Влюбленные Романовы

Анна Пейчева

Незадачливый жених Вальдемар в плену у русского царя Михаила

Задумал царь Михаил с европейскими королями породниться. Присмотрел для своей дочери жениха – молодого принца Вальдемара Датского. Всем хорош королевич, кроме одного – воспитан в лютеранстве. Но с этим недостатком, торжественно заявил царь Михаил, мы готовы смириться. Вальдемар прибыл в Москву на собственную свадьбу – и очутился в ловушке. Будущий тесть запер принца в Кремле и отказался выпускать, пока тот не примет православие. И жениться не давал при этом. Полтора года провел Вальдемар в царском плену, ни на минуту не теряя присутствия духа. Перед нами – поразительная история о самообладании и смелости датского рыцаря.

Дело было в семнадцатом веке, когда Романовых еще никто не принимал всерьез. Совсем недавно закончилась Смута, страна лежала в руинах. Михаил Федорович был первым Романовым на русском троне, и европейские соседи предполагали, что сидеть ему на престоле недолго – слишком слаб физически и политически. Михаил и сам это понимал, поэтому сватался ко всем незамужним западным принцессам, чтобы укрепить свой статус. Но все королевны ему отказывали, и в конечном итоге царь женился на русской боярышне из простой семьи.

Время шло, и Михаил сумел завоевать авторитет в глазах иностранных коллег. Спустя тридцать лет царь вновь заслал в Европу сватов – теперь уже для своей дочери Ирины. На этот раз датский король Кристиан IV был более сговорчив. Он дал согласие на брак своего сына Вальдемара, графа Шлезвиг-Гольштейнского, с русской царевной, но при одном условии – королевич останется лютеранином. Михаил был так рад предстоящей свадьбе, что с легкостью поклялся: «В вере неволи не будет королевичу». Государь дал слово, что Вальдемара никто не станет принуждать к переходу в православие, более того, для него в Москве построят отдельный лютеранский храм – «кирку». Принцу были обещаны сундуки с червонцами и драгоценными камнями и полцарства в придачу – большие города Суздаль и Ярославль, а если доходов с них будет недостаточно, то граф сможет взять еще сколько захочет русских поселений.

Любопытен брачный договор, который заключили между собой Кристиан IV и царь Михаил:

«1. Его Графской Милости и людям его из-за Вероисповедания не будет никакого принуждения; о месте же, где бы можно было построить кирку, надобно будет потолковать с Послами Короля, которые приедут в Москву с Графом.

2. Все лица, высшего и низшего, духовного и светского звания будут содержать Его Графскую Милость в Княжеском почете, а Его Царское Величество и Царевич станут оказывать ему великую честь, как Королевскому сыну и своему зятю, и никого не будет выше его, кроме Царя и его сына.

3. Его Графской Милости и будущей его супруге, дочери Его Царского Величества, также обоюдным их законным наследникам, Царь уступает на вечные времена, в личную и потомственную собственность, без всяких препятствий, два больших города, Суздаль и Ярославль, со всеми духовными и светскими принадлежностями; желает, впрочем, чтобы и поместья Его Графской Милости под властью Датской Короны были в вечном наследственном владении обоих супругов. Сверх того, Его Царскому Величеству угодно еще сделать прибавку и дать в приданое за дочерью в платьях, драгоценных каменьях и чистых деньгах 300 тысяч рублей или 600,000 червонцев.

4. На случай, если доходов с Суздаля, Ярославля и со всех принадлежностей к ним, не станет на покрытие всех расходов и на жалованье придворному штату, Царь прикажет прибавить еще больше городов и деревень, пока не будет вполне достаточно.

5. Царь предоставляет свободу Его Графской Милости в содержании и одежде его Двора, по Его желанию и усмотрению, и если кому-нибудь из людей Графа не захочется оставаться в земле Царя, или же кто-нибудь пожелает поступить на службу к Графу, то никому не будет в том помехи, а всем еще оказана будет Царская милость; когда же приедут с Графом Послы Его Королевского Величества, тогда Царю угодно будет все вообще и в частности скрепить крестным целованием и утвердить на вечный союз».

И закипела в Москве подготовка к приему высоких гостей. В Кремле для Вальдемара были возведены трехъярусные хоромы с крытым ходом в царские палаты. Навстречу датскому кортежу отправились царские советники, нагруженные соболями, золотой и серебряной посудой, парчой, бархатом и атласом. В подарок королевичу были изготовлены «крытые сани, снаружи выложенные по краям бархатом, золотом и серебром, да еще другие открытые, обитые красным сукном». В столице намечалось невиданное торжество.

Датскому королевичу было всего 22 года, но он уже успел заявить о себе как о выдающейся личности. Его знали во всей Европе. Отец доверял Вальдемару самые тонкие дипломатические миссии во Франции, Италии, Англии, Швеции. По описанию русских послов, королевич «волосом рус, ростом не мал, собою тонок, глаза серые, хорош, пригож лицом, здоров и разумен, умеет по латыни, по-французски, по-итальянски, знает немецкий верхний язык, искусен в воинском деле». Сопровождавший его переводчик Вильям Барнсли сообщал в Посольский приказ, что принц «учился у него, Вилима, русскому языку и по-русски многую речь перенял и помнит», причем «говорит гораздо чисто». Матерью Вальдемара была графиня Кирстен Мунк, а не королева, поэтому прав на датский престол принц не имел и мог переехать на постоянное место жительство в другую страну.

А что же Ирина? Что известно о царевне, из-за которой всё это и началось? Увы, информации о ней почти никакой нет, кроме того, что на момент сватовства ей было 17 лет. Царские дочери воспитывались в тереме, их учили вышивать и читать. Портретов с них не писали – чтобы дурные люди не сглазили. По этой же причине царевен никто никогда не видел, кроме самых близких бояр. Принцу невесту не показали, как он ни просил.

Писатель-историк Всеволод Сергеевич Соловьев рассказывает: «Главное же, что сердило Вальдемара, он не только не увидал никакой царевны, но не разглядел даже ни одной московской женщины. Во время его прогулок по городу ему попадались только совсем неинтересные фигуры старух. Правда, иной раз мимо него прокатывались какие-то безобразные рыдваны, и в этих рыдванах помещалось что-то таинственное, но что именно, того никак нельзя было разобрать, так оно было закутано ревнивой фатой».

Датский летописец передает слова русских бояр, которые расхваливали Вальдемару его будущую жену: «Пожалуй еще, Его Графская Милость приходит в раздумье на счет того, что Царевна, по Московской повадке, подобно другим женщинам, не часто ли напивается в волю и допьяна? Так совсем нет: она живет трезво, да и во всю свою жизнь не больше одного раза была выпивши, девушка она умная и рассудительная».

Вальдемар был смелым юношей и решил рискнуть – жениться не глядя, надеясь, что под фатой окажется красавица, а не чудовище.

Сперва всё шло хорошо. Михаил встретил Вальдемара тепло и радостно, познакомил со своим сыном, царевичем Алексеем. Как сообщает датский летописец, «Царь принял Графа с очень ласковыми движениями и объятиями, посадил его по правую сторону от себя на свое позолоченное седалище, так что сам сидел в средине, одетый в пышное платье, в венце, выложенном великолепными дорогими каменьями, и со скипетром в руке, направо от него Граф, а налево Царевич».

Однако через два дня начались проблемы. Михаил как будто между делом упомянул, что перед венчанием Вальдемар должен креститься, чтобы «исповедовать одну веру с Царем, сделать ему угодное и приятное, да и во всяком случае полезное дело». Принц решил, что это неудачная шутка. Царь сказал, что никакой свадьбы не будет, пока королевич не перейдет в православие. Вальдемар воскликнул: «Какая дурная молва пойдет про Его Царское Величество, и какой чувствительный позор и унижение нанесены будут Короне и Государству Дании и Норвегии, если станут поступать так вопреки договору и требовать того, на что еще прошлым годом Царь получил отрицательный ответ чрез своего Посла!» Михаил заявил, что он от своих обещаний не отказывается, но вот если бы принц сам захотел сменить веру…

Вальдемар отказался наотрез. Он попытался сообщить о происходящем отцу. Однако графских гонцов даже не выпустили из Кремля – под тем предлогом, что «это делается для защиты и безопасности Его Графской Милости, по случаю наступающего праздника Благовещения, когда происходит много скоморошества и все напиваются допьяна». Местным жителям запретили общаться с датчанами. Вальдемар понял – с будущим тестем не договориться.

Принц решил сбежать из Москвы и вернуться на родину. Но не тут-то было! На Тверских воротах Вальдемара со свитой остановили хмельные стрельцы. Завязалась схватка, шестерых ранили. Кто-то из датчан пронзил стрельца шпагой насмерть. Но сопротивление было бесполезно – принца и остальных членов делегации вернули в Кремль. Царь потребовал, чтобы Вальдемар «казнил смертию» виновного в убийстве стрельца. Вальдемар заявил, что стрельца заколол он сам. Царь оставил инцидент без последствий.