Артём улыбнулся. Последние полгода до исчезновения Сартана, сама того не зная, возвращала желание жить. Идти домой. Слушать стоны матери за стенкой. Терпеть Скара. Он уже и не помнил, в какой момент он дал дяде Лёве, отчиму, такое прозвище. Но, кроме как Скар или Шрам, Тёма к чужаку в своем доме не обращался. Он унёсся в воспоминания о знакомстве с девочкой, захватившей мысли, хотя он ни разу не слышал и не видел ее. Даже не знал, как она выглядит. Перед глазами, когда вспоминал онлайн–подругу, всегда вставал образ с аватарки. «Пеппи длинный чулок». Задорная конопатая проказница с рыжими косичками, торчащими вверх. Ради нее, Сартаны, он посмотрел «Бриллиантовая рука», «Два капитана», «Судьба человека», «Зеленые цепочки» и «Молодая гвардия». Бросил свое нелепое составление шифра из алфавита Санскрита и стал читать книги, которые любит она. Чтоб часами спорить в ватсапе – прав ли герой. А как бы поступил он? Хотелось соответствовать этой загадочной девчонке. Которая говорит как уголовница, рассуждает о жизни и людях как святая, начитанная будто библиотекарь. А еще парнишка обложился медицинскими справочниками и энциклопедиями. Перечитал все в открытых источниках о болезни Гюнтера. Записался в специализированную библиотеку, лишь бы узнать: из–за чего может возникнуть это проклятое нарушение пигментного обмена веществ, и что это за порфирин в крови, повышение которого не позволяет человеку выйти на улицу. Бедная Сартана с трёх лет не видела солнца, не купалась в море, не каталась на скейте или велике, она даже не ходила в школу. У нее нет реальных друзей. Только виртуальные. Артёму очень хотелось помочь девочке. Мартик, друг детства, создал через его старшего брата аккаунт на «Репетитор.ру». С помощью фотошопа состарили фотку. Артём писал рефераты и курсовые. Пятнадцатилетний подросток писал курсовые для раздолбаев–студентов по философии. И неплохо справлялся. Не зря, когда–то были им затерты до дыр библиотечные труды Макиавелли, Лароша Фуко и Жиля Делез. Он даже записался в школьный клуб «Осень философа», чтоб иногда умничать. Когда учитель спросил, зачем Артёму философия, он не задумываясь ответил: «избавляет от тлена стереотипов». Но все это было «до» Сартаны. Он готов был отдать все заработанные деньги ей. У подруги не оказалось банковских карт и электронных кошельков. Или она лукавила, отказываясь принимать помощь друга?

За воспоминаниями и размышлениями, Артём не услышал поворот ключа в замке. В квартиру кто–то тихо зашел. Скинул обувь, кинул связку на тумбу при входе и подкрался сзади. Положил руки на плечи мальчику, в нос ударил знакомый запах духов, термоядерный флер ванили и огненной смеси сандала с кедром. Он поморщил нос и обернулся. Уже знал, кто наведался в гости. Тетя Надя, облитая с ног до головы Гуччи Дюна. Так она величала свой удушающий парфюм.

– Откуда у вас ключи?

– Так папа твой дал, я без него к твоей маме ходила. Вот забежала тебя проведать, видела, как ты возвращался. Как ты? Может приготовить покушать? Голодный?

– Больше некого вам тут проведывать, оставьте ключи, сам приготовлю!

– Милый, зачем ты так, я столько для твоей мамы сделала.

– Так вы же подруга, вроде как, мать говорила – лучшая. А если делали по дружбе доброе дело, а теперь напоминаете, то это услуга уже. Скажите цену – оплачу!

– Да уж, в кого ты такой? Да, впрочем, чего удивляться, в отца, конечно, – крашеная блондинка сняла очки в форме кошачьих глаз, и вытерла пальчиком навернувшиеся слезы или пот, который проступал даже сквозь жирный слой тональника. Алый маникюр на пухлых пальцах казался Артёму нелепым и не уживался с возрастом маминой медсестры. Как и короткое синтетическое платье, гусеницей ползающего по выпуклостям молодящейся тети Нади.

– Отца не трогайте, что вы про него знаете? Проведали? Все норм?

– Хочу в маминой комнате прибраться!

– Я сам, и сорок дней еще не прошло, уважайте традиции. Убираться нельзя!

– Начитанный стал, я посмотрю. А отец–то где? Трубку не берет.

– Скар? ХЗ. Может с этой. Рыжей. С кладбища.

– Господи, да что с тобой стало?

– Домой идите, – бросил Артём, насупившись. Поднял острые плечи вверх и уставился на экран монитора. Пилоты альянса Тайм Крит опять совершили успешный набег на «нульсечных» жителей Космоса.

Во входную дверь позвонили. Три коротких. Тёма поднялся и всем своим видом дал понять нежданной гостье: здесь ей не рады. Она поспешно юркнула в коридор, натянула на распухшие ноги балетки. И выскочила на лестничную площадку, пропустив друга Артёма в квартиру. Медсестра с сочувствием оглядела Мартика, усатого пятнадцатилетнего парнишку, щурящегося даже сквозь толстенные линзы очков, и при этом смешно играя в пинг–понг широченными чёрными бровями. Заходя в квартиру, друг Тёмы неуклюже запнулся о порожек кроссовком, больше похожим на горную лыжу. Тетя Надя хихикнула. И не дожидаясь слов прощания, спустилась по лестнице. А Мартик? Мартик привык к подобным насмешливым взглядам. В школе его дразнили Ара – Маленький Мук.

– Горцерт вонца? – бросил Артем приятелю, через плечо, не снимая огромных наушников и, не оборачиваясь, прошлёпал к себе в комнату.

– Маме твоей земля пухом! А так у меня всё лавем, брат. Поговори со мной. Араика забрали.

– Куда забрали?

– Брат, ты вапщэ новости не смотришь?

– Один философ сказал: «лучше ничего не знать, чем знать наполовину». В новостях, я думаю, и половины правды нет.

– Дурак ты, Тёмыч.

– Это Араик твой дурак, надо было в Армению уезжать.

– Он здесь родился, ты панимаэшь, что несешь? Я думал, ты мой друг! – Мартик снял очки и протер краем футболки. Ты мне большэ, чем друг.

– Мартирос, не кипи, несёт меня, Сартана пропала, Скар бесит, и не хочу я о войне. Не я ее начинал. И нам – то что? Они там – мы здесь!

– А для чего ты вообще живешь тогда? Вот такой вопрос? Свою конченую музыку слушать, спать, есть, какать, и иногда как попугай нести заученные свои фразочки.

– Музыка не конченная, это Вардруна. Ты знаешь, они играют на реликтовых инструментах, древних, понимаешь. У них даже козий рог есть.

– Ага и барабан с кожей динозавра, – усмехнулся Мартик. Ну, послушал ты эту древнюю музыку и что?

– Послушал… и меня здесь нет. Я Конунг, на лице гальдстафф, плыву с Викингами на драккаре в дальний поход. Вокруг скалистые фьорды. И слышу эту песню, послушай, какая музыка зачётная. Я чувствую, что моя судьба вообще не здесь.

– Без обид, но ты случайно не заразился болезнью своей мамы, она тоже все голоса слышала и предчувствовала. Доколдовалась. Брат, заканчивай, прошу. Давай лучше Сартану твою найдем. Хочешь, я попрошу знакомых.

Артём тут же скинул наушники, крутанулся на стуле, и умоляюще посмотрел на друга сквозь сиреневую прядь.

– Не имей сто друзей, братишка, а имей одного друга. Армянина, – маленький добрый Мук уже кому – то писал в телефоне, загадочно улыбаясь. – О, Анаис ответила, номер говори вотсапа. Ее двоюродной тети брат работает в сотовой компании. Узнаем, на кого оформлен номер, дальше – дело тэхники. А ты звонил по нему?

– Конечно. 10500 раз. Переживаю, вдруг у нее траблы какие?

– Тимон и пэреживания, мм, – Мартик закатил карие глаза, закрыл лицо широченной ладонью, непомерно огромной в сравнении с гномьим телом, артистично изображая удивление. Ребята дружно засмеялись. – Э – э, братишка, Анаис пишет. Лисенкова Эльвира Борисовна. И адрэс есть. Прикинь, через квартал пройти. Слушай, нашу Эльбу, обэжечку, не так зовут?

– Прикол, ваще. На совпадение не тянет. Меня щас вырвет, мне чё наша Эльба писала?

– Собирайся, пошли.

Июльский зной спал. На город опустился жасминовый вечер, укрыв шалью из пыли и испражнений выхлопных труб. Друзья, чтоб сократить дорогу, пошли через старый, напоенный прохладой парк, вдоль Мемориального кладбища. По пути встречались только собачники и подвыпившая веселая молодежь.

– Где–то здэсь моя прабабка лежит, вместе со всеми. Баба Ануш, – Мартик махнул головой в сторону высокой чугунной решетки.

– Даже своей могилы нет?

 –Тёмыч, ты точняк с луны свалился. Блокада Ленинграда, там людей столько умирало, их некому было даже просто в ямы зарыть. Ты же здэсь родился и не знаешь?

– Ну чё–то на истории, помню, говорили. Это когда было –то. Это ты всю свою родню до сотого колена знаешь, а я не видел ни разу, ни дедов, ни бабушек.

 Оставшуюся часть дороги друзья шли молча. Каждый думал о своем.

 ***

– Давай, звони! – Мартик ткнул друга в бок.

– И чё я скажу? – Артем не мог решиться.

 Вдруг за дверью послышалось собачье тявканье. Через несколько минут строгий женский голос отчитал пса. Замок клацнул, дверь распахнулась.

– Ребята? Неожиданно, не знала, что вы с Мирой знакомы! – Эльвира Борисовна замешкалась, одёргивая халат. Вышла на площадку, прикрыв дверь. Без макияжа она была совсем не похожа на учительницу. Уставшая пожилая женщина, лицо в пигментных пятнах, без шейного платка в глаза бросалась сморщенная кожа, повисшая на подбородке как у индюка.

– А Сартана здесь живет?

– Я думала вы к внучке. Нет ребятки, вы ошиблись, – женщина заметно нервничала. – Нам идти надо, простите, – Эльвира Борисовна открыла дверь, чтоб вернуться в квартиру, и в этот момент Артём увидел ее. Посреди коридора застыла Сартана. Рыжая маленькая девчонка с двумя косичками, торчащими в разные стороны, в желтых шортах и белой широченной футболке с красной надписью «Золотые руки ангела». Ребята переглянулись. Сартана ойкнула и скрылась в квартире.

– Бабуля! – послышался жалобный крик. – Все равно придется. Пусть заходят!

Эльба провела друзей на кухню, похожую на клумбу. Шторы зеленые в маках, скатерть в тюльпанах, обои с цветочным золоченым тиснением. Выставила на стол печенье в пиале, налила чай, в кружках по кругу заплясали соцветия ромашки. Усадила гостей и села напротив.

– Мирочка, мы ждем! – Эльба включила «училку». Артем почувствовал, как пересохло в горле, язык приклеился к нёбу, по спине побежали, догоняя друг друга, струйки пота.

---