Попаданка вне закона. Сила феникса

Анастасия Сиалана

Глава 1. Главная няня

Пустые коридоры, нервно мерцающие магические огни на обшитых дорогими тканями стенах, завывание гуляющего ветра и дребезжание позолоченных оконных рам – таким в эту ночь был дворец в столице королевства птиц – Нагате. Сейчас в городе из военных сил остались только жандармы и королевская гвардия для поддержания порядка и защиты короля. Большая часть военной мощи птиц в настоящее время стояла в лесополосе у подножия горы Истина в ожидании падения барьера.

Сам же Главий оставался под защитой родных стен, будто чувствовал, что вероятность провала операции весьма велика. Король сидел в пустом приемном зале на своем величественном троне, и только месяц освещал пространство вокруг, пряча силуэт монарха в тени. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что король ослаблен и просто наслаждается ночной тишиной, но это было не так. Обитатели дворца хорошо усвоили, что Главий Пестрый тем опаснее, чем спокойнее и умиротвореннее его поза, выражение лица и уединеннее место пребывания. Его величество был не просто зол, он был в ярости. Всего час назад прилетел магический голубь с сообщением: барьер на месте и все также крепок, как и прежде.

Можно было отправить войска, разбить противоборствующие силы и уже после разрушить барьер, но выставленная команда из академии Крыла и пера подтвердила догадки о том, что купол способен не только удерживать внутри себя, но и защищаться от вторжения. С начала турнира никто не смог проникнуть на территорию горы. Ранее Истина никогда не закрывала свои границы на вход, однако за всю историю существования академии и купола никто не решался на нее нападать. Сильнейшие маги и сам Десятихвостый лис отваживали захватчиков еще на этапе мысли о нападении. Сейчас же у границы горы стояли армии пяти королевств, готовые задавить противника если не мощью, то количеством, но банально не могли пройти через барьер.

Были колебания магии на закате – это подтвердили очевидцы. Рябь на поверхности купола, даже редкие дыры, которые тут же затягивались, что свидетельствовало о том, что у барьера было средоточие силы – сердце Истины, которое можно было уничтожить с помощью магии. Об этом было написано в древних летописях народа, который давно исчез с лица этого мира, но подтверждения этим сведениям не было до сего дня, ибо гора уже была закрыта от внешнего мира магией, когда Главий обнаружил поселение вымершей расы на границе своего королевства и лисьих земель.

Король наклонился вперед и прижал ладони ребрами к своим губам, пребывая в нервном ожидании новостей. Слуги не покинули дворец и стояли за двойными дверями зала, за задними выходом и даже советник скрывался в потайном ходе за троном – никто не смел разбавлять одиночество владыки, когда тот был так сильно расстроен и напряжен. И пусть еще ничего не было известно, но Главий Пестрый ощущал, что эта ночь не принесет ему желанной победы.

– Чует моя птичья суть, эта мерзкая девчонка причастна к этому, – хрипло сказал король и снова замолк.

В зал для приемов как раз вошел советник. Ему только доложили ситуацию у границы горы.

– К чему причастна, мой король? – не удержался от вопроса филин, нервно поправляя свое одеяние. Возможно после доклада он уже не сможет ее носить.

– Что у тебя? – попугай оставил советника без ответа, впрочем, как тот и ожидал.

– Купол действительно был нестабилен и даже появились разрывы…

– Был?! – взревел король, подрываясь с трона. Вся напускная расслабленность и этикет слетели с монарха в считанные секунды.

– Да, мой король. Не так давно произошло кое-что очень странное и необъяснимое… – голос советника предательски дрогнул на последнем слове и он нервно сглотнул, прерывая свою речь.

– Флан, если ты не поторопишься, я казню тебя прямо здесь, и плевать, что это место еще не скоро отмоют от твоей крови и потрохов, – прошипел Главий и встал совсем близко к мужчине.

К своему неудовольствию он обнаружил, что ниже советника на треть головы, что привело его в еще большее негодование. Это небольшое преимущество подчиненного король быстро уравновесил высвобожденным из золотых ножен мечом.

– Купол взорвался, – резко выдал советник, непроизвольно отклонившись в сторону от руки с мечом. – Точнее, загорелся огнем. Все видели, как гора полыхала несколько минут, пока пламя так же быстро не исчезло, как появилось.

– То есть, – король провернул рукоять оружия в ладони, – барьер все-таки пал.

По лицу Флана было видно, как сильно он напуган тем, что монарх пришел не к тем выводам. Советник побледнел и готов был уже пасть в ноги короля и умолять о пощаде, но Главий не дал ему такой возможности.

– Отвечай, филин, пока мое терпение сохраняет тебе жизнь.

– Купол п-полностью восстановлен и… – советник в последней попытке хоть за что-то ухватиться, до крови прикусил щеку и вынужден был сглотнуть соленую жидкость, чтобы не захлебнуться. – Выглядит так, будто его то-только установили. Никаких повреждений и сты-тыков, какие были ранее образован-ны временем.

Свист в воздухе, тонкий звон дроконьего железа и рука Флана упала на пол приемного зала. Король был не прав: отмыть помещение полностью до завтрашней аудиенции прислуга успеет.

Ненавижу быть младенцем. Я второй раз просыпалась в подобной ситуации, но она уже раздражала меня сверх меры. Тело не слушается, повернуться туда, куда хочу, не могу, смотреть приходится исключительно перед собой, если только случайным напряжением мускул шеи и спины не сдвинуть огромную голову в какую-нибудь сторону. Просто отвратительный опыт. Однако с прошлого раза я хорошо усвоила одну вещь – если хочешь, чтобы на тебя обратили внимание…

– У-а-а! – заголосила на весь дом. К слову, потолок показался мне знакомым. Не то чтобы я часто разглядывала крышу нашего сарая, но как-то пришлось убирать с балок неудачный эксперимент по зельеварению, поэтому кое-что я все-таки разглядела и запомнила.

– Лети! Ты очнулась! – в поле моего зрения появился очень довольный Филя. – Хочешь на ручки? – И этот криворукий малиоль попытался поднять меня даже не придерживая головку.

Вот же неумеха. Интересно, меня хоть кто-нибудь спасет, или я умру так и не пройдя пубертат и вернусь на стартовые позиции после перелома позвоночника? Я ведь помнила, что этот горе нянька в прошлый раз чуть не скормил меня волкам в первые минуты моей третьей (если считать ту, что прошла в моем мире) жизни.

– Нет-нет-нет, – кто-то подбежал к Филе и перехватил меня прямо из его рук. Не то чтобы он меня вообще держал, но все же. – Все хорошо, принцесса. Я рядом.

Меня укачивали такие родные руки, будто из прошлого, – что было не далеко от истины – губы шептали нежности, а ноги пританцовывали.

Кио! Она была рядом.

– Мне кажется, или в прошлый раз она росла быстрее? – нависая надо мной хмурой тучей, спросил Филя.

– Так и есть, малиоль, – нежно ответила лисица, скармливая мне очередную ложку с молочной кашей. – Ее рост замедлился в два раза. В следующий раз это будет уже в четыре раза, а потом в шестнадцать. У фениксов очень интересные биологические часы. После первого возрождения они сразу обретают прежнюю форму, второе проходит уже дольше, как и было в деревне лисов, когда я нашла принцессу. – Ещё одна ложка отправилась в мой приоткрытый рот.

Я слушала внимательно и старалась не пропустить ничего, хоть мой младенческий мозг с трудом удерживал внимание хоть на чем-то больше нескольких минут. Если я правильно поняла, то увеличиваться время моего взросления будет не в два раза, а на квадрат числа, за которое до этого я достигала года. Кажется, это не работало с прошлой жизнью, ибо в этот раз я достигла полугода всего за день, то бишь год за два. Выходило, что с единицей в квадрате все должно было оставаться прежним без изменений, но не в этой жизни. В этой единицу помножили на два и вуаля! Квадрат моего вечного детства не за горами. Еще три смерти и год моей жизни будет равняться ста семидесяти девяти годам! Это ж вечный младенец и просто не способное к самостоятельному существованию существо.

– Уа-а-а!

– Что случилось? – запаниковал Филя, отшатнувшись от кричащей меня в сторону. – Ей больно? Каша горячая? Может болит что-то?

– Да отойди ты! – шикнула на парня Ноли и стукнула его по лбу деревянной ложкой. – Посчитала она, вот и расстроилась. Облик, может, и детский, вот только ум взрослый, рациональный. А каша не может быть горячей, лично остудила кристаллами, – проворчала служанка и стерла платком мои крокодильи слезы.

– Да, тяжелая ее ждет жизнь, – травница загадочно улыбнулась, как может только она, и посмотрела на меня своими затягивающими в глубину глазами. – Зато какая насыщенная и… Счастливая.

Я даже плакать перестала. Почему-то все, что говорила Кио, влияло на меня успокаивающе и будто являлось фактом, а не простым предположением. Видит ли лисица будущее, или так искусно умеет блефовать?

– Толкается! – раздался выкрик сверху. Не прошло и минуты, как со второго этажа сбежала Мила, вся растрепанная, заспанная, но такая счастливая. – Ребенок толкается.

---