Волшебный хор

Евгений Кремчуков

Редактор Татьяна Тимакова

Издатель П. Подкосов

Главный редактор Т. Соловьёва

Руководитель проекта М. Ведюшкина

Ассистент редакции М. Короченская

Художественное оформление и макет Ю. Буга

Корректоры Т. Мёдингер, О. Смирнова

Компьютерная верстка М. Поташкин

Фотография на обложке Иван Михайлов

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Е. Кремчуков, 2023

© ООО «Альпина нон-фикшн», 2023

Они запели хором, но слова,

Стесненные гортанью, превращались

В пернатый гомон, грай, трескучий гвалт.

Уильям Батлер Йейтс.Кухулин упокоенный

Глава 1
Печальный аромат цветущей сливы

Об аресте Протасова Баврин узнал в Идзу, префектура Сидзуока, за осмотром местных достопримечательностей. В тридесятое это японское царство занесло его ветрами поначалу служебными, а затем экскурсионными. Три последних дня он провел на международном конгрессе в Иокогаме в составе делегации городского управления культуры и (как накинули им сверху прошлой осенью) развития туризма. Именно проекты сохранения той самой культуры и развития того самого туризма и завели Баврина так далеко от дома. Вкупе с десятичасовым перелетом и разницей во времени почти в полдня сам конгресс отнял чудовищно много сил: мероприятия проходили на нескольких площадках, интенсивная вертикальная жизнь японского мегаполиса слишком уж разнилась с привычной провинциальной размеренностью дома. Видимо, как воздаяние за усердные труды, суббота перед вылетом обратно оказалась свободной, и коллеги, скооперировавшиеся с вологодской и брянской делегациями, уговорили его на вариант с экскурсией в национальный парк Фудзи-Хаконе-Идзу.

Выехали затемно, программа предстояла очень насыщенная. Дорога шла вдоль залива Сагами, из окна микроавтобуса Баврин любовался рассветными видами побережья. Чуть позже, после первой остановки, он отправил Рите несколько совершенно открыточного вида снимков белоснежного замка Одавара и цветущих в замковом парке японских слив вместе с пожеланиями доброго утра – которое наступит у нее только через шесть часов. Там, на родине, подобная красота в начале марта была совершенно невозможна и, может статься, даже невыносима – среди унылого, серого, горизонтального пейзажа, замазанного грязным снегом; жена позавидует, конечно, и не обязательно белой завистью, но ведь он все-таки не развлекаться без нее на край земли умотал, да и очень уж хотелось ему поделиться окружающими его сегодня совершенствами. Здесь же, в торговых палатках около замка, Баврин купил среднюю фигурку самурая в доспехах для Егора и один магнитик «с видом» – на холодильник. Себе подумывал взять или большую кружку с теми же «видами», или миниатюрную реплику катаны на подставке – для письменного стола в рабочем кабинете, или бутылочку-другую сливового вина; долго толкался, ходил перед лотками туда и обратно, но так ничего и не выбрал. Рите же он заранее решил привезти на Восьмое марта какую-нибудь японскую косметику из дьюти-фри. Коллеги закупались более основательно.

От замка их повезли на заставу Хаконе – как поведал гид, десятую из пятидесяти трех станций на тракте Токайдо, соединявшем когда-то старую и новую столицы и увековеченном в гравюрах Андо Хиросигэ. Здесь, на Хаконе, японцы со свойственным им педантичным и трепетным отношением к собственной древности воссоздали в мельчайших деталях деревянные постройки и атмосферу этого «КПП» полуторавековой давности: башню наблюдения, солдатские казармы, домики для досмотра и регистрации, конюшню, что-то там еще, уже не умещавшееся в крутящуюся из стороны в сторону голову Баврина. В музее старых дорог к нему подошла Марина. Она училась когда-то вместе с его Ритой в институте, и лет семь назад по просьбе жены Баврин пристроил ее к себе в управление культуры, так что их с Мариной-Риной отношения были, пользуясь актуальным в последнее время термином, «гибридными»: смесью официально-служебных и приятельски-домашних. Рита же пролоббировала и включение подруги в состав городской делегации на этот конгресс – чтобы Баврин не оставался за тридевять земель без присмотра.

– Дмитрий Владимирович, ты домашним сувениры какие-нибудь купил? – негромко, чтобы не мешать гиду, спросила Рина.

Баврин смущенно покивал, достал из сумки самурая и магнитик. В ответ на недоуменный взгляд коллеги развел руками:

– Рите пока не нашел ничего, а у меня и так все есть. Безделушки все эти. Я имею в виду, нет чего-то такого, что стоило бы везти из этих тьмутараканей…

– В нашу тьмутаракань, да?.. – усмехнувшись, продолжила она. – Я твоим тоже тут кое-что купила. – Рина ловко скинула рюкзачок, порылась в нем и достала из глубины цветастую коробочку размером с ладонь. – Это Егорке. Японские сласти, там такие маленькие конфетки в виде медвежат, птичек, цветочков-лепесточков. А что Рите взяла – не покажу, конечно, а то ты обязательно разболтаешь.

Похожий на японца гид Виктор Андреевич, не прерывая рассказа о феодальных князьях-даймё, проезжавших по тракту Токайдо в Эдо, где они год через год жили при императорском дворе, чтобы продемонстрировать собственную лояльность, раз-другой между слов неодобрительно взглянул на увлеченных разговором туристов. Баврин, почувствовав себя неловко, удержал Марину от дальнейшей болтовни и жестом уведомил гида, что все понял. Коллега-подруга вернулась к Жданову с Волчком.

Сразу после заставы и музея старых дорог их ждала водная прогулка на небольшом катере по раскинувшемуся рядом с Хаконе озеру Аси. К полудню погода приметно испортилась, небо затянуло, великолепную вершину Фудзи укрыли низкие облака, но даже и так невозможно было оторвать взгляды и объективы от совершенных линий Горы. В фоновом режиме гид продолжал неторопливый рассказ о японском средневековье.

Баврин прислушался. Экскурсовод вел речь о маленьком инженерном чуде – водном туннеле, идущем от озера Аси. Замыслил его в семнадцатом веке, три с половиной сотни лет назад, староста одной из деревень здешней префектуры. Крестьяне деревни, лежавшей к западу от озера, как, собственно, и всякие японские крестьяне, выращивали рис, но поля их часто страдали от засухи. Воды не хватало, и староста задумал создать ирригационную систему, для чего необходимо было подвести к полям воду из озера Аси. Проблема, однако, заключалась в том, что между озером и деревней лежал горный хребет, путь через который пролегал по единственному перевалу. Тогда староста предложил пробить в горах туннель. Предложить-то он предложил, но надо было сначала согласовать все по инстанциям – самодеятельность в подобных вопросах была невозможна. Озеро Аси – а значит, и вся вода в нем – принадлежало синтоистскому храму в Хаконе; староста отправился к настоятелю храма испросить разрешения использовать озерные воды, и тот дал согласие. Затем необходимо было получить разрешение на строительство от сёгуната Токугава, оно также было официально запрошено и получено старостой, после чего он нанял две бригады строителей, которые вместе с крестьянами деревни трудились над прокладкой туннеля пять лет. Копали одновременно с западной и с восточной стороны горы, причем расчеты были произведены с такой удивительной для своего времени точностью, что встреча под горой произошла ровно посередине пути с каждой стороны и строго в намеченной точке. Общая длина туннеля сквозь каменную преграду составила невероятные семьсот кэн – почти тысячу триста метров. Воды озера Аси пришли сквозь горный хребет на рисовые поля, спасая их от гибельных засух. Среди односельчан староста стал едва ли не полубогом.

И все бы хорошо, но тогдашние «силовики» заподозрили неладное. Дело в том, что в средневековой Японии власти очень пристально следили за перемещениями жителей: все законопослушные путешественники могли двигаться только по трактам, проходя контроль и регистрируясь на каждой заставе. Уклонение от этих правил каралось строжайше – смертной казнью. Вот и посчитал некто бдительный из тех, в чьем ведении находилась безопасность государства, что обходной туннель под горой может быть использован заговорщиками и злоумышленниками, которые захотят обойти заставу Хаконе, а там, глядишь, и тайно проникнуть в саму столицу. Не в этом ли, задались вопросом власти, заключался подлинный умысел того, кто притворно выступил в образе крестьянского благодетеля? Деревенский староста был схвачен, обвинен в шпионаже и заговоре против императорской власти и казнен.