Поскольку отряд числился в штате управления Корпуса отдельным интендантским отрядом, то даже в самом Корпусе кадровики и остальные ни о каком спецназе не знали. Я имел право подписи, у  отряда была своя печать, так что мы, действительно, являлись независимым и законспирированным отделом. Всё требуемое для работы мы приобретали на законных основаниях в магазинах или мастерских. Если требовалось их изготовление, то заключались договора подряда или оказания услуг. На вырученные от экспроприации деньги при посредничестве риэлтерского агентства я выкупил старенькую усадьбу какого-то разорившегося помещика. Нанятые строительные артели провели ремонт, обустроили по моим эскизам и требованиям тренировочный полигон.

Для того чтобы набрать полноценную роту при содействии Ерофеева пришлось общаться в армейские пехотные полки, дислоцирующиеся в Петербурге. Я разговаривал с полковыми офицерами.

– Есть у вас тут, кто пошустрее?

– Есть такие – наши разведчики. Скажу, что слишком уж они неуправляемые. Жаль палки отменили, а то бы давно привели их в надлежащий вид.

– Поглядим, побеседуем, проверим, а там видно будет.

После нескольких таких встреч стало ясно, что офицеры пытались сплавить нам бунтарей. А мне и нужны были резкие ребята, главное, их резвость направить в нужное русло.

Я смотрел на стоящую передо мной шеренгу парней. По стойке смирно стояли крупный и физически здоровый Иван Цыганов – «Вано», кипенной, плотненький Вова Калягин – «Черкасс», спокойный крепкий парень Андрей Седов – «Седой», несмотря на молодость, имеющий седину на висках, так что соответствующий своей фамилии, и мужичок лет под сорок Алексей Алексеев по прозвищу «Алексеич».

– Откуда?

– Все с Новочеркасска, так и держимся группой.

– Староват Алексеич.

– Зато, он всё достать может.

– Это хорошо, что всё может достать.

В другом батальоне были также набраны крепкие мужички в 25-30 лет: Ломанин Юрий, он же «Лом», Артём Барский – «Барс», Станислав Шиваченко – «Шива», Миша Конкин – «Конан» и Алексей Делягин – парень, всё время разминающий пальцы.

– Щипач?

– В карты балуюсь…

– Джокером будешь.

В строю очередного батальона стоял здоровый, под два метра ростом, парень с густыми бровями, низким, словно у питекантропа, лбом, и лицом, на котором явно отдохнула природа – очень грубым и даже страшным.

– А это что за Бармалей? Как тебя зовут?

– Ибрагим… Черемесов.

– Чего можешь?

– Я в ауле самым сильным был, боролся хорошо, барану легко шею сворачивал. Потом в солдаты забрали, потом господин подпоручик сказал, что отдаёт меня к вам в отряд "Шмэл".

– Отряд "Ос". Рожа у тебя, Ибрагим, очень уж колоритная. Ночью такую увидишь, и сразу в туалет захочется. Будешь Бармалеем.

– А кто это?

– Это внешне страшный, но доброй души человек. Ты добрый внутри?

– Нэ знаю, нэ пробовал. Добрый барашэк бывает, из него добрый шашлык зажарить можно, а себя не пробовал. Виноват, вашбродь.

– Так, Бармалей, давай, посмотрим, как ты борешься. Дерись в полную силу. Перед тобой враг, которого нужно убить.

– Зашибить могу, вашбродь.

– Если зазеваюсь, то зашибёшь. Поехали!

Мне было интересно, что значит "хорошо борется" и, если он действительно разнообразный борец, то, возможно, поставить его инструктором по физо. Не буду же я общефизической рутиной заниматься, гоняя бойцов.

Парень был здоровый и жилистый. Но против методов, разработанных лучшим самбистом конца 20-го века Фёдоровым, использующего центр тяжести тела человека, его руки-ноги в качестве рычагов для нанесения тому максимального ущерба, и ещё более универсальной системы управления телом, разработанной великим Кадочниковым, ничего поделать не смог. Я сбил ему равновесие и поймал руку на болевой приём, после чего нанёс нескольких имитирующих ударов в горло и по глазам.

– Сшибка, десять секунд и ты, Бармалей, "труп".

– Вах! За десять секунд меня никто не мог побить. Вах, ваше благородие, ты великий воин.

– Я в курсе. Зачислен, через пару месяцев будешь не хуже меня понимать, что надо делать.

Были приняты два близнеца Сергеевы, крепенькие парни с нормальными, то есть круглыми рабоче-крестьянскими физиономиями. Глядя на них, мне вспомнился весёлый советский мультфильм "Штуша-Кутуша – страшный зверь", о чём я их и известил.

– Слева будешь Штушей, справа – Кутушей.

Из очередного пехотного батальона была выбрана пара молодых здоровяков и крепкий мужик-сибиряк за 30 лет из охотников.

– Имя, фамилия?

– Александр Сиренков, Георгий Репин и Андрей Марсавин.

– Подходите. Первый будет Ренком, второй Репкой. Репин, есть за что держаться-то? Дедка за репку, бабка за дедку…

– Имеется, вашбродь, девки не жаловались.

– Репка хорошо, но будешь Художником, в честь знаменитого однофамильца, третий будет Марсом.

В следующем полку мной были выбраны казаки из пластунов: Владимир Графинов, Алексей Лепенин и Виктор Щукин. Все парни крепкие и подвижные, особенно, мне понравился Щука – боксёр от природы.

– Первый станет Графином, нет, лучше Графом, второй – Лепилой – тоже несолидно, тебе больше подойдёт Скульптор, третьему без вариантов быть Щукой.

По результатам посещения полков были набраны остальные солдаты отряда. Все сразу получали оперативные псевдонимы: так рядовой пехоты громадный двухметровый Олег Кузнецов получил прозвище «Кузнец», Геннадий Зелёный «перекрасился» в «Крокодила», Дормидон Мухин стал «Мухой», Олег Яценко – «Ценком», Володя Чумак – «Чумой», получивший такое доброе прозвище, чтобы враги боялись, Паша Клименко – «Паштетом», потому что очень любил этот продукт, Петя Станиславский стал «Артистом», Дима Совенко – «Совой», вольнонаёмный из студентов химиков Виктор Наддакин стал «Химозой».

Из кулинарного училища поварами в отряд были приняты невысокий разбитной весельчак Сергей Петровский с лысой и круглой, словно географический глобус, головой, за что сразу получивший прозвище «Глобус», и худенький повар-кондитер Гена Зинин.

– Гена, тебя что – с детства не кормили? Ты же повар, а тощий, словно жертва концлагеря.

– Ем, но не растёт мясо. Таким худым всегда был, вашбродь.

– Как лодку назовёшь, так она и поплывёт, так что дадим тебе какое-нибудь толстенькое прозвище. Придумал, станешь Винни-пухом или просто Пухом.

Из знакомых мне людей в отряде стали служить беспризорник из приюта Мишка-цыган, получивший за тонкие и подвижные пальцы прозвище «Скрипач», а из отдела Ерофеева наблюдателем был зачислен младший унтер-офицер Азовкин Михаил Владимирович или «Рыбак». Одним словом рота была укомплектована.

Отряд численностью в роту, состоял из трёх взводов: штурмового пехотного, включающего гранатомётчиков и огнемётчиков, технического из мотопланеристов, и конно-пулемётных расчётов на тачанках, а также инженерного – наших учёных и механиков. Численность взвода составляла 35 человек в составе трёх отделений по десять бойцов, комода, заместителя командира взвода и самого комвзвода. Командиром штурмовиков стал Щука, технического Рыбак, а инженерного – Таган.

Все бойцы получали звание жандарм, начальники отделений – ефрейтор, заместители и командиры взводов стали младшими унтерами. Я довёл до бойцов отряда инструкции и приказы, которыми регламентировалась наша деятельность, а также иерархическую лестницу званий в жандармском Корпусе:

– первый ряд: жандарм, ефрейтор, младший и старший унтер-офицер, вахмистр;

– второй ряд: корнет, поручик, штаб-ротмистр, ротмистр, майор, подполковник, полковник;

– третий ряд: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал от кавалерии…

Звания в жандармерии были на ступень выше, чем в армии, поэтому полковник соответствовал армейскому генерал-майору.

Для организации учебного процесса пришлось набирать административный и преподавательский состав. Потап Тарасович Потапов стал нашим каптернамусом, иначе говоря, завхозом базы. Скрипач должен был преподавать карманные кражи, Таган и Горняков старший – общую теорию использования телеграфа и телетайпа, русскую морзянку и работу на передающем ключе телеграфа, а также практические занятия по радиоделу, чтобы бойцы умели держать паяльник, подключить провода, установить микрофон или телефон. Панин, а в скором будущем к нему подключился и Глеб Котельников, вели авиадело, Крупский, Коробкин и Обухов преподавали вождение на автомобиле, Марс и Потап обучали курсантов охотничьим премудростям и, соответственно, готовили снайперов. Казаки учили парней езде на лошадях и их обиходу.

В отряд требовался медвежатник, который научил бы бойцов, у которых проявится к этому делу талант, азам профессии. Из полицейской картотеки был найден подходящий мастер, фигурировавший экспертом по нескольким банковским ограблениям. Официально он работал мастером на Санкт-Петербургском замковом заводе, а чем занимался в свободное время, было тайной, за что состоял на особом учёте Санкт-Петербургского уголовного розыска. При встрече им оказался крупный мужчина по имени Виталий Семёнович Евтушенко «Медведь». Мы с ним поладили, так что с завода он перевёлся в отряд.

Учитывая, что в настоящее время штатным оружием жандармов была сабля, пришлось искать соответствующего преподавателя. С этим вопросом обратился я к старому знакомому «майору от инфантерии» Арсению Ивановичу Нагольчикову. Придя в клуб фехтования, увидел его разминающегося с каким-то молодым напарником. Он заметил меня и узнал. Дождавшись, когда майор завершит спарринг, я обратился к нему: «Арсений Иванович, как ваши дела?»

– Стареем потихоньку, время-то летит. Вот хожу сюда, держу себя, так сказать, в форме-с.

– Есть предложение по вашей специальности – нужно за несколько месяцев подготовить людей, чтобы умели достать шашку из ножен и не порезаться.

– Хорошее дело, думаю, что с этим мы справимся и даже выучим несколько основных приёмов. С кем придётся иметь дело?

---