Если он и удивился, то совсем ненадолго, и времени даром терять не стал. Одной рукой обвил мою талию, притиснув к своему телу, второй подхватил под затылок, и шершавые губы накрыли мои. Задохнувшись от возмущения, я попыталась его отпихнуть – тщетно, мышцы под моими ладонями казались отлитыми из стали. Поцелуй длился и длился, язык проник мне в рот, дразня, и мои губы дрогнули, отвечая, подчиняясь его настойчивости. Целовался он умопомрачительно – в прямом смысле, – словно затмение нашло, так что я и думать обо всем забыла, кроме пальцев, перебирающих мои волосы, мягкого касания усов, и бороды, и настойчивых губ.

Я не сразу поняла, когда он наконец меня выпустил, – кружилась голова. Шум в ушах заглушал свист, улюлюкание и смех. Я хватанула ртом воздух.

– Да ты не промах, сокровище мое, – рассмеялся пират, не торопясь разжимать объятья.

А целуется он лучше Джека… при этой мысли перед глазами потемнело, корсет сдавил грудь¹, и, если бы Блад до сих пор не обнимал меня, я бы свалилась в обморок прямо на палубу. Как я могла увлечься поцелуем другого мужчины, когда у меня есть любимый?

– Не твое и не сокровище! – огрызнулась я, вырываясь.

В конце концов, он первый начал мне «тыкать». И вообще, говорить «вы» человеку, который, который… Да после такого поцелуя он на мне жениться должен!

– И в самом деле! – подал голос тот, со шрамом, что стоял подле капитана Райта. – По закону братства, добыча принадлежит всем поровну!

Так, кажется, предполагая, что хуже монастыря ничего быть не может, я кое-чего не учла. Но ведь этот Генри Блад – джентльмен, должен же он за меня вступиться? Или нет?

– Она не добыча, болван, – отрезал Блад. – Она – товар. Но выкуп за нее заплатят, только если ни волоска с головы не упадет.

Хорошо, что мне не разрешили взять с собой камеристку – слишком дорого оплачивать прислуге плавание туда-сюда. За нее-то точно выкуп бы не потребовали. Надо написать Мэри, чтобы молилась за моего батюшку. Я-то за него молиться точно не буду.

– Так нам не голова нужна, – гоготнул тип со шрамом.

Что-то свистнуло – я едва успела заметить, как колыхнулась магия, – меченый, вскрикнув, схватился за ухо. Сквозь пальцы потекла кровь.

– Следующему, кто посмеет мне перечить, воздушное лезвие оттяпает не кусок уха, а самый важный орган, – холодно произнес Блад, а я не к месту подумала, что его фамилия очень ему подходит².

Свободная рука меченого метнулась к низу живота, и Блад добавил:

– Голову. Тем более что ты все равно ей не пользуешься.

Он обернулся ко мне, понизив голос:

– Не найдется ли у тебя кости, которую можно бросить псам? Колье-браслеты и прочие побрякушки?

Я развела руками.

– В монастыре все это не нужно. У меня есть немного денег на дорожные расходы, но и только. Если бы я знала, что по дороге попадется джентльмен, готовый избавить меня от пострига, непременно припрятала бы пару безделушек.

На самом деле я успела кое-что украсть. Хотя какая эта кража – когда-то батюшка сам подарил мне эти перстни, и броши, и драгоценные украшения на корсаж. А потом запретил забирать их с собой и даже собственноручно обыскал мои вещи и карманы. Правда, в корсаже пошарить не догадался. Так что у меня было с собой несколько перстней и еще кое-что на случай, если понадобится проложить золотом дорогу из монастыря.

– Жаль.

– Погодите! – вспомнила я. – Есть молитвенник в драгоценном окладе.

Глаза бы мои на него не глядели! Вручая мне томик, окованный золотом и драгоценными камнями, отец полагал, что недели пути, как и месяц взаперти до того, я проведу в покаянии и молитве. Но если я в чем и раскаивалась, так только в неосторожности. Не заметила, что соседка по келье не спит, когда прокрадывалась на свидание. И влипла, естественно. После этого отец и решил, что ни один монастырь королевства Наровль меня не удержит, а значит, нужно отправить меня за море. На корабле кого-то из купцов, с которыми он вел дела.

– Сейчас принесу. – Я шагнула было к двери в надстройку на палубе, откуда трап вел вниз, к каютам. Блад ухватил меня за локоть.

– Не торопись, сокровище мое. Не зверь же я, чтобы отбирать у леди единственное утешение?

– Нет-нет, я готова его отдать! В обмен на… – Я осеклась, увидев его ухмылку.

– Тебе не кажется, что положение немного не то, чтобы ставить условия? Я ведь могу послать парней обыскать твою каюту. – Он придвинулся ближе. – А сам – обыскать тебя.

Его взгляд обжег жаром лицо, и мне понадобилось немало сил, чтобы изобразить милую улыбку.

– Но тогда вам придется почувствовать себя зверем, отобравшим у леди последнее утешение. К тому же вы меня не дослушали. В обмен на книгу и деньги, которые у меня есть, я прошу лишь забрать меня с этого корабля.

Да, я понимала, что моей репутации после этого конец, возможно, и жизни тоже. Но отец и так назвал меня потаскухой. И после пострига точно некуда будет деваться – обеты перед Господом скреплялись магией, нарушить их – умереть на месте. Хоронить себя заживо в монастыре я не собиралась. Умереть тоже всегда успею, на тот свет еще никто не опаздывал, а так, может, побарахтаюсь.

– Что ж, твое условие совпадает с моими намерениями. Не возражаешь, если мои парни сами заберут все ценное из твоей каюты?

– Как я могу возражать? – захлопала я ресницами.

– Именно. – Он подал мне руку, снова галантно поклонившись. – Пойдем, провожу тебя в каюту.

Он обернулся к мужчине средних лет, до сих пор молча стоявшему рядом.

– Джеймс, пригляди тут, пока я занимаюсь нашей гостьей.

Капитан подвел меня к борту. Дерево тут и там было разбито в щепу, кое-где – окровавлено, и я наконец поняла, что это за запах я ощутила, едва оказавшись на палубе. Снова стал слишком тесен корсет и закружилась голова.

– Что будет с остальными? – прошептала я.

– Мертвых не воскресить, – негромко сказал Блад, и с лица его исчезла ухмылка. – Те, кто сдался, продолжат путь – только лишившись груза и золота.

Снова всколыхнулась магия, и борта двух кораблей сковал ледяной мост. Поверхность льда выглядела не гладкой, а словно из мельчайших кристаллов – можно ступать, не рискуя поскользнуться. Ничего себе! Обычно стихийники предпочитают совершенствоваться в чем-то одном, а этому словно все равно, какую стихию использовать. Несколько минут назад – воздушные клинки, сейчас вон лед. Интересно, а вода его тоже слушается? Тогда понятно, почему капитану так везет. Но как же его такого вообще под арест взяли?

– Обопрись на мою руку, и пойдем. – Его голос снова стал бархатным. – Или предпочтешь, чтобы я придержал тебя за талию?

Я фыркнула, вскочила на мост, но прежде, чем успела сделать пару шагов, капитан оказался рядом, подхватив меня под локоть.

– Осторожней, сокровище мое! Не в твоих интересах сверзиться за борт.

Да уж, плаваю я, наверное, как топор, даже если забыть про корсет и юбки. Впрочем, попробовать ни разу не доводилось, оставалось только завидовать братьям, которым это дозволялось.

Блад помог мне спуститься на палубу своего корабля. Я огляделась – крови почти не заметно, потому что все кругом выкрашено красным. Только внимательно посмотревшись, можно было увидеть алые капли, а еще они алели там, где сломанные доски обнажили светлое нутро дерева. Мертвых то ли уже убрали, то ли их не было, я не осмелилась размышлять об этом.

– К слову, каков груз? – светским тоном поинтересовался пират. – Осадка вашего корабля немаленькая, трюмы наверняка полны.

– Откуда же мне знать? «Не забивайте свою хорошенькую головку такими сложными вещами», – передразнила я капитана Райта. – Все, что мне известно, – его владелец давно ведет дела с моим отцом и плавает…

– Ходит.

– Ходит в Новый Свет.

– А твоя хорошенькая головка не только для того, чтобы носить серьги? – хмыкнул Блад. – Ты способна думать?

– Да откуда ж мне знать? – повторила я. – Читать мне разрешено лишь писание и молитвенник, писать – подругам да стихи в альбомы. Если женщина начнет изучать науки, мозг потребует больше крови, и его недостанет матке, чтобы вынашивать здоровых…

До меня дошло, что увещевание нашего семейного лекаря я цитирую незнакомому – не считать же за знакомство поцелуй! – мужчине. Охнув, я прижала ладони к горящим щекам, как будто это могло их остудить.

Пират негромко рассмеялся.

– Что ж, моя библиотека к твоим услугам. Кажется, путешествие обещает быть забавней, чем я предполагал.

Он провел меня к корме, потом вниз по лестнице – трапу, вспомнила я. Отточенно изящным жестом пригласил пройти в дверь. Проводил через просторное светлое помещение, по центру которого стоял стол, накрытый картой, а на ней лежали какие-то странные штуковины. У одной стены от пола до потолка простирался шкаф, словно собранный из нескольких частей – здесь был и секретер, и выдвижные ящики на замках, и раскрывающиеся створки, сейчас сцепленные между собой защелкой с крючками.

– Это мой салон. Дневная каюта, – сказал Блад, распахивая еще одну дверь. – А тебе сюда.

– Но…– только и смогла пролепетать я.

Это была спальня! Просторная, светлая благодаря огромному окну, но все же – спальня! Кровать у одной стены, отгороженная занавесью, что образовывала нечто вроде алькова, сундуки у изножья и изголовья. На том, что ближе к голове, – раскрытая книга, перевернутая обложкой вверх. У противоположной стены – шкаф, рядом… почему-то рядом, а не в шкафу висит пара камзолов, штаны и – о ужас! – нательная рубаха. Он хочет, чтобы я оставалась здесь?

– Располагайся. Спать будешь на этой койке. – Он распахнул дверцу шкафа, за которой обнаружилась еще одна кровать, не такая широкая и довольно короткая, но я бы, пожалуй, поместилась, если бы… если бы не…

– Это же твоя спальня! Мужская спальня!

– Само собой. И не советую выходить за пределы моей каюты.