KNIGID.RU Мне снова снилась
«Мне снова снилась женщина. Не та, теперь совсем другая. Нет боли от потери. Надежда есть. Ей жить и к ней стремиться. Все, может быть, удастся в новой жизни. Все может быть, все может быть…»
Дверь снова распахнулась. В квартиру впрыгнул веселый стройный как Зуй – сосед в верхней части смоль-брюнетки Жанны, живущий один в просторной «трешке»:
– Мой этаж пустой. Жанка убежала к себе в супермаркет на кассу. Анна Степановна с Алешкой из «двушки» в школе. Думал, уж и тебя дома нет. Хочешь послушать мою новую аранжировку?
– С удовольствием бы, но денег нет!
– Не надо. Я сегодня по-соседски!
Достал из кармана трубу и сыграл какой-то весьма замысловатый ноктюрн:
– Ну как?
Юкичев одобрительно кивнул:
– Да! И тебе за это заплатят?
– Еще бы! Кстати, и ты бы мог в переходе читать свою книгу, и наклали бы тебе полную шляпу!
– Я?! В переходе?!
– Конечно!
– Я?! В переходе?!
– А почему бы и нет? Или ты себя выше меня считаешь?
– Нет, я же тебя на семь сантиметров ниже! Но у меня и шляпы нет!
– А ты из газеты сделай!
– У меня и газеты нет!
– А вот у тебя листочки в тетрадке!
– Так они исписаны уже с одной стороны!
– Так это еще лучше: ты сделай несколько шляп! Как только в очередную наклали доверху, так ты ставь следующую, а первую разворачивай в карман и читай по ней, хоть с одной стороны, хоть с другой.
– Я подумаю!
– Чего думать! Тебе деньги не нужны?
– Позарез…
– Так приходи в четыре, я тебе свое место уступлю и часть публики передам!
– Спасибо…
– Хочешь рублик?
– Хочу!
– Вот те бублик!
Веселый, стройный как Зуй выпрыгнул из квартиры, а вдохновленный хрустящим бубликом Юкичев вздохнул и стал подбирать переходный репертуар:
– Краснобаевы… Сухорыловы… Мослаков… Не то… Не то… Не то… Разве что Самцов или Брусникины…
Замер, строчки поплыли перед глазами:
– Жанна…
Если она с ее-то грудями весьма полного третьего размера увидит его в переходе. Рядом со шляпой, в которую накладут…
– Нет! Нет! Нет!
– Да! Да! Да! – твердил кому-то в коридоре за дверью стройный как Зуй.
– Нет! Нет! Нет! – стучало ксилофоново в сердце.
– Да! Да! Да! – курлыкали голуби за окном, подхватывая клювами «256», «750», «1 210», «4 700» и складывая бумажных бабочек в аккуратную стопку на подоконнике.
Юкичев вздохнул:
– Спасибо вам, добрые птицы!
И внес в тетрадь, как долотом по мрамору:
Голубям непросто в нашей жизни
«Голубям непросто в нашей жизни
Размножаться по четыре раза в год.
Ублажать нахальный и капризный,
Черт-те что сующий в клюв народ!
Танцевать и ворковать за пшенку!
Умный делать взгляд за пару крох!
Поджимать от холода ножонку!
И клевать, клевать в мороз горох!
С кошками-собаками поладить!
И с утра до вечера на бис
С проводов глядеть и гадить, гадить, гадить
На толпу презренно сверху вниз…»
В комнату снова впрыгнул веселый стройный как Зуй:
– Извини, я у тебя бумажкой разживусь! А то у меня закончилась не вовремя…
Не спрашивая, вырвал листок прямо из-под руки и исчез так быстро, что Юкичев не успел ничего сказать. Голуби также растворились за окном. Беззвучно. Как будто даже с упреком. Юкичев снова взялся за ручку, но не смог вспомнить ни строчки, и вдохновение покинуло его. Он бросил руки на стол. На них голову. И зарыдал…
Метались буквы, цифры, ритмы… Стук каблуков, стук сердца, скрежет лифта… Кто входит, кто выходит… Жанна, в верхней части смоль-брюнетка… Нет, я не сплю!.. Почти не плачу!.. Уже! Уже! Уже почти!..
– Кто там?! Который час?!
– Ты все проспал, друг мой!
– Нет, я не спал… Я бредил… Впрочем…
– Какая разница, мой друг! Держи!
– Что это? Деньги? Так много? Спасибо, стройный как Зуй! Но я не знаю, когда…
– И знать не нужно! Все твое!
– Откуда?! Как?!
– Из моего сортира! Я давеча бумажку прихватил твою, а там такие вирши, такой шедевр про голубей. Признаюсь… не посмел я замарать высокое искусство и в унитаз спустить. А отдал я бумажку знакомому, который то в газетах, то в интернете хрень всякую печатает. Он прочитал, и похвалил, и на каком-то сайте поместил. Там, брат, такое началось: репосты, лайки, сто тыщ пятьсот комментов. И деньги, деньги за рекламу голубятен прут. Знакомый честно твою долю мне отсыпал. Хотел биткоинами, но для тебя, с моей подачи, только наличными рублями и еще немного в инвалюте! Так что держи, считай и трать по делу!
– Вот же новость! Спасибо, мой стройный как Зуй! Не знаю, как тебя…
– Не благодари сейчас. Еще успеешь. Тем более что в мыслях о тебе я, кажется, рожаю…
– Девчонку? Мальчика? Двойняшек?
– Музыку, черт тебя возьми!.. Я удаляюсь! Афтор, пиши исчо!..
Юкичев схватился за ручку и тетрадь, хотел писать про то, про это, но в голове вдоль и поперек расхаживала лишь Жанна с грудями весьма полного третьего размера. Выбежал на площадку и ждал, ждал под сердца ксилофон. Едва дождался. Улыбнулся:
– Так как насчет кафе? Все как обещано!
Она с ответной улыбкой:
– Все как обещано!..
В меню не глядя, заказал:
– Пралине, просекко и моккоко, пожалуйте-с, как должно!..
Он проводил ее на этаж выше. Почти поцеловал.
– Увидимся завтра?
– Я не прочь! – встряхнула верхней частью смоль-брюнетка.
Почти заснул на своей скромной односпальной кровати. Но встал. К тетради…
Одна женщина пошла за водой
«Одна женщина пошла за водой, а купила пиво.
Потом пошла за хлебом, а купила удочку.
Посмотрела в зеркало: не женщина, а какой-то мужик с усами и бородой».
Нечистое дело
«После смерти деда Василия и его экзотической супруги Базуки Сославны наследники сдавали их квартиру на пятом этаже. В помещении слышали музыку, голоса и даже как будто выстрелы, но самих жильцов при этом за все время никто не видел.
Виктор Петрович уверял, что это грузины чью-то душу отводят. Ольга Сергеевна – что алкаши проклятые души губят. Тимофей по просьбе общественности поставил фотоловушку и видеокамеру. Дверь открывалась и закрывалась, но то ли никто не выходил, то ли никто не входил. Никого увидеть так и не удалось…»
Парень решил подарить девушке «Бугатти»
«Парень решил подарить девушке «Бугатти». Дорогой очень автомобиль, так что работал и копил, работал и копил.
Его друг подошел и поцеловал эту девушку. Она вышла за него замуж…»
Звонил Женя
«Звонил Женя. Угрожал, что бросит. Жанна спросила:
– Кого?
Замялся с ответом.
– Ту, что в записной книжке телефона обозначена как «любимая супруга»? Или ту, что «Шиномонтаж-90-60-90», или ту, что «Срочная доставка П», или, может быть, «Сантехническая прокладка Ж»?
У Меланины Альбертовны есть
«У Меланины Альбертовны есть трехкомнатная квартира на восьмом этаже.
У Меланины Альбертовны есть домашний кинотеатр, кровать кинг-сайз, биде, шкаф с шубами, шкатулки с ювелирными изделиями.
У Меланины Альбертовны есть в холодильнике – фуа-гра, икра, чавыча, фазан, лангустин, мангостин…
У Меланины Альбертовны есть «Мерседес» на платной стоянке.
У Меланины Альбертовны есть деловые половые партнеры.
У Меланины Альбертовны есть, есть, есть, есть, есть, есть, есть, есть… А счастья все равно никак нет, нет, нет, нет, нет…»
Виктор Петрович любил кушать курицу руками
«Виктор Петрович любил кушать курицу руками. Потом женился, но продолжал кушать курицу руками.
Жена раз ему дала нож и вилку, два дала, а третий раз не дала, потому что куда-то запропастилась насовсем, и Виктор Петрович продолжил есть курицу руками».
Божественно начало
«Божественно начало пути к нирване наших душ. И ждать невмоготу. И даже я теряю веру. Прежде всего в себя, о Жанна…»
Завтра все-таки наступило. Юкичев выбежал на площадку и, пересчитав остатки цифр в кармане, ждал, ждал под ксилофон сердца. Едва дождался. Улыбнулся:
– Пралине, просекко и моккоко?
Жанна печально покачала грудями весьма полного третьего размера:
– Нет, милый Юкичев! Женя снова позвал меня в Рузу. Не Париж, конечно, но…
Цифры в его кармане были явно не парижские. Что-то расстроилось в ксилофоне его сердца. Молоточки застучали не в такт и не туда, куда нужно. Мигреневый Юкичев вернулся к верной тетради…
Одна женщина очень любила мыться
«Одна женщина очень любила мыться. Запрется в ванной и моется, моется. Уже и дети выросли, и муж ушел, а она все моется, моется…»
К Ольге Петровне каждое утро
«К Ольге Петровне каждое утро на подоконник прилетает голубь сизокрылый, и она кормит его котлетками, пельменями, пирожками, пампушками, блинчиками…»
Дешевая путевка
«Брусникины всей семьей поехали на море. Взяли купальные костюмы, надувного лебедя и крокодила, солнцезащитный крем.