Финляндии и стран Прибалтики тоже нет, и не было. Если из-за первой у нас со скандинавами были тёрки, почти пять столетий, то вторые отошли им в шестнадцатом веке путём поглощения Ливонского ордена. Но в итоге по результатам, в их интерпретации – Восточной кампании сорок первого, а в нашей – Второй Отечественной, попали в наше полное и безраздельное владение без местного населения. Всех не наших подданных вернули шведскому королю и далеко не в целости и вообще без сохранности. Заруба между империями была не слабее, чем у нас в ВОВ, и обошлись тут без всякой борьбы с «коммунистической заразой». Им хватило и того, что мы «недочеловеки».

Закончилось, правда, похоже. Дрезденским судом над верхушкой национал-социалистов. И здесь они отметились! И даже причины их прихода к власти были почти теми же, что и в нашем мире: поражение в Великой войне от Антанты в лице Великобритании, Франции и САСШ сказалось на шведском государстве не самым лучшим образом. Да, здесь это объединение имело несколько иных участников, а мы вообще были не при делах. Видимо, потому та бойня так и не получила названия мировой, как и последующий междусобойчик с нашим привлечением. Что у шведов там была за логика, до сих пор так никто и не ответил. Получили по мусалу, так и разбирались бы с обидчиками. Нет, решили полегче цель поискать, но не повезло им в этом смысле с соседями. Да и для Русии эта война не была настолько кровавой и трагичной. Хотя диву даёшься, рассматривая аналогии этих войн. Миры разные, а события на удивление похожие. Там битва за Москву, здесь – за Царьград.

В этом мире возвысилась Тверь. Софья Палеолог и здесь стала великой княжной, а потом царицей Русии, а династия Рюриковичей не прервалась. Идея освобождения «второго Рима» овладела правящими массами. Почти три столетия шло мочилово: сначала вассалов Турции, потом её самой. В итоге Стамбула, так и не успевшего сменить название с Константинополь, не стало, а у нас появилась новая столица с нашим названием. Там ещё персы на свою беду решили под шумок урвать кусок. Остановилось завоевание на берегах Инда. Но череда восстаний и карательных походов обезлюдили эти территории, и только с началом промышленной добычи нефти прошло новое заселение, уже русскими.

– А вот это плохо, – произнёс Изя, когда грохот боёв стих.

– Почему?

– Потому! Хозяева сменились, и им столько дармоедов не нужно. Не только землю Шереметьевы под себя подмяли. Но и людишки, которые не подсуетились и не ушли отсюда до этого времени, теперь принадлежат им тоже.

– В каком смысле?

– Крепостные теперь мы.

– Постойте, как же так?!

– Ага. Значит, знаешь, что это слово значит, но не понимаешь, как в них угодил? Что с бою взято… Понимаешь? Вот. Это вас, детей, так просто не закрепостишь, но высокородные подумали и про это в своё время, и император, чтоб у него руки отсохли, всех детдомовцев в крепостные определил, а за сдачу – награда. За каждую голову. Привыкай. Ты и так сиротой был. Тебя бы даже Волынские жалеть не стали. Дёргаться тоже не советую. Кругом уже патрули наверняка. Попытаешься сбежать, просто пристрелят.

– А как же вы?

– Я-то? Просто. Пока моё содержание будет обходиться меньше, чем польза от ритуалистики, то буду жить. Возможно, неплохо.

На следующее утро в госпиталь пришли вооружённые люди. Меня и нескольких детей сразу отделили и вывели на улицу. Вернее, её остатки. Наш-то дом был целёхонек, а вот вокруг сплошные руины, в которых уже суетилась строительная техника, расчищая завалы. Потом вывели тех, кто смог сам передвигаться и тем самым доказал свою потенциальную полезность новым хозяевам. Среди них заметил и Изю. Остальных прирезали, как заявил мне мой коллега по несчастью, в смысле такой же подросток. Нас же загрузили в грузовик и повезли куда-то. Хоть бы тент установили, козлы! Неудивительно, что наша группа сбилась в кузове в кучку, стараясь хоть как-то удержать тепло. Одеты мы были как попало. Надо отдать должное, самых младших затолкали в середину. Среди них оказался и я. Видимо, даже на подростка не выгляжу.

– Смотрим в камеру, не моргаем. Имя, фамилия чётко и внятно.

– Пётр Крюков.

– Указательный палец в сканер.

– Ай! – воскликнул от лёгкого укола. Не так и больно, просто неожиданно.

Двое парней, проделывавших с нами процедуру установления личности, рассмеялись. Потом один из них, что за компом, посерьёзнел.

– Ты чего?

– Да твою же мать! Никакой он не Крюков, а Трифон Агафонович Захаров.

Чё за гад так это тело поименовал-то?!

– В каком смысле?

– Пришёл положительный отклик проверки генокода. Дворянин он. Вот же не свезло. Электоэспер в третьем поколении.

– Это как?

– Молча. Трудно разве догадаться? Ему же явно нет восемнадцати, а если точно, только семь лет. А значит, нет ни одного старшего родственника в живых. Да он и сам значится в без вести пропавших, пару месяцев как.

– И что с ним?

– Что-что… Подлечим, подкормим, купим билет до Твери, а там он уж сам как-нибудь. Авось выживет. Там таких дворян, говорят, скопилось порядком. Местные уже подустали. Поговаривают, сами отстреливают совсем уж оборзевших попрошаек. Властям же побоку, не дают только разбегаться нищенкам далеко, и всё.

– Так что, никакой премии с него?

– Ага.

– А ну пшёл вон отсюда, дармоед!

– Дяденьки, постойте, а что такое электроэспер?!

– Да я тебя…

– Постой, – вступился за меня тот, что за компьютером.

И посмотрел на меня так с сочувствием.

– Не факт, что это будет лучше для него. Во всяком случае, шанс дожить до совершеннолетия будет куда ниже, чем в детдоме. А по поводу твоего вопроса, Трифон. Похоже, ты ничего не помнишь, но это теперь твои проблемы. Дар у тебя управлять электричеством, и судя по этим записям, сильный. И владеешь ты им уже на втором уровне. Могу посоветовать искать следы этого у себя в голове. По слухам, вы от него становитесь не того. А теперь иди, не отвлекай нас больше.

– Да как так-то?! Какой, к … дворянин?! Да вы сами на него посмотрите! Вылитый беспризорник! Я за ним два часа на вокзале наблюдала, на целый беляш потратилась, и всё зря?! Думаете, легко его было тащить в участок со сломанными пальцами на ноге?!

Дело происходит уже в Казани. Так уж получилось, что прицепные вагоны третьего класса, а-ля деревянные скамейки в советских электричках, ходят только раз в неделю. Похоже, их цепляют к поездам так, чтобы максимально затруднить передвижение в них по стране. И так-то поезда по обычной железной дороге почти не ходят, так тут ещё и окна в расписании. Три дня ждать пересадки на поезд до Твери, старой столицы Русии. А в другой класс мне никто билеты и не собирался приобретать. Вот и сидел на этом богом проклятом вокзале, мучаясь голодом. Паёк выдали без учета дней ожидания, да ещё и с расчётом на офисную секретутку на вечной диете. Неудивительно, что повёлся на беляш, но эта самка собаки даже один укус не дала дожевать. Валяюсь теперь в участке, стараясь не завыть от боли. Тварь пробила шпилькой своего сапога мою правую ступню. Как бы теперь без ноги не остаться. Конченая сука!

– Сочувствую вашим затруднениям, но в его документах чётко указан генетический профиль. Если сомневаетесь, можем проверить, за ваш счёт, – после этих слов полицейский ехидно так улыбнулся.

На это девица выругалась весьма витиевато. Чувствовался опыт применения ненормативной лексики! Затем повернулась и пошла на выход. Только вот зря я надеялся, что про меня забыла. Проходя мимо, со всей дури пнула меня в бок, а потом молча и с остервенением повторила, а потом ещё раз. Если бы полицейский её не отогнал, забила бы насмерть. После он же позвал по сотовому какого-то Петровича. Это оказался ветеринар. Ну а чё, люди тоже животные, а врачи с квалификацией по государственным тарифам помогать нищебродам, вроде меня, не нанимались. В общем, неозвученную мысль понял. Нужно радоваться, что хоть такой доктор пришёл.

Ногу разбарабанило так, что она не влезала даже в разрезанную бурку. Вот и остался без обуви. Анестезия из категории «Мир, я люблю тебя!». В том смысле, что нога онемела, а боль от ковыряний этого коновала, возможно – повторяю, возможно! – и снизилась. Не орал только из-за палки, вставленной в зубы. Не отрезали, и то ладно. Ещё та тварь сломала мне три ребра. Хорошо хоть испорченный носок дали слегка промыть от крови и высушить на батарее. Вот он-то и заменил мне теперь обувь, да ещё полиэтиленовый пакет поверх. Только наступать на эту ступню всё равно не мог, да и выданная доктором палка, а-ля самодельный посох, мало помогала из-за переломов.

– Ты на девку-то не сердись, – вдруг проговорил полицейский, помогая выйти из участка.

От такого заявления даже отвлёкся от невесёлых раздумий о предстоящем пути на вокзал. Шок – это, как говорится, по-нашему.

– Не смотри так. Она же студентка, а им ой как тяжело. С работой сейчас трудно. Мой брат раньше посмеивался надо мной и моей бюджетной зарплатой, а теперь и сам бы рад хоть такую получать. Только рабочие уже почти никому не нужны. А ей за учёбу платить надо. Наверняка ведь у родителей проблемы.

Надо же, сердобольный полицейский попался. Только скажи на милость, мне-то что теперь такому малолетнему калеке делать в незнакомом городе, в неведомой стране, ещё и посреди зимы?! Как же жрать охота!

– Вот из кафе. Хотя нет, здесь не так брутально. Лучше это, прямо-таки мой личный хит! Вид с автомобильного регистратора! На что ты вообще надеялся?!

---