Пустая

Яна Летт

Редактор Анастасия Маркелова

Главный редактор «Альпина. Дети» Л. Богомаз

Руководитель проекта А. Маркелова

Арт-директор П. Плавинская

Корректор З. Скобелкина

Компьютерная верстка О. Макаренко

Дизайн обложки А. Должницкая

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Яна Летт, 2022

© ООО «Альпина Паблишер», 2023

Глава 0
Никто

Когда я пришла в себя, надо мной чернело звездное небо. Сначала мне показалось, что звезды – совсем близко ко мне, и я протянула руку, чтобы их коснуться. Ничего не вышло, зато я обнаружила, что пальцы перед лицом расплываются и дробятся.

Некоторое время я продолжала бездумно лежать, слушая рокот волн и жадные крики птиц, чувствуя прикосновения ветра, жесткость гальки под спиной – и запахи. Десятки, сотни запахов. С непривычки это сбивало с толку. Морская соль, гниющие водоросли, остывающий от дневного солнца песок, камни, дым, хвоя, кора, цветущие кусты – я не могла вспомнить, как именно они называются.

Я бы лежала так и дольше, но стало холодно. Пришлось осторожно, медленно подняться – руки и ноги не слушались, тряслись мелкой дрожью, и меня слегка знобило – может, от лежания на камнях. Я понятия не имела, как долго пробыла на побережье.

Кругом был мрак – черное небо над головой, черное море за спиной, черный лес впереди. Ничего похожего на человеческое жилье – ни дыма над одинокой хижиной, ни отдаленного шума приморского города, ни света маяка.

Необходимо было найти хоть кого-то, чтобы попросить помощи, чтобы рассказать… о чем?

Я тщательно осмотрела себя. Длинные светлые волосы – в темноте они казались совсем белыми. Очень бледная кожа – я могла различить прожилки вен на внутренней стороне запястья. Худоба – впалый живот, выпирающие ключицы. Маленькая грудь. Внутреннее чутье, повинуясь которому я думала о себе в женском роде, не подвело: я определенно была женщиной, но, судя по всему, очень молодой. Девушкой. Возможно, почти девочкой.

Высокой или низкой? Не с кем было сравнить.

Одета я оказалась в простые штаны теплого, кирпичного цвета и такую же рубашку с завязками на груди. На ногах – веревочные сандалии; неудивительно, что пальцы совсем заледенели.

Я сделала несколько неуверенных шагов в сторону леса и заметила большую белую птицу, которая сидела на древней серой коряге, торчавшей из песка. Через несколько мгновений в голове всплыло название птицы – «чайка».

Чайка смотрела мрачно, и в ее крепком желтом клюве мне почудилась угроза. Я почувствовала запах птицы – тяжелый, резкий, неприятный. К нему примешивался душок тухлой рыбы.

– Я тебе зла не желаю, – сказала я и впервые услышала свой голос – гортанный, высокий. На чайку он не произвел никакого впечатления: она только склонила голову набок и быстро моргнула, затянув желтые глаза морщинистыми серыми веками.

– Пойду к лесу, – сообщила я чайке, чтобы наверняка убедить ее в своей безобидности. – Может, найду других… – я несколько секунд потратила на то, чтобы вспомнить, как назывались «другие», – людей. Не то чтобы мне не нравятся чайки… Но вряд ли у тебя найдется еда?

И тут же – вспомнив о существовании еды – я почувствовала, что голодна.

Чайка ничего не ответила. Конечно, я помнила, что птицы не умеют говорить, – и все-таки теперь одиночество ощущалось еще острее.

– Позволь представиться, – сказала я, решив, что, если пошучу – пусть даже никто, кроме чайки, не услышит, – мне станет легче. – Меня зовут…

И тут я поняла, что не помню своего имени… Как и многого другого. И если названия всего, что я видела вокруг, постепенно всплывали в памяти, то собственное имя оставалось чернеющим провалом.

– Я сейчас вспомню, – заявила я чайке. – Только…

– Не старайся. – У меня за спиной хрустнула ветка, и чайка тут же подпрыгнула, тяжело взмахивая крыльями, и полетела в сторону моря.

Я обернулась. Человек, стоявший у меня за плечом, появился будто из ниоткуда. Одет он был еще хуже, чем я: его серый балахон был весь в прорехах и потертостях. В сумке через плечо, судя по запаху, лежали сухие водоросли. Он был босым – видимо, морская прохлада была ему нипочем.

Я смутно помнила, что люди должны выглядеть иначе. У людей не должно быть таких кроличьи-алых глаз, белоснежных волос, прозрачной кожи. И с чертами лица было как будто что-то не так – они ускользали от взгляда, казались слишком тонкими, слишком простыми… Впечатление создавалось такое, будто, лепя это лицо, кто-то руководствовался самыми нейтральными представлениями о том, как должен выглядеть человек. Это делало стоявшего передо мной мужчину не уродливым, а скорее… безликим. Ни родинок, ни шрамов; в лице – идеальная симметрия. И рот, и нос, и глаза, окрашенные белыми ресницами, с белыми тонкими бровями над ними, – все усредненное, никакое.

– Здравствуйте, – пробормотала я, делая маленький шаг назад. В конце концов, я не могла знать, чего ожидать от этого человека. – Как вас зовут?

Человек нахмурился:

– Ты, видно, только пришла в себя, так, что ли, да?

Я неуверенно кивнула.

– Вот уж повезло так повезло, – пробормотал он. – Удивительное совпадение. Ладно… Можешь звать меня Никто. Неплохое имя, а? Тебе придется придумать себе другое. Это занято. Я сам его выдумал.

– О, – осторожно отозвалась я. – Понятно. Хорошо. – Я подумала, что у Никто определенно не все дома, – впрочем, сейчас и я была немного не в себе.

Но он мог помочь мне. Может быть, даже знал, что именно со мной произошло – и кто я такая.

– Что ж, – сказал он, поправляя сумку, – идем со мной, раз так. Пустышки должны помогать друг другу, а? Но только если от тебя не будет проблем, – вдруг добавил он. Вид у него стал обеспокоенным, а голос зазвучал почти умоляюще. – Ведь не будет, а?

– Нет-нет. Конечно, не будет.

– Вот и хорошо. – Никто впервые улыбнулся, отчего лицо его стало еще более странным, а потом поманил меня за собой. – Тогда пошли.

И я побрела за ним в сторону леса. Некоторое время мы шли плечом к плечу, но потом узкая тропинка, петлявшая среди тощих сосен, вынудила меня пойти за ним следом. Двоим здесь было не разойтись. Может, кроме Никто, здесь никто и не ходил?

Мы шли, должно быть, с четверть часа – я вспомнила, что кроме часов бывают секунды, минуты и дни, – а потом свернули за невысокий кустарник, скрывающий еще одну тропу, уже прежней.

Никто начал напевать – я вздрогнула от неожиданности. В его песенке не было слов, только мотив, и он тянул его на одной высокой, тоскливой ноте. Было в этом что-то безнадежное, тревожное. Я старалась не слушать.

В общем, мне было на что отвлечься. Вот бурая птичка – листвянка. Темно-синий лоскуток, плавно спикировавший откуда-то сверху и растворившийся во мраке, – летучая мышь. Длинное черное создание, мелькнувшее в траве, – змея. Я успела почувствовать ее запах – отвратительный, как и она сама, – и содрогнулась.

– Зловонные создания, – сказал Никто, не оборачиваясь, – эти змеи, да?

Ступая на несколько шагов впереди меня, бубня свой монотонный мотив, он почувствовал запах змеи в траве – или услышал шуршание – и безошибочно определил его источник?

– Кто вы такой?

Он погрозил мне пальцем через плечо:

– Не так быстро, маленькая пустая. Не все сразу! Любопытство! Любопытство! Любопытство еще никого не довело до добра, что бы там ни твердили служители Отпустившего.

Я сразу почувствовала, что, если бы Никто решил записать свои слова, «Отпустивший» был бы написан с заглавной буквы…

И тут же я вспомнила о буквах. Я определенно умела писать и читать, но, как ни силилась, пока не смогла бы назвать ни одной прочитанной книги. Будто устав от усилий, заболела голова.

Как-то внезапно из-за кустов на нас выпрыгнула хижина. Невысокая и покосившаяся на один бок, с глиняными стенами, увитыми ползучими растениями, которые почти полностью скрывали ее от посторонних глаз, с видавшей виды соломенной крышей и темным остовом того, что когда-то было изгородью. Я заметила, что к паре опиравшихся друг на друга досок привязан пучок пятнистых перьев и тонких птичьих косточек.

– Что это?

– Ох уж это любопытство… – снова пробормотал Никто. – Это оберег. Я собрал его сам. С ним меня не найдут, не найдут… Повезло тебе, маленькая пустая, очень повезло… Ну, хватит глазеть и стоять на пороге. Заходи.

---