Черт, она совсем забыла, что сегодня и завтра старшим по смене будет Ивар. У них несколько натянутые отношения, так, во всяком случае, ей казалось. Его взяли в новостной отдел два года назад, когда она после окончания магистратуры пыталась закрепиться в психологии. Важная шишка – в своих собственных глазах, по крайней мере; в этом можно было не сомневаться, – он разогнал всех конкурентов. На нее все еще смотрел как на новичка, хотя по совокупности она проработала в СМИ больше, просто у нее были перерывы. Похоже, до сих пор не готов доверять ей серьезные дела, а она чувствует, что у нее нет сил настоять на своем, стукнув кулаком по столу. Вероятно, раньше она была сильнее, теперь же утратила веру в себя.

Исрун села за стол в зале совещаний. Ивар расположился в конце стола с маленьким блокнотом, никогда с ним не расставался, и стопкой листков с расписанными выпусками новостей, которые либо окажутся у кого-то из корреспондентов, либо в мусорной корзине.

– Исрун, ты уже что-нибудь сделала из отснятого на летнем празднике?

В его голосе действительно прозвучала ирония? Он на самом деле считает, что ей можно доверить только какую-то ерунду?

Или она просто стала слишком мнительной?

– Нет, как раз сегодня займусь. К вечеру что-нибудь сделаю. Две минуты?

– А сделай на полторы. Максимум.

Коллеги тем временем собрались за столом, и утренняя летучка началась. Наступал новый новостной день.

– Вы почувствовали примеси в воздухе сегодня утром? – спросил Кормакюр, откинувшись в кресле и грызя карандаш. Обычно его все называли Комми, исключительно по той причине, что прозвище ему не нравилось.

– Да, наверняка это вулканический пепел нанесло, в результате извержения, насколько я понимаю, – ответил Ивар.

– Я-то думал, что извержение уже закончилось, – сказал Кормакюр. – А мы, оказывается, сможем наскрести еще одну новость! – Он усмехнулся.

– Исрун, поколдуй над этим. Сделай какой-нибудь атмосферный репортаж. Извержение продолжается – Рейкьявик в опасности, понимаешь? Что-то в таком духе.

Ивар улыбнулся. Напыщенно, как ей показалось.

– А теперь к важным делам, – произнес он.

Именно — она с раздражением посмотрела на него.

– Насколько я знаю, сегодня утром на севере нашли тело, совсем рядом с Сойдаркрокюром, у какой-то новостройки. Но это все еще не подтверждено. Комми, возьмешься? Без сомнения, будет новость номер один сегодня вечером, если только снова не начнется извержение.

Кормакюр кивнул:

– Пулей лечу.

День явно не останется без важных новостей. Только, разумеется, не у нее.

3

Ари представлялось невероятным, что ему удалось так долго продержаться в Сиглуфьордюре. Он переехал на север почти два года назад, незадолго до окончания школы полиции, куда поступил, бросив теологию. Первая зима стала для него чистейшим адом; казалось, единственная миссия тягостного, томительного снега – раздавить его. Но первое лето было полной противоположностью зимы – теплое, светлое. И вот уже позади вторая зима. Оторванность и темнота угнетали его, но ко всему ведь можно привыкнуть. Тем более, что при появлении солнца ему становилось намного легче. Начался июнь, и уже было несколько теплых дней; лето, конечно, сюда идет дольше, чем на юг страны, однако от севера иного ожидать трудно.

Томас, начальник полиции Сиглуфьордюра, позвонил ему сегодня утром и попросил приехать пораньше; его дежурство должно было начаться в полдень, но Ари выехал около девяти. По телефону Томас почти ничего не сказал, но голос у него был обеспокоенный. После того как жена уехала в столицу учиться, Томас вообще ходил мрачный. Кроме него, пожалуй, никто не верил, что она вернется в Сиглуфьордюр. Однако формально супруги все еще были вместе, чего нельзя сказать об Ари и его бывшей девушке Кристине. Их отношения закончились, хотя Ари до сих пор лелеял надежду вдохнуть жизнь в остывшие угли. Они с Кристиной начали встречаться больше четырех лет назад, он тогда изучал теологию, она – медицину. Любовь с первого взгляда, она вытащила его из скорлупы, если можно так выразиться. Он рано потерял родителей, рос с бабушкой и во всем мог рассчитывать только на себя. Рядом с Кристиной он обрел долгожданное тепло и чувство защищенности. Но когда он перебрался в Сиглуфьордюр, все разладилось. Она с самого начала была против его решения, осталась в Рейкьявике и даже не приехала к нему на Рождество. Его обидела ее реакция, постепенно их общение сошло на нет, и тогда он повел себя неправильно. Молодая женщина, у которой он брал уроки фортепиано, вскружила ему голову и заменила собой Кристину, давая ему чувство защищенности и тем самым спасая его от холода и одиночества в Сиглуфьордюре. Началось все с поцелуя, потом он оказался в ее спальне, однако между ними так ничего и не было. Но это не имело никакого значения – внутренне он изменил Кристине и считал, что ему нельзя верить ни в чем. На какое-то время он позволил снегу и тьме ослепить себя и решил, что влюбился. Но теперь точно знал, что на самом деле всегда любил лишь одну женщину – Кристину.

В приступе ложной влюбленности он позвонил Кристине, разорвал отношения, сказал, что встречается с другой. Разговор на этом прервался, он услышал в трубке какой-то шум, – скорее всего, она швырнула телефон на пол. Позже он узнал, что она отказалась от летней работы и ординатуры в Рейкьявике, чтобы переехать в Акюрейри и быть ближе к нему.

Черт возьми, как он мог быть таким безмозглым?

Его «связь» с местной девушкой прекратилась, как только он признался, что все это время у него в столице была девушка. Если бы она держала в руке мобильник, непременно бы запустила в него. Урокам фортепиано пришел конец.

Он скучал по Кристине. Несколько раз звонил, но безрезультатно; отправил несколько электронных писем, но не получил ответа. С тех пор как он последний раз пытался с ней связаться, прошло несколько месяцев. Тем не менее он знал, что она переехала в Акюрейри и закончила там ординатуру. Их общий друг также сообщил, что она устроилась на работу в больницу. Как же больно ему было осознавать, что она так близко и одновременно так далеко.

После этого Ари с головой окунулся в работу, выкладывался, как никогда прежде. Кроме работы, в его жизни теперь практически ничего не происходило.

Перед тем как пойти в участок, Ари собирался позавтракать, купив что-нибудь полезное. Его вытащили из постели и не дали времени на завтрак, но он не мог работать на пустой желудок. В городе было необычно много народа. У пристани утром пришвартовался маленький круизный лайнер, и теперь жизнь буквально кипела: к школьникам, которые вышли на летние работы, вооружившись граблями и другим садоводческим инвентарем, добавились деловито фотографирующие туристы. Из пекарни доносился соблазнительный аромат корицы и шоколада, там как раз пекли сдобные булочки, которые, как вынужден был признать Ари, здесь вкуснее, чем в столице, но на полноценный завтрак все-таки не тянули. Он заглянул внутрь: в пекарне было полно туристов, поэтому выпечке придется подождать до лучших времен. Затем Ари отправился в небольшой рыбный магазин на Ратушной площади и попросил вяленую рыбу. Обычно он, конечно, не ест ее на завтрак, однако это вкусный и полезный перекус.

– Вам зубатку, как обычно? – спросил продавец.

– Да, будьте добры.

– Приятного аппетита, Преподобный.

Ари обиделся, заплатил за зубатку и холодно попрощался. Его иногда называли Преподобным; прозвище появилось, когда стало известно, что он некоторое время изучал теологию. Но он к нему так и не привык.

Когда Ари сел за столик в буфете полицейского участка и приступил к позднему завтраку, Томас быстро уловил запах зубатки.

– Снова эта вонь… Что за сермяжный вкус! Тебе когда-нибудь надоест?

– А мне казалось, я тут у вас за городского парня, – ответил Ари, продолжая есть как ни в чем не бывало.

– Кое-что случилось. Хлинюр уже едет, он сегодня подежурит.

Томас очень изменился после того, как жена уехала в столицу, постарел на десять лет. Радость покинула его, волос на голове стало меньше, хотя и до этого он не мог похвастаться пышной шевелюрой.

Томас, без сомнения, страдал от одиночества. Ари знал, что их с женой младший сын тоже уехал из дома; во время учебного года жил в гимназическом интернате в Акюрейри, летом нашел там работу и снимал комнату вместе с двумя одноклассниками. Иногда приезжал в гости к отцу на выходные, только и всего. Так что в доме Томас остался один.

– Нашли труп, – объявил Томас.

– Труп?

– Да, в Скагафьордюре, у летнего дома, который строят недалеко от купальни Греттира.

– А нас это каким боком касается? – спросил Ари, но тут же раскаялся в своей грубости. Он чувствовал себя уставшим; накануне вечером Ари дежурил и собирался выспаться.

– Труп нашел какой-то парень из Шотландии. Направлялся к купальне, а приехал прямо к трупу, – продолжил Томас, проигнорировав вопрос Ари. – Картина не для слабонервных, мне прислали несколько фотографий с места происшествия.

– Убийство?

– Никаких сомнений. Жестокое убийство, бедолагу практически нельзя опознать, его били дубинкой по лицу; кроме того, в дубинке был гвоздь, который, похоже, воткнулся ему прямо в глаз. Нас попросили помочь в расследовании. Он был зарегистрирован у нас в городе.

В устах Томаса такая формулировка означала, что покойный был родом не из Сиглуфьордюра.

– Приезжий? – уточнил Ари.

– Совершенно верно. Элиас Фрейссон. Насколько помню, мы с ним никогда не встречались. Подрядчик. Работал в тоннеле. Я сказал им, что мы соберем всю информацию о нем здесь, в городе. Хочу поручить тебе это дело. – Голос у Томаса был твердый и решительный. – Разумеется, я буду работать вместе с тобой, но пришло время брать на себя больше ответственности, Ари.

---