Ночной пленник

Грушенька Светлова

ПРОЛОГ

Только что отгремели раскаты последних салютных залпов над Невой. В воцарившейся тишине радостные крики, смех и гомон толпы казались наигранными и неуместными, но постепенно ухо приспособилось к привычному звуковому фону и все ночные звуки слились в неповторимую симфонию праздничной майской ночи. Тысячами огней светились дворцы, храмы, памятники, теплоходы на Неве и каналах, витрины магазинов, фонари на широких проспектах и в чернеющих парках. Ник находился в эпицентре этой феерии, в самой гуще толпы на Дворцовой площади. Отсюда он условно начал свою сегодняшнюю охоту за Ней, предварительная слежка была не в счет. Сегодня у него будет настоящий пир. В толпе он лучше всего ощущал остроту своего одиночества и своего превосходства над этим стадом.

Ник медленно потянул носом прохладный влажный воздух с набережной. Ее запах. Этот аромат ни с чем нельзя перепутать. Он мигом вызывал сладкий дурман в голове, голодный спазм в желудке, прилив слюны во рту и эрекцию. Под верхней губой набухли бугорки клыков, среагировавших на потенциальную жертву. Ник инстинктивно расправил плечи, слегка сжал в карманах кулаки и повертел головой, разминая шею в предвкушении охоты и сладкой мести.

Некоторое время он шел, проталкиваясь сквозь толпу, ориентируясь только по нюху и наслаждаясь преследованием вслепую. Ему мешали запахи улицы – выхлопные газы, дым от салюта, человеческая еда, человеческие тела, парфюм… но Она пахла сильнее всего. Она его звала.

Молодой человек облизнулся. Он уже хорошо знал, что преследует девчонку лет восемнадцати или даже младше, русоволосую, зеленоглазую, в хорошей физической форме, к тому же девственницу. Удары ее сердца и частое дыхание он слышал через сотни метров, отделяющих их друг от друга. Когда расстояние между ними сократилось метров до восьми-десяти, Ник взглянул в ее сторону. Да, это была она. Визуальное узнавание тоже доставило удовольствие и вызвало едва заметную улыбочку-волчий оскал. Худенькая, как тростинка, но женственности и округлых форм в нужных местах не лишена. Походка пружинящая, посадка головы – гордая, правильная осанка, тугой пресс, круглая подкачанная попка, высокая крепкая грудь второго размера. Плечи расправлены, даже несмотря на то, что на голову натянут капюшон толстовки, а руки спрятаны в карманы… И идет она осторожно, стараясь быть незаметной для окружающих, как ласочка, медленно и неслышно пробирающаяся в траве и выслеживающая вкусную мышку. Такая маленькая, сосредоточенная и такая отважная в этой шумной толпе зевак, веселых, поддатых, рассеянных… Похоже, она тоже считала себя тут главной, потому что пришла поживиться, как и Ник. Только не кровью, а чужими денежками.

Недели две назад он обнаружил эту лапочку невдалеке от своего особняка, заинтересовался и выследил, где она живет. Вернувшись домой, он вдруг выяснил, что девчонка осмелилась проникнуть в его дом и даже стащить кое-что… Глядя на нее, ни за что невозможно было и мысли допустить, что она может быть воровкой со стажем… Однако, дальнейшие наблюдения показали, что воровала она прилично… и при этом не попадалась… Такие способности и сила характера даже вызывали искреннее уважение… Особенно учитывая, что она не побоялась залезть именно в его не самое гостеприимное жилище. Все-таки располагался особняк на отшибе от другого жилья, выглядел снаружи довольно мрачно и заброшенно, да и царящая в окружающем парке запущенность и тишина не внушали уверенности… Тем не менее, сегодня она явилась туда еще раз, да еще раненая, лишив его покоя и пробудив инстинкт охотника. С одной стороны, ее следовало наказать за ее опрометчивый проступок и непомерное любопытство. С другой стороны, ее просто хотелось отведать и насладиться. Девочка оказалась его любимым блюдом, изысканным лакомством, достойным мишленовского ресторана. Он и сам не знал, как выбирал таких… Некоторые жертвы казались ему отвратительными, хотя он мог сожрать кого угодно, если бывал слишком голодным. Некоторыми было просто приятно поживиться и позабавиться с ними, как кот с мышкой. Но вот такие, как она, дурманили, кружили голову, распаляли до предела. От них наэлектризовывалось все тело и по венам начинала течь не кровь, а кипяток.

Ник ощутил, как изменился вкус его слюны, в которую поступил анестетик. Острые кончики верхних клыков уперлись в нижнюю губу, нижние клыки разжали стиснутую челюсть, заставляя скрипнуть зубы и слегка изменить прикус. Во всем теле почувствовался прилив сил и полная готовность к преследованию и нападению. В брюках стало совсем тесно от мощной эрекции. Он приоткрыл рот и вдохнул аромат девушки полной грудью.

Она была одета в облегающие леггинсы под джинсу, которые подчеркивали ее идеальные стройные ножки, плоский живот, подтянутые ягодицы. Короткая спортивная курточка скрывала очертания тонкой талии и крепких высоких грудей. Длинные густые волосы сейчас прятались под капюшоном и, возможно, были стянуты в хвост. Лицо тоже было скрыто. Впрочем, он уже достаточно насмотрелся на это кукольно прекрасное личико с большими ясными живыми глазами, немного грустными и, возможно, слишком серьезными для столь юного создания, но манящими и волнующими. Ник представил себе, как окажется с ней один на один в огромном пустом особняке, как будет упиваться то ее страхом, то ее необузданным желанием, с которым она не сможет бороться. Он попытался представить себе вкус ее крови на языке, ее нежные стоны, ее выгибающееся под ним тело и спазмы наслаждения, пьянящие их обоих, и тут же почувствовал, как жар объял все тело, сдавил грудную клетку, опалил щеки, осушил рот, вызвал внутренний трепет нетерпения.

Обычно он развлекался с такими игрушками дней пять. Этого хватало для того, чтобы насытиться ими полностью и чтобы они ему надоели, а также для того, чтобы практически полностью их вымотать. И тем не менее, за пять дней он все-таки не выпивал их до дна, а лишь значительно ослаблял. У них оставались все шансы выжить, если он слишком не увлекался. В последнее время он стал крайне осторожным, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и не желая иметь дело с трупами и полицией. Поэтому девочки неизменно оказывались его заботами в больнице и получали необходимую помощь. Неделька под капельницами, усиленная диета – и они были как новенькие, совершенно убежденные, что их одурманили какой-то наркотой и весьма недвусмысленно воспользовались их беспомощностью в интимных целях. Впрочем, Ник был уверен, что на воспоминания о проведенных с ним пяти сутках разврата никто не жаловался, хотя и новых встреч с ним не искал. Все же инстинктивное чувство смертельной опасности не подпускало к нему людей слишком близко, если только он сам этого не хотел.

Выбранная им для сегодняшних утех девушка неторопливо продвигалась по ходу движения толпы к метро. От его внимательного глаза не ускользнула пара ловких движений тонкой женской ручки, вытащившей бумажники из чужих сумочек. Что ж, по крайней мере свое дело она знала. Никто даже ухом не повел… Интересно, станет ли она перед ним оправдываться, когда он загонит ее в ловушку? Будет изворачиваться и лгать или огрызаться? Он с удовольствием бы посмотрел и на то, и на другое.

Ник улыбнулся и позвал. Позвал так, как умеют звать только вампиры, маняще, волнующе, многообещающе. Жертва начала беспокойно озираться. Сила этого зова до сих пор не была ей знакома и противостоять этой силе даже не пришло ей в голову. Она замедлила ход, а он свернул с главной улицы в ближайший переулок, остановился и снова позвал. Тут тоже народу было слишком много, поэтому нападать было рано. Необходимо было заманить ее в темное и безлюдное место, туда, где был припаркован его джип, затем промыть ей мозги гипнозом, а там уже дело оставалось за малым. Первую пробу он мог сделать прямо в автомобиле, чтобы не так кружилась голова и не дрожали руки, а дальше – добраться до особняка и предаться полной вакханалии, послав к черту все человеческое, что в нем еще оставалось…

Прождав минуты две, Ник, наконец, увидел ее: девушка вышла на самую середину переулка, с сомнением и тревогой высматривая кого-то среди прохожих. Она сама не могла понять обуявших ее чувств. Ее сердце без причины колотилось, как у испуганной канарейки, внизу живота зарождалось тепло, но странный призыв из ниоткуда тревожил ее намного больше. Ника она не заметила, и он спокойно развернулся и медленно зашагал прочь, во тьму, туда, где его ждало удовлетворение голода и покой, хотя бы на некоторое время. Связь с нею он ощущал даже спиной. Теперь его разум контролировал ее чувства, он напевал ей божественную мелодию страсти, любви, блаженного воссоединения самца и самки, какую поют все живые твари, желающие избавиться от своего одиночества. Так поют инстинкты давно позабытые человеком.