьте её. У неё в машине есть во что переодеться, – спасает меня Сара, схватив за руку и к себе придвинув. Ну, слава богу, активизировалась, а то я уже решила, что она покинула этот мир и находится в прострации. – Мы сами. Быстро сейчас.

– Картотьян, до первой пары осталось четыре минуты, – произносит мужчина, взглянув на часы. – А ну, марш в академию! Быстренько давай своими длинными ножками по коридорам и на пару! – командует и ею, изображая двумя пальцами человеческие ножки и с какой скоростью подруга должна ими передвигать.

– Ну, Егор Данилович, – не узнаю я голоса своей подруги. Чересчур мягкий и податливый. – Ну это же моя подруга! Я не могу её бросить.

– Как ты её можешь бросить, если даже не держишь, – хмыкает этот Егор Данилович. – Вон как штаны себе испортила. Марш на пары! Иначе лично тебе выговор в личное дело внесу. А ты ведь знаешь, что ещё одно замечание и полетишь ты отсюда.

Девушка закатывает глаза и подходит ко мне, чтобы отдать сумку, которую я выронила во время падения, а она подобрала.

– Ненавижу его, – шепчет мне Сара на ухо, пока делает вид, что целует в щёку на прощание. – Его все «деканом на одну ночь» называют. Будь с ним аккуратна. Он точно подкатывать будет. Красная карточка, Лен. Нельзя! Не твой вариант.

– Картотьян, я сказал, живо! – прерывает нас Егор Данилович, и Сара, сжав зубы до скрежета, покидает меня. – Пойдёмте, – протягивает он мне руку, но я, проигнорировав её, подхожу к нему и взглядом показываю, что готова идти.

Пусть даже и не надеется на то, что буду благосклонна к нему. Пусть ведёт, куда хочет, но не более. В случае чего отпор дать смогу, ведь за последние пять лет много времени проводила с охраной отца, и те порой учили меня самозащите. Это не очень нравилось папе, но он давал мне волю, зная, что девушке это может пригодиться в будущем.

Вместе с «деканом на одну ночь» захожу в академию и рядом с ним шествую по широким коридорам, ловя на себе любопытные взгляды. Чем именно обусловлен их интерес, догадаться сложно. То ли всё дело в брюках, то ли в том, что я иду именно с Егором Даниловичем, у которого репутация того ещё соблазнителя.

– Чего грустная? – интересует он, открывая для меня дверь дальней аудитории. Пропускает вперёд, после заходит сам, прикрывая за нами дверь.

– На церемонию хотела, – признаюсь без прикрас, оглядываясь вокруг. Какой-то кабинет «кройки и шитья», судя по швейным машинам на столах. – А она уже началась, – поворачиваюсь к нему.

– Ой, да ладно, – кидает, взмахнув рукой и пройдя за преподавательский стол. – Хочешь, прочту тебе её наизусть? Будет у тебя личная церемония, Анастейша.

– Анастейша? – повторяю за ним, и он, коротко хохотнув, мотает головой, мол, ничего такого. Забудь. – Наизусть? – цепляюсь за другое слово, забив на то, что первый вопрос он просто-напросто проигнорировал.

Чудик.

– Ага, – вздыхает мужчина, открывая ящик преподавательского стола и доставая оттуда небольшую железную коробку. – Я торжественную речь почти каждый год здесь толкаю. И в этом должен был, но сорвал немного голос. Поэтому меня отстранили и заменили другим оратором.

– Правда? – заинтересованно подхожу к нему и сажусь на край стола. – А разве не Громовы, владельцы академии, её читают? Я много читала об этом, и Сара рассказывала, что Громовы. Она даже видела одного лично. И… – вовремя затыкаюсь, чуть не выдав того, что подруга в одного из Громовых втюрилась.

– Разрешите представиться Громов Егор Данилович, – театрально изображает наподобие книксена, сидя на стуле. – Младший из сыновей Громовых. И их главная головная боль.

– Ого! – складываю губы буквой «О» и спрыгиваю со стола. – Извините! Я не знала! И…

– Выдыхай, девочка, – произносит, и его голос и правда срывается, издав скрип под конец. Прокашлявшись, мужчина вновь заговаривает: – Прости. Вот поэтому речь и отдали брату, – произносит и, встав, идёт в другой конец аудитории.

---