Страшно в тридцать с лишним лет осознать, что все, что я называла «Я», – не более чем невротическая оболочка неизвестно чего. Страшно осознать, что еще никакого Я и нет, Я еще не родилось, не оформилось, не покрылось мясом и кожей. Страшно увидеть, что ты не более чем пожиратель тех, кто рядом, в попытке не чувствовать себя ничем, уродом, плевком на асфальте. Страшно понять, что ты не можешь сказать «нет», но можешь лишь обвинить; страшно, что ты не можешь сказать «да», но только проманипулировать другим, чтобы он догадался. Страшно, когда у тебя нет своего голоса, страшно, что если ты зазвучишь, то как будто будешь виноват в своей неудобности другим. Страшно, что искренне просить прощения и признавать свои косяки невозможно, как будто это тебя разрушит и уничтожит. Страшно, что уязвимость равна унижению, а агрессия – обвинению. Страшно увидеть тотальную слепленность с другим, когда если я злюсь, значит, ты виноват, а если тебе грустно, значит, виновата я. Страшно узнать, что во всем этом нет ни капли любви, уважения и поддержки, а лишь самоутверждение друг за счет друга, чтобы, не дай Боже, не почувствовать себя полным г…

Страшно осознать, что так жили мои родители и родители моих родителей и что тот же самый мир, где ты не имеешь права быть, где любое неловкое движение – и ты виновен, мир пустых чужих правил, я передаю своим детям.

Все это увидеть было очень непросто, но одновременно это был выход, хрупкая надежда, что можно по-другому, один процент на миллион, а вдруг счастье, довольство собой и миром все же возможны. Тогда этот процент был всем, за что можно ухватиться.

Сейчас мой мир объемен и наполнен. Сейчас я знаю, кто я, и мои опоры состоят не из «правильно – неправильно», а из внутреннего переживания своего Я и понимания собственных мотивов. Сейчас я устойчивый взрослый с довольным ребенком внутри, а не испуганный, едва живой ребенок в оболочке из псевдовзрослого, которому выдали правила игры.

Сейчас я могу сказать – вся моя жизнь, каждый ее час боли, страдания, одиночества, растерянности и моря вины стоил того, чтобы я однажды стала тем, кем стала. Я рада себе. Я достаточна для себя. Я выбираю свою жизнь целиком.

А начиналось все с идеи, что, быть может, вина – не лучшая опора достаточности жизни, быть может, все устроено по-другому…

4. Благодарность

Один мудрый человек сказал: «Счастье – побочный эффект благодарности».

Вообще благодарность ведь очень зрелое чувство. Для благодарности нужен опыт, нужно достаточно прожить собственного эгоизма и неоправданных ожиданий от других, чтобы научиться ценить тонкое, хрупкое, малое, теплое, рассмотреть в пестроте самое важное.

Ребенок не умеет быть глубоко благодарным. Он радуется подарку, вкусняшке, праздникам, достижениям – чему-то особенному, ведь остальное – любовь, забота, уважение – часть единственной ему знакомой реальности. Ребенок не может сказать: «спасибо, что ты есть», потому что нет опыта утраты, ему неизвестна боль реальности «тебя нет».

Взросление – это поиск через боль и ошибки настоящих ценностей и переживание благодарности за них.

Благодарность себе – про принятие своих достоинств, достижений, уникальности, не столько в сравнении с другими, сколько с собой вчерашним.

Благодарность другим – про сложный навык искренне получать что-то от других, но еще больше благодарность за наличие этих других в твоей жизни, за опыт, который пришел через них, за трансформацию и через тепло, и через боль.

И третий вид благодарности – благодарность Высшей Силе. Вообще вера как таковая, согласно Маслоу, является одним из признаков зрелого человека. Человека, который расстался с детским представлением о том, что он управляет всем происходящем, что в силах все предвидеть, все изменить, на все повлиять. Человека, увидевшего кружево жизни во всей его красоте и признавшего, что плетет его не он. Благодарность Богу за каждый день, за близких, за опыт и подсказки, за безусловную любовь и отменное чувство юмора, за то, что было, и то, что ждет впереди.

И иногда, когда я загоняюсь в «чего-то не хватает», полезно бывает затормозить и рассмотреть то, что есть. Чтобы пережить благодарность. А вместе с ней – любовь и тепло.

5. Новое рождается из пустоты

Нам сложно переживать скуку, остановку, не-направленность энергии в «надо» или «хочу». Нам сложно выдерживать пустоту. Неопределенность собственных намерений. Отсутствие внятных внутренних импульсов.

Есть такая психологическая байка: «Почему Моисей водил народ 40 лет по пустыне в поисках земли обетованной, хотя расстояние от Египта до Израиля составляет 370 км?» – «Потому что иногда нужно побыть в пустоте и хорошо подумать»…

Кстати, с похожей целью – чтобы приобрести мудрость и силу – скандинавский бог Один повесил себя за ногу на мировом древе Иггдрасиль на несколько дней.

Новое рождается из пустоты. Когда появляется пауза в автоматических действиях, известных направлениях и привычных смыслах.

В пустоте мы максимально уязвимы. Не-думатели. Не-деятели. Не-желатели. В пустоту приходит творчество. В пустоту поднимается из глубин души то, что не удавалось до этого жить.

По сути, пустота – естественная возможность расширения, рождения новых и вспоминание забытых частей себя.

И одновременно навряд ли мы боимся чего-либо больше, чем пустоты. Что есть силы бежим от нее, забивая все возможное внутреннее и внешнее делами, мыслями, информацией.

А что, если прямо сейчас на несколько минут остановиться в беге и прислушаться к собственной пустоте? Что из нее начнет рождаться? Как отзовется на остановку тело?

Насколько вашей жизнью руководит невыносимость пустоты?

6. Разочарование

Разочарование – это как крах волшебства, рассеивание «чар», запрятанных в самом слове.

И если опираться на идею, что Второй вряд ли хотел обмануть и ворожил, то получается, что все волшебство, все грезы жили исключительно внутри теперь разочаровавшегося. Он спроецировал на Второго некую важную для себя идею сверхчеловека, поставил его на пьедестал, к которому, осознанно или нет, стремится на самом деле сам.

Необходимость очароваться кем-то и опереться на нафантазированную фигуру бывает так велика, что все не совпадающие с назначенной ролью черты, поступки, реплики просто не попадают в зону осознанности очарованного, а то, что ему важно, – он усиливает и воспевает.

Разочарование болезненно, но очень целительно. Это утрата. Утрата идеи идеальности другого, идеи его непогрешимости и всемогущества. Утрата идеи, что кто-то знает за меня, как мне жить, кто-то может во взрослом возрасте заменить мне родителя и дать то, что я не могу дать себе сам, что люди в принципе бывают идеальными.

И проживание этой утраты – горевание об иллюзии, отчаяние несоответствия ей Другого – может стать хорошим билетом во взрослую жизнь. Жизнь, где нет идеальных других и идеального меня. Жизнь, где все, что я не получил от родителей, – не могу требовать или рассчитывать наверняка получить от людей. Жизнь, где часто переживается одиночество и никто не поведет за ручку, не решит, не приголубит в любой момент, не вытрет слезы.

Жизнь, где единственный всемогущий, кто всегда может быть рядом, заполнить потребность в близости, принятии и прощении, – это не партнер, не ребенок, не терапевт, не мама или папа, а Бог – снаружи и внутри.

7. Забывшие свою достаточность

Чем больше я исследую свое и чужие внутренние пространства, тем больше убеждаюсь, что стыд – это просто энергия. Энергия рождения. Энергия в чистом изначальном виде, до ее преобразования в понятные потоки (грусти, гнева, радости, желания и прочее).

При этом мозг словно настолько эту энергию в ее неопределенности боится, что старается как можно быстрее странное состояние объяснить и подавить.

Если я видима и от этой видимости переживаю стыд (а я буду переживать, если видима глубоко и по-настоящему) – значит, со мной что-то не так (дура дурой) или со смотрящим на меня что-то не так (осуждает наверняка).

Если кто-то критически заметил нечто несовершенное во мне – значит, со мной (я урод) или с ним (сам ты урод) что-то не так.

Если (внимание!) меня кто-то хвалит и от теплых слов я переживаю стыд – значит, со мной (я самозванка) или с ним (он врет) что-то не так.

Замечаете? Единственный шанс не испытывать стыд – вообще не отсвечивать в этом мире. Или, наоборот, этот самый мир не замечать. И надо сказать, всем нам эти тактики хорошо знакомы, так же как навык тут же «захлопывать» от мира себя в стыде.

Но это не все. Вот эти вот решения головы, они же, по сути, прерывают контакт. Не выдерживая стыд, мы отвергаем и внутренне выводим из контакта либо себя, либо Второго.

Одновременно мы так отчаянно стремимся быть увиденными, признанными, оцененными. По сути, тратим всю свою жизнь, чтобы таки отразиться в глазах других… А сам момент отражения категорически не выдерживаем. Так же как стремимся к близости и тут же, переживая в ней стыд, – рушимся или рушим.

А если стыд и есть та самая искомая устойчивость? Если жить стыд, просто быть в нем, не делая резких телодвижений, и есть кратчайший путь к целостности? Если именно стыд нас сшивает, дорождает, утверждает (а не уничтожает, расщепляет и убивает)? Если стыд и есть путь к своей достаточности? Если вся драма, которую инициирует стыд, – маленький баг, системная ошибка, влияющая на всю внутреннюю систему, – лишь в некорректном отношении мозга к нему? Если мы были, есть и будем достаточными, просто когда-то давно об этом забыли?..

8. Сила бессилия

Нельзя присвоить себе силу, не присвоив бессилия.

Бессилия принимать всегда верные решения, бессилия менять другого, бессилия над собственными переживаниями, бессилия перед прошлым, будущим, перед своими и чужими психическими процессами. Бессилия перед ожиданиями и надеждами, ровно как бессилия перед разочарованиями и отчаянием.