Не знаю, покрыт ли чешуей Первозданный Смерти, но все они – и боги, и Первозданные – имеют острые удлиненные клыки. Достаточно острые, чтобы пронзать плоть.

– Как ты думаешь, кровавый поцелуй подарит тебе огромное наслаждение, как некоторые утверждают? – издевался он. – Или доставит ужасную боль, когда он погрузит свои зубы в твою гладкую кожу? – Его голос стал хриплым. – Скорее всего – последнее.

Я ненавидела его еще больше, чем это платье.

Он крадучись обошел меня, постукивая пальцем по подбородку. По моей коже поползли мурашки, но я осталась неподвижной.

– Но тебя обучали довести дело до конца, правда? Стать его слабостью, заставить его влюбиться, а потом покончить с ним. – Он остановился передо мной. – Я знаю, что ты провела какое-то время, обучаясь у куртизанок «Нефрита». Так что, возможно, ты не нервничаешь. Может, тебе не терпится услужить…

Он протянул мне руку.

Я схватила его запястье и вдавила пальцы в жилы. Он дернулся всем телом и выругался.

– Дотронься до меня, и я сломаю все кости в твоей руке, – предупредила я. – А потом позабочусь, чтобы у принцессы не было причин страшиться брачной ночи, которую она обречена провести с тобой.

Рука Тавиуса напряглась, он сердито уставился на меня.

– Тебе так невероятно повезло, – огрызнулся он. – Ты и понятия не имеешь.

– Нет, Тавиус. – Я оттолкнула его, напоминая, что моим обучением занимались не только куртизанки. Он споткнулся, но восстановил равновесие, избежав столкновения с зеркалом. – Это тебе повезло.

Его ноздри раздувались. Он потер руку, но ничего не сказал, а я снова уселась неподвижно. Я говорила правду. Я могла сломать ему шею прежде, чем он успел бы поднять на меня руку. Благодаря своему предназначению я была обучена лучше большинства королевских гвардейцев, которые защищали Тавиуса. Тем не менее он заносчив и избалован настолько, чтобы попытаться совершить какую-нибудь невероятную глупость.

Я даже надеялась на это.

Тавиус сделал шаг вперед, а я улыбнулась…

Стук в дверь помешал ему исполнить задуманное. Он опустил руки и рявкнул:

– Что такое?

Из-за двери раздался взволнованный голос одной из доверенных леди моей матери.

– Жрецы ожидают его скорого прибытия.

Тавиус с насмешливой улыбкой отстранился от меня. Я развернулась.

– Пора тебе в кои-то веки принести пользу, – сказал он.

Он открыл дверь и неторопливо вышел, зная, что я не стану отвечать при леди Кале. Эта женщина доложит моей матери обо всем, что бы я ни сделала в ее присутствии. А та, по какой-то богами забытой причине, заботится о Тавиусе так, словно он этого достоин. Я подождала, пока он исчезнет в одном из темных извилистых коридоров Теневого храма, расположенного за Садовым районом столицы у подножия Утесов Печали. Коридоров здесь так же много, как и подземных туннелей, соединяющих все храмы Карсодонии, столицы королевства, с замком Вэйфейр.

Я подумала о смертной Сотории, в честь которой названы крутые обрывы. Легенда гласит, что она собирала цветы на утесах, когда, напуганная богом, сорвалась вниз и разбилась.

Наверное, сейчас не самое подходящее время о ней думать.

Подобрав воздушные юбки, я шла босиком по холодному полу.

Леди Кала казалась размытым пятном в коридоре, но я все-таки заметила, как она поспешно отвернулась от меня.

– Идем. – Она шагнула вперед, но остановилась. – Тебе видно в этой вуали?

– Чуть-чуть, – призналась я.

Она взяла меня под руку. Я поморщилась от неожиданного прикосновения и возблагодарила вуаль, которая скрывала меня. Как и любой Избранный, я не должна никого касаться, если это не связано с моими приготовлениями. Действия леди Калы о многом говорили.

Она повела меня по бесконечным извилистым коридорам, где не было ничего, кроме бесчисленных дверей и светильников с пылающими свечами. Я уже начала думать, не заблудилась ли она, но тут у дверей показались неясные очертания двух молчаливых фигур, одетых в черное.

Теневые жрецы.

Они возвели обет молчания на новый уровень: им зашили рты. Я всегда удивлялась, как они едят и пьют. Судя по призрачным впалым фигурам под черными одеяниями, способы, которые они применяют, не слишком хорошо работают.

Я подавила дрожь, когда жрецы открыли дверь, за которой оказался большой круглый зал, освещенный сотнями свечей. Третий Теневой жрец возник из ниоткуда и занял место леди Калы. Костлявые пальцы не коснулись моей кожи, но прижались к спине. Контакт все же беспокоил меня, хотелось сделать шаг в сторону, но я знала, что лучше не отстраняться от этих пальцев, холод которых проникал сквозь тонкую ткань. Заставив себя дышать, я уставилась на рельеф, высеченный на гладком камне. Круг, пересеченный линией. Такой же символ был изображен на всех каменных плитках. Никогда прежде его не видела и не знала, что он означает. Я подняла взгляд на широкую площадку, которая возвышалась впереди. Жрец направлял меня вдоль прохода, и ощущение тяжести в груди вернулось. Я не смотрела на пустые скамьи. Если бы я в самом деле была Избранной, на них бы сидела высокопоставленная знать, а с улиц доносились приветственные крики. От тишины в зале я похолодела.

Раньше здесь стоял лишь трон, сделанный из того же камня, что и храм. Тенекамень цвета самого глубокого часа ночи – изумительный материал, который можно отполировать, чтобы он отражал любой источник света, и наточить так, что острый клинок, изготовленный из него, будет пронзать плоть и кость. Сверкающий трон поглощал свет свечей, и казалось, что камень полон темного огня.

Спинка трона была выточена в виде полумесяца. Такой же формы, что и родимое пятно над моей левой лопаткой. Красноречивое указание на то, что еще до рождения моя жизнь мне не принадлежала.

Сегодня здесь стояли два трона.

Когда меня подвели к возвышению и помогли подняться по ступеням, я пожалела, что не попросила стакан воды. Меня направили ко второму трону, усадили и оставили одну.

Уложив руки на подлокотники, я рассматривала скамьи внизу. Ни одного человека из Ласании. Никто даже не знает, что их жизни и жизни их детей сегодня ночью висят на волоске и что мне нужно сделать. Если бы они узнали, что Родерик Мирель – известный в истории Ласании как Золотой король – не проводил дни и ночи в полях со своим народом, копая и расчищая погубленную войной землю, пока не обнажится чистый, плодородный слой… Что он не засевал поля вместе со своими подданными; не выстраивал королевство, проливая кровь, пот и слезы… Если они узнают, что песни и стихи о нем основаны на сказках, тогда то, что осталось от династии Мирелей, наверняка рухнет.

Кто-то закрыл двери, и я устремила взгляд в глубину зала, где различила при свете свечей темные очертания мамы и Тавиуса. Рядом с ними маячила третья фигура. Король Эрнальд. Моя сводная сестра – принцесса Эзмерия, или Эзра, – стояла рядом с отцом и братом, и мне не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы знать: ей ненавистны условия этой сделки. Сира Холланда не было. Мне бы хотелось с ним попрощаться, хотя я и не ожидала, что он сюда придет. Его присутствие вызвало бы много вопросов у Теневых жрецов.

И многое бы открыло.

Что я не воплощение королевской чистоты, а скорее волк в шкуре жертвенного ягненка.

Я не просто выполню договор, заключенный королем Родериком. Я покончу с ним прежде, чем он уничтожит мое королевство.

Решимость наполнила мою грудь теплом, как всегда бывало, когда я применяла свой дар. Это моя судьба. Мое предназначение. То, что я сделаю, – важнее меня самой. Это ради Ласании.

Поэтому я сидела, скрестив лодыжки под платьем, расслабив руки на подлокотниках трона, и ждала.

Ожидание затягивалось.

Секунды складывались в минуты. Не знаю, сколько их прошло, но в животе стали возникать крохотные узлы беспокойства. Он призван в свой храм. Разве… разве он не должен явиться?

Ладони взмокли, напряжение в животе разрослось и достигло груди. Давление усилилось. Что, если он не появится?

А почему бы и нет?

Это же он диктовал условия.

Когда король Родерик в отчаянии был готов на все, чтобы спасти погубленные войной земли и людей, которые голодали, уже вынеся столько потерь, наверное, он ожидал, что на его призыв отзовется младший бог, как это обычно случалось, если у кого-то хватало смелости призвать. Но Золотому королю ответил Первозданный.

Исполнив просьбу короля Родерика, Первозданный Смерти назначил цену: отдать перворожденную дочь рода Мирелей ему в супруги.

Первозданный должен прийти.

А если не придет? Мое сердце колотилось, а пальцы сжимали холодный камень трона.

«Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Задержи дыхание».

Если он не появится, все пропало. Все, что он даровал королю Родерику, продолжит разрушаться. Если он не придет за мной и я не исполню задуманное, я обреку королевство на медленную смерть от Гнили. Она появилась сразу после моего рождения, сначала на маленьком участке сада. Незрелые яблоки падали с деревьев, теряющих листву. Земля под ними стала серой, а трава и корни погибли. Потом Гниль распространилась, захватив весь сад. Со временем она опустошила еще несколько ферм. На почве, затронутой Гнилью, больше ничего не росло.

И это еще не все. Изменилась погода: лето стало более жарким и сухим, а зима – более холодной и переменчивой.

---