Сердце Евы бешено забилось от страха. Почему-то ей подумалось, что этот визит высокой особы не несет ничего хорошего для нее. Кто знает… может, принц прямо сейчас и прогонит ее, убедившись, что она уже очнулась. В милосердие, простирающееся так далеко, что принц сам пришел навестить сбитую девушку, Ева не верила.

В этот момент дверь открылась. Кариа тут же вскочила и сделала глубокий книксен. На пороге появился очень высокий мужчина, молодой – должно быть, лет двадцати пяти. Волосы у него были темные, гладкие, лицо – исполнено фамильной мужественной красоты, твердой и милой женскому глазу. На нем был черный облегающий костюм, расшитый золотыми и серебряными вензелями.

Ева с трудом могла соображать от тревоги, но сердце подсказывало, что этот красивый мужчина – очень непрост. У него должен быть острый ум, властолюбие и непростой характер. Такие мужчины крайне опасны.

Глядя на него, слабо верилось в то, что он насколько благороден и милосерден, чтобы спасать несчастных бродяжек.

Первым делом он махнул Карие, чтобы вышла, и экономка покинула комнату.

Ева осталась наедине с принцем, от которого не знала, чего ждать. От тревоги голова закружилась сильнее.

«Я обязана встать и приветствовать его!» – в панике подумала она. Если нет – он сочтет меня непочтительной и неблагодарной. И с большей вероятностью вышвырнет на улицу.

Ева дернулась в попытке сесть, потом – встать.

– Лежи. Ты вряд ли можешь сейчас выразить мне всю свою благодарность, – бросил принц.

Он встал в паре шагов от постели и пристально смотрел на Еву.

А ей хотелось умереть от стыда и страха. Ведь она, растрепанная и все еще грязная, лежит в постели перед элегантным молодым мужчиной, который внимательно разглядывает ее странно-горячим взглядом. И на ней под одеялом одна лишь рубашка, надетая, видимо, заботливой матрессой Карией.

Но все же… Когда-то Ева действительно умерла бы от стыда. Но сейчас для нее главным было выжить.

– Ваше высочество, – насколько могла, спокойно и почтительно произнесла она. – Я… безмерно благодарна вам за ваше милосердие.

Он уже обратился к ней, значит, должно быть, она может ответить… Это вряд ли будет сочтено невоспитанностью.

– Хорошо, – коротко бросил принц, продолжая разглядывать ее. – Грамотная речь. Признательность. Хоть, возможно, это мне следует извиниться за ущерб, нанесенный твоему здоровью, девушка?

«Было бы неплохо!» – подумала та, старая часть Евы, порой просыпавшаяся в самый неподходящий момент.

Ева цыкнула на себя. Не сейчас. В этой жизни больше нет места гордости.

– Нет, ваше высочество, должно быть, это случайность. Мне следовало быть осторожнее.

– Великолепно! – рассмеялся принц. – Очень хорошее построение предложений. Даже не скажешь, что ты из низов. Как тебя зовут?

– Евелина. Ева, ваше высочество.

– Хм… Подойдет. Скажи мне, Ева… у тебя нет дома, денег, ты скитаешься и просишь милостыню?

Как бы слаба ни была Ева, но она начала краснеть от унижения.

Да, именно так. Она не может ничего другого. Ведь выбор небогат – торговать своим телом или просить милостыню. Ведь ей так и не удалось устроиться служанкой или официанткой. А потом ее одежда износилась, она стала грязной и неухоженной. И потеряла шансы найти честную работу.

Теперь она всего лишь нищая бродяжка. Все, как он сказал.

– Именно так, ваше высочество, – смиренно ответила она.

Принц хмыкнул – должно быть, он него не укрылось ее смущение.

– Так было не всегда? Кто твои родители? – остро взглянув ей в глаза, спросил он. Словно подозревал что-то…

Ева сжалась. Сейчас ей нужно соврать. Очень реалистично, так, чтобы у принца не возникло никаких сомнений в ее словах. А он куда проницательнее доброй матрессы Карии.

– Нет, ваше высочество. Мои родители были слугами в городе Суаме. Потом отец проворовался, и его уволили. Мать вместе с ним. У нас не осталось средств… Потом они умерли, и я попробовала найти работу в столице…

– И не нашла. Это я вижу, – закончил за нее принц. – Где ты научилась так правильно говорить?

– Мои родители работали у приличных людей, у них была хорошая речь. Они и меня приучили говорить грамотно. К тому же в детстве я ходила в школу, где научилась читать и писать.

– Прекрасно, – принц поднял руку останавливающим жестом, призывая ее к тишине. Резко обернулся к двери и сказал громко. – Матресса Кариа!

Дверь тут же открылась, и пожилая экономка юркнула в комнату.

– Матресса, обеспечьте девушку всем необходимым. Хорошее питание, лечение. Когда наберется сил – вымойте, приведите в порядок, оденьте прилично. И отведите ко мне. Приступайте.

«О Боже!» – подумала Ева. – «Ничего не понимаю!». Что это? Милосердие?

Но верилось в это слабо.

Зачем она ему?

– Ваше высочество! – отважилась она.

– Да? – словно бы в брезгливом недоумении, что она смеет к нему обращаться, обернулся принц.

– Ваше высочество, на сколько мне можно остаться здесь?

Он тонко усмехнулся одной стороной рта.

– Если я смогу приспособить тебя к одному… делу, то – надолго, – коротко сказал он.

А Еве вдруг стало страшно. Что это за неведомое дело, для которого принцу понадобилась нищая бродяжка? Или он тоже хочет сделать ее служанкой в своем доме? Может быть, он об этом.

Хорошо бы так! Иначе… В голову запросились самые неприятные, пугающие мысли.

Принц снова резко и остро – словно уколол! – взглянул на нее и вышел быстрым решительным шагом.

Я боюсь его, подумала Ева. Очень боюсь. И еще больше боюсь идти к нему, когда поправлюсь.

Глава 2

Следующие семь дней были для Евы и очень приятными, и тревожными.

Впервые за год она жила в тепле, сытости и заботе. Конечно, иногда добрая матресса Кариа раздражала тем, что пыталась узнать больше о прошлом своей подопечной. Но Ева выдыхала неприятные чувства, умело ускользала от лишних вопросов и бесконечно благодарила добрую женщину.

Через сутки после визита принца Ева начала ходить. Ей дали удобное платье, такое же, как носили служанки в особняке, и хорошее шерстяное белье, согревавшее поясницу. Матресса преподнесла ей в подарок и плащ – темно-коричневый, старушечьего цвета, явно со своего плеча. Но он был подбит мехом, и Ева понимала, что в таком плаще никакая зима не страшна. И она была безмерно благодарна пожилой экономке еще и за это.

– Что бы ни случилось, Ева, – сказала она. – Хочу, чтобы у тебя была теплая одежда. Я еще для тебя еще найду. А теперь сядь, пожалуйста, – иногда тон матрессы становился строгим, как у школьной учительницы или дуэньи. – И послушай меня.

– Да, дорогая моя матресса Кариа, – улыбнулась Ева, еще не предчувствуя никаких неприятностей.

– Скажи мне, девочка… – осторожно начала Кариа. – Ты поняла, что чем-то привлекла внимание принца? Скорее всего… Он хочет, чтобы ты осталась здесь при нем. Чтобы… Я даже не знаю, как сказать…

– Скажите, как есть, матресса Кариа, я жила на улице, много что видела.

– Но ты ведь не торговала своим телом? – бросив на Еву строгий взгляд, спросила Кариа.

– Нет, что вы! Если бы торговала – должно быть, мне не пришлось бы побираться… Я просто видела, как это все устроено. Но мне удалось избежать этого.

– Хорошая девочка, – похвалила ее экономка. – Так вот, думаю, ты вытащила счастливый билет. Принц хочет, чтобы ты была его наложницей. А когда ты ему надоешь – думаю, позволит тебе остаться служанкой. Или как-то еще устроит твою судьбу. Если ты невинна – и вовсе замечательно. Властные мужчины любят невинных девушек.

Ева закусила губу и опустила глаза. Она сама все эти дни думала об этом и ощущала мерзкую противную тревогу.

Думала даже убежать, как только пройдет остаточное головокружение.

Но… ей было так хорошо. Тело, измученное жизнью на улице, оттаивало в тепле, наслаждалось сытостью. Да и душа расправлялась – ведь здесь ее никто не шпынял, не орал, чтобы она, «грязная тварь» и «убогая подстилка», убиралась отсюда. Лишь служанки иногда бросали на нее многозначительные, слегка неприязненные взгляды. Их Ева игнорировала. К неприязни к себе она тоже давно уже привыкла. Это не самая большая плата за теплую комнату и сытную еду.

Правда, сейчас, когда вроде бы нравственная «дуэнья» Кариа с такой радостью принялась «укладывать» ее в постель к принцу, прежняя часть Евы подняла голову в возмущении. Вот как! Торговать телом на улице нельзя! А стать постельной игрушкой принца – престижно!

В прежней жизни Ева поставила бы даму на место, отчитала, как положено.

Но сейчас она была не в том положении.

– Мне приходило это в голову, – осторожно ответила она. – Только ума не приложу, чем его высочеству могла понравиться такая бродяжка, как я. Возможно, мы ошибаемся, и принц всего лишь хочет помочь мне. Например, действительно собирается дать мне место служанки.

– Не думаю, – поджав губы, покачала головой Кариа. – Это не похоже на нашего принца. А его вкус… Посмотри, когда мы вымыли тебя, ты стала почти красавицей!

Кариа властно подвела Еву к зеркалу. Там отразилась среднего роста худенькая девушка с трогательно-хрупкой шеей, идеальным, хоть и слишком острым, контуром лица. С огромными серо-зелеными глазами в окружении пышных ресниц. Слишком бледная, но все же весьма миловидная.

---