Все началось с моих детей. Тогда им было шесть и семь лет. Я шла домой с того тренинга, а голову сверлила мысль: «Да у тебя же вообще нет никаких отношений с детьми». Я пыталась избавиться от нее, но она вновь и вновь возвращалась, безжалостно демонстрируя картинки моей жизни.

А утром, когда старший одевался в школу, я подошла к нему. Присев на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне, спросила:

– Сынок, а ты знаешь, что я тебя люблю?

Мой ребенок поднял на меня бездонные голубые глаза и легко произнес:

– Нет.

Это было убийственно. Простой, короткий ответ ранил меня прямо в сердце. Мне показалось, что весь мой мир зашатался. Я смотрела в эти глаза семилетнего ребенка и видела в них недоумение. Не знала, как объяснить ему, что я люблю его, люблю безумно. Что в моей жизни нет ничего и никого важнее, чем он и его брат. Я силилась понять, как вообще такое могло случиться, что в моем пространстве, в моей семье растет ребенок, который не чувствует себя любимым?

Он ушел в школу, а я еще долго видела эти печальные голубые глаза, заглядывающие прямо в душу, и слышала его короткий простой ответ: «Нет». Как же я это создала? Слезы наворачивались на глаза, и, чтобы не потерять равновесие, пришлось опереться спиной о закрытую входную дверь. Холодный металлический замок мгновенно охладил кожу, и я увидела себя со стороны. Сухая, строгая, жесткая, куда-то постоянно летящая. И вечно забывающая спросить у детей, что у них происходит. Именно такой матерью я была в тот момент. Боль, злость к себе и жалость к детям просто разрывали душу. Я больше не могла сдерживаться и, сев на пол прямо в прихожей, разревелась…

Первая ниточка, удерживавшая меня в прошлом, была разорвана. Проплакав весь день, я приняла одно из самых важных решений в своей жизни – кардинально все изменить.

И вот теперь вместе с этой полыхающей баней догорало мое желание строить коттеджи. Прошлого больше не существовало.

А будущее казалось весьма туманным.

Стоя на этом перекрестке, я очень нуждалась в поддержке. Но мои друзья были не готовы ее оказать. Выяснилось, что у меня и друзей-то, по сути, не было – в основном профессиональное окружение, и связаны мы были взаимной выгодой. Поэтому, когда я заявила, что ухожу из строительного бизнеса, они перестали испытывать ко мне интерес.

Однажды Игорь, талантливейший мастер, в руках которого обычное дерево начинало превращаться в эксклюзивные столы, стулья, изогнутые перила и совершенно потрясающие шкафы, пригласил меня на чашку кофе. В свое время мы хорошо общались с этим смешным, вихрастым, плотным парнем, казавшимся гораздо младше своих лет. Я знала, что его жена – школьный психолог, поэтому где-то в глубине души лелеяла надежду, что вот он-то меня точно поймет и поддержит.

Но Игорь хлебнул кофе, трагически вздохнул и начал странно:

– Аня, ты понимаешь, что попала в секту? Ты знаешь, что тебя зомбировали?

Эти обвинения выглядели нелепо. Я даже усмехнулась. Но что поделать, в то время, в 2010 году, о коучинге в нашей стране практически ничего не знали. А все неизвестное всегда обрастает множеством мифов. К появлению таких мифов, по крайней мере в голове Игоря, приложила руку и его жена. Она погуглила слово «коучинг», сразу же наткнулась на совершенно бессмысленную обличающую статью – и приняла все за чистую монету. И именно она, как я узнала позже, вынесла этот вердикт: «Анна попала в секту. Нам нужно ее вытащить оттуда».

Я настойчиво пыталась переубедить Игоря, что коучинг – никакая не секта и никто меня не зомбировал.

Но мой собеседник стоял на своем:

– Аня, ты же все теряешь! И профессию, и отношения. Знаешь, на тебя и так уже смотрят как на сумасшедшую.

Он общался с другими подрядчиками. В большинстве своем это были люди, приехавшие на заработки: талантливые каменщики, плиточники, строители… Мы работали с ними бок о бок восемь лет, и это хорошие ребята. Но вся их жизнь и работа была, конечно, совсем не про тренинги. Наверное, поэтому они восприняли мой уход скептически и легко поверили в мое «зомбирование». А раз так, значит, мне срочно нужно было «прочистить мозги» и «спасать, пока не поздно».

– Я просто поменяла сферу деятельности, – говорила я, встречаясь с людьми из бывшего окружения.

А в ответ слышала:

– Это все ерунда!

– Тебе не нужно этим заниматься!

– Кого ты там спасать собралась?

– Тебе нужно прекратить ходить туда… куда ты там ходишь!

– Прекращай это все! Ты же востребованный дизайнер.

А я слушала и понимала, что они уже все за меня решили. Совершенно позабыв о том, что свой выбор должна делать я, а не они.

Единственным маяком, освещающим путь в этом океане бушующих споров, был мой муж. Он всегда поддерживал, верил в меня, и я отлично знала: что бы ни случилось, Егор меня не предаст… В отличие от моих коллег и знакомых. Я всегда мечтала иметь много друзей, поэтому тщательно выстраивала дружеские отношения и старалась всячески их поддерживать. Часто шла на уступки, лишь бы только не потерять создавшуюся связь…

Почему-то мне вспомнился один дом, который я видела еще в детстве. Он как-то неестественно наклонился в сторону и, судя по всему, готов был полностью разрушиться от дуновения ветра. Но люди зачем-то пытались спасти его, подпихивая кирпичи под фундамент. Им удалось оттянуть разрушение дома на пару лет. Но спасти, а тем более восстановить здание не получилось, и спустя пару лет оно с треском и неимоверным гулом обрушилось.

То же самое происходит в отношениях. Сколько бы ты ни подкладывал кирпичи и ни шел на уступки, треснувшую дружбу не сделать целостной.

Распрощавшись со своим строительным окружением, я с головой ушла в коучинг. И спустя год уже начала пробовать себя в качестве личного тренера. Эта работа мне нравилась и приносила удовольствие. Но вместе с радостью от работы в отношениях с людьми, которых я считала друзьями, назревал кризис.

Мы готовились к тренингу, в котором я была сокоучем. Я должна была набрать 40 человек и вовлечь их в обучение. На наш тренинг записалось 48. Я тщательно готовилась: вложила в работу все свое упорство, все умения, все силы. Ведь люди, которые к нам пришли, должны были проанализировать свои жизненные позиции, перейти на новый уровень понимания своей жизни и что-то кардинально изменить.

И у меня это получилось! Из 48 человек, пришедших на тренинг, на третью ступень перешли 40. Первые две ступени были посвящены себе и осознанию себя в этой жизни, третья – о твоем вкладе в мир, что ты можешь сделать для людей вокруг себя. Я ощущала небывалый подъем. Мне казалось, что это я сама перешла на новый уровень. И в ту самую минуту, когда моя душа пела и радовалась происходящему, прозвучали слова одного из тренеров:

– Мы не берем тебя дальше.

Меня не взяли на следующую ступень? Как? Почему? Меня будто бы с головы до ног окатили ледяной водой.

– Как это не берете? – выдавила я, не веря своим ушам. – Почему?

– Если ты хочешь идти дальше, то тебе нужно набрать еще десять человек.

Мне выдвинули невыполнимые условия. Это понимала я, и понимали тренеры. Я смотрела на них – на которых так хотела быть похожей, у которых хотела учиться, с которыми строила, как мне казалось, дружеские отношения… И понемногу завеса, скрывающая истинное положение вещей, начинала падать.

Меня не взяли на третью ступень. Почему? Ответа я тогда не получила. Да и благодарности за проделанную работу тоже. Мне больше не звонили, и у меня складывалось впечатление, что я в чем-то виновата. Я осталась одна, в новом, не совсем понятном еще для меня профессиональном мире, без поддержки. И уже без моей архитектуры.

И только сейчас я понимаю, что именно тогда произошло. Я, начинающий коуч, только делавший первые шаги в увлекательный мир тренерства, приравняла себя к профессионалам, к людям, успевшим сделать себе имя. Решила почему-то, что мне помогут. А мне просто указали на мое место.

Тогда я почувствовала, что в этой среде не найду ни поддержки, ни тех знаний, которые надеялась почерпнуть.

Так начался один из самых сложных и жестоких кризисов в моей жизни – кризис отношений и поиска себя. И память начала с невероятной безжалостностью подсовывать все новые и новые картинки «дружбы».

Постигая азы коучинга, я с удовольствием углублялась в смежные темы. Моя голова, словно мощнейший компьютер, постоянно генерировала новые идеи. Я делилась ими с коллегами, пытаясь понять, чего стоят мои идеи. А те их присваивали, использовали и даже строили на них собственные тренинги. Мою открытость, стремление отдавать, желание строить дружеские отношения словно вывернули наизнанку и беспощадно использовали.

Когда я это поняла, мне захотелось закрыться от людей, никого не видеть и ни с кем не говорить. Друзья, которым я доверяла, меня подло и жестоко предали. Я не знала, как теперь вообще верить людям.

В тот вечер у меня открылись глаза, и я по-новому взглянула на свой круг общения – как будто со стороны. И испытала глубинный шок, когда поняла: все люди, окружавшие меня до тех пор, делали то же самое.

Друзья могли позвонить мне в любое время, и я всегда оказывала им поддержку – материальную или психологическую. Но если помощь требовалась мне, то в ответ звучал отказ. Причем всегда в такой форме, что даже обижаться становилось неудобно. «Тебе-то легче, а вот у меня…» – чаще всего слышала я в ответ на просьбу о помощи.

---