В марте этого года раздался звонок редактора издательства АСТ Александра Серова, который предложил мне сделать новый большой сборник, ориентированный на широкого читателя, а значит, лишенный вступительной статьи с критикой источников и большей части научно-справочного аппарата, необходимого для академических изданий. Я сначала скептически отнесся к этой идее. Взяв пару недель на размышление, я принялся перечитывать свои старые наработки и в какой-то момент понял, что за эту работу надо обязательно браться. Впечатление от старых и прекрасно знакомых анекдотов вдруг оказалось совершенно другим, и мне показалось, что запрос на подобную книгу сейчас может быть гораздо больше, чем в момент публикации моего указателя. Изменились отношения между странами, между людьми и властью, изменилось информационное поле, уменьшились возможности для коммуникации на политические темы. Советские политические анекдоты содержат в себе концентрированный опыт жизни в подобных условиях. Жителям стран социалистического лагеря они помогали находить общий язык и справляться с проживанием травмирующего опыта несвободы. Уверен, что современному читателю знакомство с этим пластом советской культуры может оказаться небесполезным.

Первые годы советской власти

1919 год. Стук в дверь крестьянской избы. Хозяин открывает двери – в избу врываются вооруженные люди и, приставив дуло к его груди, спрашивают: «Ты за кого: за красных или за белых?» – «За красных». – «Ах ты, сволочь!» Крестьянина избивают до полусмерти, забирают все, что есть хорошего в избе, и уходят. Проходит немного времени. Вновь стук в дверь той же избы. Крестьянин открывает – снова в избу врываются вооруженные люди и спрашивают: «Ты за кого: за красных или за белых?» – «За белых». – «Ах ты, сволочь!» Крестьянина вновь избивают чуть ли не до смерти, забирают из избы остатки барахла и уходят. Проходит еще немного времени, и вновь к крестьянину врываются вооруженные люди с вопросом: «Ты за кого: за красных или за белых?» Крестьянин заплакал и воскликнул: «Бейте сразу, все равно не угадаю!»^[2]

Ночью стоит поезд. Выходит из вагона человек и спрашивает: «Почему стоим?» Ему отвечают: «Паровоз меняем». – «На что меняете?» (1922)^[3][4]

Крестьянин везет воз с овсом. В это время его встречает заградительный отряд. «Стой! Чего везешь?» Крестьянин шепотом отвечает: «Овес». – «Я говорю, стой, чего везешь?» – (шепотом) «Овес». – «Почему ты так тихо говоришь?» – «Чтоб лошади не слышали, что овес». (*^[5]1919–1920 / 1933)^[6]

Заградительный продовольственный отряд^[7] ночью задерживает у заставы обывателя: «Ваши документы?» Обыватель в страхе роется в кармане и из сотни разных документов вынимает первый попавшийся. Красноармеец читает: «А-на-лиз… Иностранец? (читает дальше) Белка нет. Сахара нет… Проходи». (1925)^[8]

Купил спекулянт вагон гвоздей и по прошествии некоторого времени продал этот вагон по двойной цене. С этими деньгами он отправился на завод или на склад и просит отпустить ему два вагона, а там говорят, что на эту сумму можно купить только полвагона. Купил полвагона в расчете заработать. Конечно, заработал, но следующую покупку смог сделать только в четверть вагона. Дальше дело пошло на сотни пудов, потом на десятки, просто пуды, затем на фунты, а кончилось тем, что его деньги дали ему возможность купить только один гвоздь. А дальше его спекулянтская деятельность закончилась, ибо ему осталось на этом гвозде только повеситься. (1922)^[9]

Период Гражданской войны. Поезд, теплушка^[10], набитая пассажирами. Один пассажир развесил вонючие носки. Другой пассажир его деликатно спрашивает: «Скажите, гражданин, вы меняете носки?» – «Только на сахар». (1934)^[11]

«Здравствуйте, Литвак, что вы поделываете?» – «О, у нас большое дело, мы готовим соловьиные консервы». – «Не может быть! И делаете большой оборот?» – «Не хуже, чем ничего, – коробок 200 в день». – «Откуда же вы берете столько соловьев?» – «Мы немножко мешаем». – «Как же вы мешаете?» – «Пополам: один соловей, одна лошадь»^[12].

Теплушка – товарный вагон, приспособленный для перевозки людей.

«Я как поступил в кооператив, работа сразу пошла хорошо. Многие были очень довольны. Кооператив против меня ничего не имел, и я против кооператива ничего не имел. Первый месяц было немного трудновато, но все же по истечении месяца кооператив против меня ничего не имел, и я против кооператива ничего не имел. И теперь, проработав 5 месяцев, опять должен сказать, что кооператив против меня ничего не имеет, а я против кооператива имею двухэтажный каменный дом»^[13].

Господь Бог заметил, что в России творится что-то неладное. Послал Иисуса Христа выяснить, в чем дело. Проходит много времени – Иисус не возвращается. Господь посылает ангела разыскать Христа. Ангел возвращается с запиской: «Ведут на допрос. Арестован. Христос». Господь посылает на выручку Илью-пророка. Тот также не возвращается. Посланный ангел снова приносит записку: «Сижу и я. Пророк Илья». Тогда, чтобы распутать все это дело, Господь посылает Моисея. От того скоро приходит телеграмма: «Жив, здоров. Нарком Петров». (1917–1920)^[14]

«Я – безбожник. Открыта подписка на ежемесячный антирелигиозный сатирический журнал в красках “Безбожник у станка”» Дмитрий Стахиевич Моор (Орлов) (1883–1946), плакат, 1924.

Вопрос: «Какой самый высокий и красивый памятник на еврейском кладбище^[15]?» – Ответ: «Памятник Минину и Пожарскому^[16]»^[17].

«Если за столом сидят шесть советских комиссаров, то что под столом?» – «Двенадцать колен израилевых». (1921)^[18]

«Девять евреев и один гой – что это?» – «Исполком»^[19]. – «Девяносто девять евреев и один гой – что это?» – «Совет»^[20]. – «Девятьсот девяносто девять евреев и один гой – что это?» – «Съезд Советов». – «Тысяча девятьсот девяносто девять евреев и один гой – что это?» – «Интернационал^[21]»^[22].

«Отчего на съезде III Интернационала не было ни одного папуаса?» – «Потому что не нашлось ни одного еврея, который бы решился пожертвовать своим носом и продеть в него кольцо». (1920)^[23]

Съезд Интернационала. Проверка мандатов и перекличка. «Депутат от Сингапура!» – «Здесь!» – «Депутат от Индонезии!» – «Здесь!» – «Депутат от Мадагаскара!» Молчание. – «Депутат от Мадагаскара?» Молчание. «От Мадагаскара депутат?» Молчание. Председатель (с гневом): «Рабинович! Что вы сидите, как бревно! Разве вы забыли, что вы депутат от Мадагаскара?!» (1921)^[24]

В переполненный вагон трамвая влетает господин и требует у кондуктора, чтобы тот очистил ему место. «На каком основании?» – «Я ответственный еврей». – «Покажите ваш документ?» – «Разве вы не понимаете, что за все их проделки буду отвечать я?» (1927)^[25]

На съезде, когда Ленин делал доклад про победный ход революции, какой-то украинец возразил: «Ничего не выйдет, евреев не хватит». – «Не беспокойтесь, товарищ, на дураков хватит». (1924)^[26]

На вокзале перед поездом кондуктор сдерживает публику и проверяет билеты. Протискивается и проталкивается какой-то субъект: «Кондуктор! Место мне… вот мой партийный билет». – «Ну и при чем же здесь национальность? – отвечает кондуктор. – Покажите лучше железнодорожный билет». (1925)^[27]

Старый еврей едет в вагоне в Москву. Спутник обращается к нему с вопросом: «Вы, конечно, едете в Москву по торговому делу?» – «Нет, какая уже там торговля!» – «Вы, может быть, собираетесь поступить на службу?» Старик машет рукой: «Нет, где уж! Мне 85 лет». – «Так зачем же вы едете в Москву?» – «Хочу умереть среди своих»^[28].

«Нет места. Моссовет». М. Боровков, плакат, 1925.

Иностранец спрашивает у гражданина СССР: «Скажите, сколько, собственно, евреев в русской коммунистической партии?» – «Процентов семьдесят!» – «А остальные почти все русские?» – «Нет, почти все еврейки»^[29].

Старуха плачет у Ленинского Мавзолея. Милиционер: «Не плачь, бабушка, Ильич умер, а идеи его живы». – «Да, да, батюшка, – отвечает старуха. – Ильич умер, а иудеи-то живы!» (1925)^[30]

«Мойша, кто вошел в комиссию?» – «Ицка Хацнельсон, Берка Брухштейн, Абрам Цуцык, Гершка Чериковер, я и Иванов». – «Иванов? Он еврей?» – «Нет, русский». – «Как его зовут?» – «Николай Васильевич». – «Черт возьми! Везде эти русские пролезут!» (1921)^[31]

КУТВ – Коммунистический университет трудящихся Востока, учебное заведение Коминтерна.

Американцы построили громадную башню и посадили на нее наблюдателя, чтобы он следил за рассветом капитализма. В Советском Союзе сразу после этого построили такую же башню и посадили на нее наблюдателя, чтобы следить за рассветом коммунизма. Однажды советский наблюдатель написал американскому и узнал, что тот получает зарплату в пять раз больше. Он возмутился и спросил свое начальство, почему ему так мало платят. «Потому что у американца работа временная, а у вас – постоянная»^[32].

«С севера – не горит, с юга – не горит, с востока – не горит, с запада – не горит… Что такое?» – «Пожар мировой революции». (1928)^[33]