– Безнадежно, – бормотал он. – Я совершенно один в этом проклятом идиотском городе. Никто ни слова не понимает. Ужас. Ничего не поделаешь.
– А вы бы не могли, – предложил я, – приехать ко мне?
– Нет, нет. Ничего не поделаешь. Забудьте. Это все чересчур сложно. Scheusslich[8]. – Повисла пауза.
Я в напряжении закусил губу и стал обдумывать главу одиннадцатую. Решимость постепенно таяла… Да будь он проклят!
– Где вы живете? – без энтузиазма спросил я.
Бергманн там к кому-то обернулся и воинственно проревел:
– Где я живу?
Я не расслышал, что ему ответили. Сам Бергманн прорычал:
– Ни слова не понимаю. Вот сами ему и скажите.
– Алло, сэр? – уверенно заговорил со мной кокни[9]. – Мы в отеле «У Кована», что в Бишопсгейте. Сразу через улицу от станции метро. Не промахнетесь.
– Благодарю, – ответил я. – Скоро буду. До св…
Бергманн торопливо заговорил:
– Момент! Момент! – После непродолжительной, но яростной борьбы он, похоже, вновь завладел трубкой: – Скажите, друг мой, когда вы будете?
– О, примерно через час.
– Час? Это слишком долго. На чем вы едете?
– На метро.
– Не лучше ли взять такси?
– Нет, – решительно возразил я, прикинув стоимость поездки от Кенсингтона до станции «Ливерпуль-стрит», – не лучше.
– Почему же?
– Так даже медленнее, чем на подземке. Ну знаете, пробки на дорогах…
– Ах, пробки. Просто ужас. – Снова послышался глубокий-глубокий хриплый вздох. Точно кит приготовился нырнуть в пучину океана.
– Не волнуйтесь, – попытался я ободрить Бергманна. Разубедив его насчет такси, я к нему даже потеплел. – Очень скоро буду у вас.
Бергманн слабо застонал. Он явно не поверил мне.
– Прощайте, друг мой.
– Auf Wiedersehen… Или нет, так пока нельзя сказать? Мы же с вами еще не виделись[10]. – Однако он успел повесить трубку.
– Что, снова киношники? – спросил Ричард, когда я вернулся в столовую.
– Нет. То есть да, в некотором смысле. Потом расскажу. Сейчас надо бежать. О, мамочка, я, наверное, слегка опоздаю к обеду…
Само собой, отель «У Кована» не располагался через улицу от станции метро. Вообще, если вас заверяют, мол, что-то стоит сразу через дорогу от станции метро, знайте: это не так. К отелю я прибыл в дурном расположении духа; мне дважды неверно указали дорогу, один раз меня чуть не сбил автобус, а еще я запыхался. Так хотелось встретить Бергманна достойно, но всю дорогу от подземки пришлось бежать.
Заведение было довольно небольшим. У двери стоял носильщик – должно быть, нарочно ждал.
– Вы мистер Ишервуд, верно? То-то доктор будет рад. Он сильно недоволен. Из-за какой-то ошибки приехал на день раньше условленного. В порту его никто не встретил, были какие-то проблемы с паспортом и на таможне, да еще он потерял чемодан. Обычная кутерьма. Порой такое случается.
– Где он сейчас? Наверху?
– Нет, сэр. Только что выбежал за сигаретами. Наши ему не нравятся. Видно, если привык к континентальному табачку, другой и не нужен. У него вкус мягче.
– Хорошо. Я подожду.
– Позвольте совет: лучше идите за доктором. Сами знаете, каково у нас иностранцам: средь бела дня на Трафальгарской площади теряются. Не то чтобы мы на их месте вели себя ловчее… Уже не знаю, что и думать, доктора минут двадцать как нет.
– В какую сторону он пошел?
– Третий дом за углом налево. Не промахнетесь.
– Как я узнаю доктора Бергманна?
– О, сэр, – с задором ответил носильщик, – его ни с кем на свете не спутаешь.
Девушка в табачной лавке оказалась не менее словоохотливой. Не пришлось даже описывать доктора Бергманна – его визит и без того произвел на нее сильное впечатление.
– Тот еще чудак, – хихикая, сказала она. – Спросил, каково мне целый день тут торчать. А я ему: даже не думала, времени нет… Потом мы разговорились о снах.
Бергманн поведал о некоем заграничном докторе, утверждавшем, что в снах заложен совершенно неожиданный смысл. Преподнес он это как великое научное открытие, чем сильно позабавил девушку, уронив себя в ее глазах: она-то про сны знала давно. От тетки ей достался «Сонник царицы Савской», который составили, еще когда тот доктор на свет не родился.
– Представляете, сосиски снятся к ссоре. Если только вы их не едите – тогда сон к любви или доброму здравию, так же как и чихание или грибы. Мне на днях приснилось, будто я снимаю чулки, а на следующее утро брат перевел мне почтой пять фунтов и шесть шиллингов. Сны, конечно, не всегда вот так сбываются, бывает, что и не сразу…
Тут я наконец сумел перебить ее, спросив, в какую сторону ушел Бергманн.
Девушка ответила, что ему захотелось купить журнал или еще какого чтива, и она отправила его к Митчеллу, это в конце улицы – там сразу увидишь.
– Вы бы отнесли ему сигареты, – добавила она. – Он их на прилавке забыл.
У Митчелла тоже запомнили иностранного господина, но уже не в таком хорошем свете. Тут он успел набедокурить. Бергманн попросил «Нью Уорлд-стейдж» и пришел в сильное негодование, когда парнишка-продавец, решив, что это театральный журнал, принес не то «Стейдж», не то «Эра». Я живо представил, как Бергманн стонет: «Безнадежно. Ничего не поделаешь», – снисходя потом до объяснений, дескать, «Нью Уорлд-стейдж» – это немецкий журнал о политике. Парнишка посоветовал ему заглянуть в привокзальную книжную лавку.
Я совершенно вышел из себя. Дело все больше напоминало погоню, и я, точно гончая, несся по следу. Однако только в книжной лавке ощутил себя полным глупцом. Продавцы там были слишком заняты и не запомнили никого с иностранным акцентом; за последние полчаса к ним таких заглянуло несколько человек. Я ошалело огляделся по сторонам, обратился к двум похожим с виду незнакомцам, нарвавшись в ответ на подозрительные и оскорбленные взгляды, и поспешил назад в отель.
Носильщик снова меня ждал.
– Не повезло, сэр. – Он обращался ко мне, как сочувствующий болельщик к последнему в забеге с препятствиями.
– Вы о чем? Бергманн так и не вернулся?
– Вернулся и снова ушел, через минуту, как вы убежали. «Где он?» – спрашивает, совсем как вы. Потом ему позвонили – господин со студии. Мы ему все утро дозвониться пытались. И вот, он попросил доктора приехать как можно быстрее. Я говорил, что вы сейчас вернетесь, но доктор и слушать не стал. Он такой, сэр, – само нетерпение. Я его в такси и посадил.
– Он не оставил мне записки?
– Оставил, сэр. Вы должны встретиться с ними в кафе «Рояль». Ровно в час.
– Да будь я проклят.
Я прошел в вестибюль, сел в кресло и утер пот со лба. Что ж, ладно. Кем они себя возомнили? Будет мне наука. Одно я решил точно: от меня они и слова не дождутся. Только если не придут ко мне сами и не просидят у порога весь день.
Я нашел их в гриль-зале.
Явился на десять минут позже, слегка потешив уязвленное тщеславие. Метрдотель знал мистера Четсворта и указал, где его найти. Я же присмотрелся к нему с расстояния, не спеша подходить к столику.
Спиной ко мне сидел обладатель взъерошенной седой шевелюры, а напротив него – мордатый блондин с жиденькими прилизанными волосами, в очках с толстой роговой оправой. Седой напряженно подался вперед, тогда как мордатый, душа нараспашку, откинулся на спинку стула.
– Между нами, – разглагольствовал он, – у них один недостаток: нет savoir vivre[11].
Взгляд его бледных, увеличенных очками глаз блуждал по залу. Без удивления он задержался на мне:
– А вот и мистер Ишервуд. Рад видеть. Вы двое, полагаю, еще не знакомы?
Сказав это, мордатый остался сидеть, зато Бергманн с поразительной живостью вскочил из-за столика. Ни дать ни взять клоун на представлении.
«Грустный клоун», – отметил я про себя и, пожимая Бергманну руку, не сдержал улыбки: мне показалось, что представлять нас друг другу излишне. Бывает, встретишь человека, и оказывается, что давно его знаешь. Разумеется, мы с Бергманном знали друг друга. Сам он, его голос, черты были несущественны, а вот его лицо я знал. Это было лицо политической ситуации, целой эпохи. Лицо Центральной Европы.
Уверен, Бергманн понимал, что происходит у меня в голове.
– Как поживаете, сэр? – Он с легкой иронией выделил последнее слово. Мы некоторое время постояли, приглядываясь друг к другу.
– Присаживайтесь, – великодушно пригласил мистер Четсворт. Затем он поднял голос: – Garçon, la carte pour monsieur![12] – Посетители на нас обернулись. – Советую взять Tournedos Chasseur[13], – добавил он.
Я же выбрал Sole Bonne Femme[14], которое мне, в общем-то, не нравится, просто оно первым попалось на глаза, да и я был решительно настроен доказать Четсворту, что решаю за себя сам. Он успел заказать шампанское.
– До вечера ничего другого не пейте. – Четсворт поведал, что в Сохо есть погребок, где он хранит личные запасы кларета. – Прикупил неделю назад на аукционе шесть дюжин. Поспорил с дворецким, что найду нечто получше того, что было у нас. Он у меня чертовски хорош, негодник такой, но тут был вынужден признать мою правоту.