– Выкуплю, – небрежно махнул рукой Камнегрыз.
– За какие шиши? Тебе за настойку платить нечем было, раз топор в залог оставил!
– Есть деньги. Только, их нужно взять.
– Где?
– Старый клад моего деда. Я знаю, где он лежит. Нужно сходить и забрать его оттуда. Там сундучок с деньгами.
– И, где это?
– Тут недалеко. К вечеру дойдём. Там и заночуем в пещере. А завтра вернёмся в деревню и выкупим мой топор.
– Ну, похоже, ¸приключения начинаются. А я, ещё, и дня не странствовал. Только утром вышел из дома. Пошли. И, отряхни свои штаны.
– А что там?
– Ты сидел на кучке заячьего помёта.
– Да? А я не заметил.
Невысокая горная гряда тянулась с запада на восток и рассекала лес, словно огромный боевой корабль людей. Эарендил видел такие, когда, в составе торговой миссии, попал в Тигран – большой портовый город на побережье Лютого океана. Каменистые склоны местами поросли лишайником, кое-где между камнями пробивались чахлые искривленные деревца, а осыпь длинными языками вдавалась далеко в чащу. Камнегрыз подошёл к отвесному утёсу посмотрел наверх, потеребил свою бороду, почесал затылок и неуверенно посмотрел на Эарендила.
– Кажется, нам левее, – произнёс он.
– Уверен?
– Ну, не карабкаться же нам по отвесному склону! Там должна быть тропа наверх.
– Может, клад вообще не здесь?
– Здесь.
Они пошли влево и, вскоре, наткнулись на россыпь камней разной величины. Тут встречались обломки высотой по колено, и большие глыбы, выше роста среднего эльфа. Гном обрадовался и с энтузиазмом полез через это нагромождение. Эльф недоумённо пожал плечами и стал карабкаться следом, стараясь не переломать ноги. Через несколько метров, действительно, показалась тропинка, довольно крутая, но, всё же, позволяющая подняться.
– Это здесь! – обрадовался гном.
– С чего ты это взял? Мало ли кто и куда протоптал её. Может, тут, вообще, горные козлы ходят.
– Тропу, устроенную нашим народом, узнает каждый гном! – Камнегрыз поднял палец вверх с таким видом, словно говорил о невероятном достижении своих родичей. – Да и, смотри, как замаскирована. Ты без меня ни за что бы её не нашёл.
– Ну, хорошо. Пусть будет эта тропа. Поднимаемся?
– Конечно!
– Высоко?
– Думаю, не очень.
Гном первым ступил на камни и, неожиданно ловко для своего грузного тела, принялся карабкаться наверх. Эарендил двинулся следом, поминутно оглядываясь и с опаской поглядывая вниз. Вопреки опасениям, тропа, хоть и была крутой, но сделана была удобно, и нельзя было опасаться, что на голову сверху прилетит какой-нибудь булыжник. Наконец, минут через пятнадцать, тропа резко вильнула вправо и оборвалась перед небольшим гротом. Наступали сумерки, и грот выглядел зловеще. Эарендилу совсем не хотелось идти в эту пугающую темноту, но Камнегрыз по-хозяйски похлопал по, ещё тёплым от дневного солнца, камням и уверенно вошёл внутрь.
– Да, тут можно голову свернуть, – пробормотал эльф. – Не видно же ничего. Хоть, глаз выколи.
– А я на что? – хмыкнул гном и, сбросив котомку с плеч, достал из неё небольшую шахтёрскую лампу. – Сейчас всё видно будет.
Уверенно чиркнув огнивом, он запалил трут и, через минуту, в лампе фитиль занялся тёплым огоньком. Сразу стало светлее.
– Ты заходи, не стесняйся. Переночуем здесь.
– А клад где?
– Там. В конце пещеры.
– А, вдруг, его нет?
– Как это, нет? Тут он. Я знаю. Пошли.
Камнегрыз поднял лампу повыше и, приглашающее, махнул рукой. Пещера была длинной, и, словно кишка, тянулась в скале метров на двадцать. В самом конце, у стены, стояли штук, наверное, сто разных сундуков и сундучков разных форм и размеров.
– Это всё твоё? – удивился Эарендил.
– Нет. Это моего рода. Вот этот сундук – клад Дуболома, этот – Крушикамня, тот – Рудохода…
– А твой где?
– Сейчас, – гном начал пробираться между сундуками, временами останавливаясь, теребя бороду и высматривая что-то перед собой.
– Ты, смотри, чужого не прихвати, – предупредил его эльф. – Я смотрю за тобой.
– Что? Ах, да, конечно, – слишком энергично закивал Камнегрыз и что-то сунул назад в один из сундуков.
– Ох, чувствую, наплачусь я с тобой!
– Вот он! – радостно воскликнул гном, и поднял над головой маленький, чуть больше шкатулки, сундучок. – Мой!
– Вылезай оттуда. И, помни, что я смотрю за собой.
– Да-да, – пропыхтел бородач выбираясь. – Пошли отсюда, пока я чего-нибудь не украл. Знаешь, как руки тянутся? И, надо костёр разжечь. Скоро холодно будет.
– Из чего разжечь? Лес внизу остался.
– Тут есть дрова. Наши, время от времени, сюда приходят. Дорога не близкая, так, что, остаются на ночёвку. Поэтому, запас всегда есть.
Гном прошелся вдоль стены и осветил нишу, которую Эарендил не заметил.
– Вот, тут мы и переночуем.
Ниша, действительно, была оборудована для ночёвки. Четыре лежанки из грубо обструганных досок, сложенный из камней очаг и большой штабель дров у дальней стены. В принципе, неплохо. Эарендил думал, что придётся на каменном полу ночевать, а тут – почти кровати. Камнегрыз занялся очагом, а эльф кругами ходил вокруг сундучка. Никак ему не терпелось посмотреть, что за сокровища там хранились. Разыгравшаяся фантазия услужливо рисовала перед его внутренним взором сияющие и переливающиеся самоцветы, слитки золота и золотые монеты.
– Ну, ты скоро? – не выдержав, наконец, поторопил своего спутника эльф.
– А ты, что, кушать не хочешь?
– Хочу, конечно. Но, давай, сначала, сундук откроем.
– Успеем, – проворчал гном, водружая над огнём котелок. – Да и, смотреть там нечего.
– Как это, нечего? Сундучок тяжёлый. Даже ты его с трудом нёс.
– Ну, хорошо. Вот, крупу засыпаю и – к тебе.
Камнегрыз подошёл к сундучку, вытащил из-за пазухи ключ на шнурке, открыл им висячий замок и откинул крышку.
– Это всё? – разочарованно выдохнул эльф.
Половину сундучка занимали потемневшие и, местами, позеленевшие медные монеты. И ничего больше. Не так он представлял себе клады.
– Да, – довольно ответил гном. – А, что ты хотел?
– Ну, драгоценности, бриллианты, там, или рубины, золото, наконец.
– Этого добра в моей семье отродясь не водилось. Такие вещи в других сундуках лежат, у кого побогаче. Хорошо поискать, и рубины можно найти, и изумруды, и бриллианты. Золото того же в слитках и монетах – завались. Но, нельзя. Чужое. Нам и этого хватит.
– Получается, что тут не только твой дед своё добро хранил, а и остальные?
– Да, наш род тут свои сбережения и держит.
– Так, какой же это клад? Просто, хранилище.
– Это клад. А хранилище у нас под горами. Там родовая казна. Вот где столько самоцветов, что ослепнуть можно!
– Ну, всё равно, несерьёзно, как-то. Даже, часовых нет. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь.
– Не всё так просто. Ты сюда попал, потому что со мной был.
– Ты про тропинку, что ли? Любой мог на неё наткнуться случайно, как бы хорошо её ни замаскировали.
– Дело не в тропинке. Если бы ты попал сюда без меня, то увидел бы небольшой грот метра два глубиной. А дальше бы ты увидел стену. Гномья магия. Она лучше любого часового хранит.
Костер трещал сухими ветками, периодически выбрасывая в потолок снопы искр. Пахло теплом, уютом и печкой. Каша давно закончилась, гном сполоснул котелок водой из фляги, и они просто сидели и смотрели на огонь, каждый думая о своём. Эарендил помешал палкой угли, наблюдая, как с новой силой вспыхивает костёр. Вспомнилось, как, буквально, вчера вечером, они сидели в саду позади дома, и отец, точно так же, ворошил в жаровне угли железной витой кочергой. Элениэль, сестра, тоненьким, мелодичным голосом пела сагу о битве с чёрными орками у Синего камня, подыгрывая себе на мандолине. Вышла мама, и сиреневые кусты потянулись к ней навстречу пахучими гроздьями соцветий. В этом саду все растения любили маму, потому что, каждый кустик она, ещё маленьким росточком, своими руками сажала в землю и ухаживала за ними, словно за малыми детьми.
– Это была славная битва, – задумчиво проговорил отец, когда Элениэль закончила петь. – Помнишь, Исилиэль? Ты же тогда помогала лечить раненных.
– Да, – мама погладила цветы и присела у огня. – Я помню. Много тогда эльфов полегло. И раненных было много. Мы с ног сбивались.
– Отец, – Эарендил повернулся и посмотрел прямо в глаза. – Почему в этой саге не упоминается никто из нашего рода? У нас, что, нет героев?
– Понимаешь, сын, – отец кашлянул и преувеличенно внимательно принялся разгребать угли, словно всё зависело от того, насколько ровным будет жар. – Не нам решать, какой будет расстановка сил, и какова будет тактика боя. Это дело совета старейшин.
– Причём здесь это?
– А притом, что наш род был поставлен на запасные позиции, и, единственное, в чём нам довелось поучаствовать, это добивать стрелами уже бегущие орды. Увы, героического в этом мало.
– Почему именно нас поставили в резерв?
– Потому что наш род самый малочисленный.
– Это, потому, что когда-то половина нашего рода ушла в тёмные эльфы?
– Да. Эта позорная страница нашей истории серьёзно подкосила наш род. Ты чем-то опечален, сын мой?