Притворись нашей мамой

Регина Янтарная

Глава 1

– Откройте! Немедленно! – Барабанят в дверь.

Вздрагиваю. Три часа ночи! Что происходит?

Крадусь на цыпочках к двери. Замираю.

В глазке вижу нескольких полицейских с дубинками в руках.

Нерешительно открываю дверь и цепенею от ужаса, на меня набрасываются мужчины в форме. Они заламывают мне руки за спину, как преступнице!

– Пустите! – пытаюсь вырваться.

Один из полицейских достаёт из кармана серебристые металлические наручники.

Неужели он собирается застегнуть их на моих запястьях? Верится с трудом. Ошарашенно взираю, как клацают наручники на моих тонких запястьях.

– Это недоразумение! Отпустите! – скулю, от бессилия на глаза выступают слезы.

За ними врывается ещё один непрошеный гость. Он резко останавливается, хватает меня за грудки.

– Если ты с ней что-то сделала, я тебя линчую! – орёт мне в лицо.

Я вся трясусь, не понимая, что происходит.

– Алёна! Алёна! – взбудораженный мужик носится по квартире.

Настоящее

Злата Чайкина

В два часа ночи возвращаюсь с работы. У подъезда встаю, как вкопанная, прислушиваюсь к необычным звукам из кустов.

Открываю подъездную дверь, и снова слышу жалобный звук.

– Точно не котик!

Возвращаюсь, раздвигаю кусты… а там сидит маленькая девочка.

На вид лет пять, светлые волосики падают локонами на худенькие плечики, губки трясутся, маленькое личико с пухлыми щёчками зарёвано.

– Господи! – роняю сумки на землю.

Лупит на меня большие глазищи, цвет которых не могу рассмотреть в темноте, плаксиво подмечает:

– Я не «Госпади», я Алёна.

– Вылезай, – прошу, но моя «находка» не хочет.

– Кого ты боишься? Мы здесь одни!

– Собаку!

Пытаюсь схватить малышку за талию, но она выкручивается.

– Алёна, я тебя не обижу, – уговариваю, ухватившись за край джинсовой юбки, тяну девчушку на себя. Корябаю руки о кустарник, с трудом вытаскиваю подкидыша.

Скольжу взглядом по ребенку. На девочке желтая футболка и синяя джинсовая юбка.

– Мамочки! А почему ты без сандалий? – в шоке вижу, что девочка босая.

До меня начинает доходить, что случилось что-то страшное.

– У тебя что-нибудь болит? – осматриваю со всех сторон. Руки и ноги оцарапаны. Надо быстрее обработать…

– Алёнушка, послушай, – глажу пальцами перепачканное лицо с огромными глазищами, умолкаю.

Боюсь напугать ребенка.

Кусаю нижнюю губу, обдумывая тактику.

– Почему ты без обуви? – осторожно спрашиваю я.

– Я вышла в коридор посмотреть, кто пришёл, а дверь закрылась. Упс! – девочка театрально разводит руками, и тепло растекается в моей душе.

Давно я не общалась с детьми. Очень давно…

Два года убегала, боялась, что не выдержу смотреть в детские глаза, обнимать хрупкие плечики, трогать маленькие ручки, слушать их весёлое щебетание. Но сейчас другое дело! Ребёнок явно в беде, нуждается в помощи взрослого. Оглядываюсь, пустынный тёмный двор. Даже фонари кто-то повыбивал.

– Где твои родители? – с тревогой спрашиваю я.

– Галя с Витей целуются, папа с обезьянами в цирке, – шмыгает носом девчушка.

Так! Зоопарк какой-то, у них шведская семья? Наверное, цирковые так живут, откуда мне знать.

Всё равно нехорошо получается. Пока взрослые развлекаются, малышка гуляет ночью на улице одна, босиком.

– А мама знает, что ты ушла? – от напряжения сводит скулы. Похоже, я делаю ошибку, нужно сразу вызвать полицию. Правоохранители сами в опеку позвонят. Там и разберутся с любвеобильной семейкой.

– Мама? – голубые глазёнки удивлённо глядят на меня. – Мамы неть!

– Как так-то? У всех есть мамы, – мягко возражаю.

– Неть. Папа говорит, что неть.

Становится совсем не по себе. Продолжать допрос малявки хочется всё меньше и меньше. Она уже засыпает на ходу, трёт глазки…

Так кто такая Галя?

Фу ты! Встряхиваюсь, пытаясь снять морок и развидеть картины, представшие перед глазами.

– Из какого ты подъезда? – с гаснущей надеждой спрашиваю у неё.

Уже перестаю верить, что удастся вернуть малышку её родителям. Давно со мной не происходило непредвиденных ситуаций. Я их сторонюсь. Мой психотерапевт предупредил: – Милочка, во избежание эксцессов, избегайте шоковых ситуаций. -Легко сказать, особенно, учитывая мою работу – я врач.

– Там! – девочка тычет пальчиком в сторону многоэтажек.

– Кошмар! Значит, ты потерялась!

Малышка тяжело вздыхает и опускает глазки. Подбираю сумки, беру её за руку.

– Алёнка, пойдём ко мне. Я тебя напою, накормлю, потом мы позвоним бравым ребятам, и они вернут тебя в твою странную семью. Меня зовут Злата.

– Золотая, – бормочет малышка, кидая на меня тёплые взгляды.

– Типа того, – невольно улыбаюсь.

Пока едем в лифте, не выдерживаю внутреннего напряжения, отпускаю руку Алёны.

На сердце слишком тяжело. А руку колет в тех местах, где наша кожа соприкасалась.

Нервно улыбаюсь, смотрю в голубые небесные глаза девочки. Мечтаю об одном – поскорее от неё избавиться, передать в руки правоохранителей, пока она не вырвала у меня из груди сердце.

Боже, они даже роста одного с Натой, и возраст тот же…

Заставляю себя переключиться, думать о реале.

– Яишенку с жаренными сосисками – осьминожками будешь?

Радостно кивает, и грязные светлые прядки падают на её милое личико.

Заходим в квартиру. Пока я раскладываю продукты на кухне, егоза носится по квартире.

Непривычно шумно. Вздрагиваю, в груди замирает чувство тревоги. Я привыкла жить в одиночестве, чтобы ничто не отвлекало меня от горя… В горле стоит ком из слёз. Хочу плакать, но не могу. Всё давно выплакано.

– Идём! – Алёна тянет меня за собой, послушно следую.

Останавливаемся в зале, где на стене висят два огромных портрета.

– Кто это? – Блондинка тычет в них пальчиком.

– Мои, – киваю я, смотрю на любимых пустыми глазами.

Присаживаюсь на корточки перед девочкой, шепчу:

– Ты очень хорошая, и Наташа бы тебя полюбила! – смахиваю длинную чёлку, чтобы открыть девочке правый глаз.

Да что за родители такие, даже подстричь ребёнка не могут!

– Пойдём, я тебе ранки обработаю, а потом будем жарить сосисочных крабиков.

– Ура!

Счастье по крупинке заполняет мою грудь, пока общаюсь с девочкой, забываю не только о себе, но и о том, откуда у меня в доме появилось это голубоглазое чудо.

В дверь барабанят, орут:

– Откройте!

– Сиди здесь тихо, – приказываю Алёнке, запахиваю короткий шёлковый халат, крадусь к двери на цыпочках.

Стоило открыть дверь, менты скручивают мне руки, надевают на меня наручники.

– Пустите! – делаю последнюю попытку освободиться, но не выходит.

В квартиру вихрем влетает четвёртый мужчина, высокий, сбитый, светлые русые волосы зачесаны назад, собраны в небольшой пучок, лицо перекошено. Одет по гражданке. Он проносится по комнатам, с истошными криками «Алёна», заканчивает маршрут на кухне.

– Доченька! Алёнушка! Как же ты меня напугала.

Через минуту мужчина выносит девчушку на руках в холл. Бросая на меня гневный взгляд, цедит:

– За похищение моей дочери закрою на десятку!

– Что здесь происходит? – шепчу я, глотая слёзы. – Я всё объясню. Я нашла девочку в кустах.

– Есть свидетели, утверждающие, что Вы похитили ребёнка, – сообщает один из полицейских, делая мне одолжение.

– Какие свидетели? – мотаю головой. – Я её нашла, просто не успела вызвать полицию.

– Ваш паспорт! – требует полицейский.

Спорить бесполезно, срочно нужен адвокат! На которого у меня нет денег. Обречённо киваю на сумочку. Мент достаёт оттуда документ.

– Чайкина Злата Дмитриевна, – зачитывает он, вцепляется грозным взглядом мне в лицо. – Вы арестованы по подозрению в похищении Алёны Демидовны Удальцовой.

– В тюрьме тебе и место, – цедит мужчина с такими же голубыми небесными глазами как у дочери. Только глаза у него не тёплые как у неё, а ледяные, как у Снежного Короля.

– В тюрьму, – подтверждает Алёна и хмурит светлые бровки как её отец.

– Алёнушка, девочка, скажи им, пожалуйста, что я нашла тебя в кустах, – умоляю ребёнка.

– В тюрьму, – твердит зазубрено малышка, – к обезьянам в цирк.

Вот что она имела в виду! Слова отца – мента повторяла. Видимо, он говорил «обезьянник», и называл его цинично цирком.

Это какой-то сюр! Нужно ущипнуть себя, тогда я проснусь. Щипаю, не помогает. Прошло два года с момента трагедии, а я до сих пор не могу прийти в себя, так и не просыпаюсь, так и не живу…

Глава 2

Демид Удальцов

– Ладно, две тысячи за ночь!

– У меня другие планы, – тянет молодая, набивая себе цену.

– Галя, – уговариваю соседскую девчонку, – меня срочно вызвали на службу, посиди с Алёной!

Знаю точно, что семнадцатилетней соседке эти деньги кажутся такими же баснословными, как и мне!

Вынужден платить двойной тариф, так как дневная няня Татьяна Ивановна отказывается работать по ночам. А нанимать вторую полноценную няню накладно. По возможности не беру ночные дежурства, и начальство избегает ставить меня в ночные смены, все знают, что Удальцов – отец – одиночка, мать – на половину ставки для пятилетней дочки-непоседы.

---