– Всё просто, Вов. Никакого папки в кустах не было! Шапочке захотелось поиграть во властную женщину, уверенную и хитрую! А самое лучшее в таких случаях, что? Правильно! Позволить ей это и не страдать самому! Ну а ты распереживался, замучался, зачем? Только кровожадность в ней пробудил, милый друг! Она ж твою неуверенность и страх за версту почуяла, хоть и маленькая, но женщина! Так-то, Вов, просто всё! – ответил Медведь, посмеиваясь себе в зубы.

– Ах я дурак! Надо было сразу папку проверить, сидит или нет! – запричитал Волк.

– Да не в папке дело! Не понял ты ничего! А если б был он? Пулю б поймал! Надо ж просто играть по правилам и понять, чего ей хочется! – покачал головой Медведь и пошёл восвояси.

Волк щёлкнул зубами и отправился в своё логово. «Ну всё, Шапка, устрою тебе! Держись! Только сунься мне в лес!» – обиженно тешил он свою уязвленную мужскую гордость.

– Пап, я такую схему охоты придумала! Закачаешься! Опробуем? – говорила тем временем Шапочка своему папе, который с восторгом тут же согласился.

Бабушка Шапочки в тот же момент подумала и решила, что её методы привлечения к себе внимания что-то не шибко работают. И бесконечные болезни, как будто бы серьёзные, не слишком привлекают к ней родных. «Вот гады! Нет в них жалости никакой к пожилой женщине! Ну и пусть! Я ещё ого-го!» – подумала бабушка, надела своё лучшее платье и накрасилась. «Вот напугаю их сейчас!» – ехидно проговорила она сама себе и по-девичьи хихикнула.

Она вышла из дому и улыбнулась солнцу. Птички пели, зелень шелестела на ветру. «Зачем я сидела столько в поликлинике в дурацких очередях и перемывала кости соседям с другими старухами, когда тут так прекрасно?!» – снова подумала бабушка и пошла в лес. Набрав букет цветов и налюбовавшись вдоволь бабочками, она продолжила свой путь по тропинке. Навстречу ей шёл грустный и злой Волк, бормотавший себе под нос что-то про женщин, какие они разъэдакие даже в невинном возрасте. Бабушкины глаза блеснули странным огоньком.

– Добрый день, молодой человек! Что вы такой грустный? Обидел кто? – вежливо поинтересовалась она.

– Добрый…день, бабушка! – ошеломлённо ответил Волк, уж и не зная, чего ожидать ещё от женской инициативы сегодня.

– Какая я вам бабушка, молодой человек! Дама! С опытом! – гордо ответила она и игриво посмотрела на него.

«Боже, опять! Этот взгляд! А вдруг кто-то, правда, в кустах сидит? Что за сила и смелость у этих…женщин сегодня?!» – испуганно подумал Волк, осторожно озираясь.

– Вот что, молодой человек, не знаю, кто там вас обидел, а я вам скажу, счастливая женщина – счастливы все! Так что, будьте добры, проводите-ка меня через лес и поведайте о своих печалях! И мне спокойнее с вами, и вам легче! – уверенно проговорила бабушка и приобняла Волка за холку.

Волк вздохнул и начал:

– Она была маленькой и милой…в платьице, в красной шапочке…и вдруг обратилась в фурию…и всё ей мало, а что не по ней, папкой с винтовкой угрожает! Живого места на мне не оставила!

«О, узнаю свою внучку! В меня пошла, умница!» – подумала бабушка, а вслух сказала:

– Ох, негодница! Сочувствую вам! Продолжайте! – с притворным возмущением посмотрела она на невидимую озорную девочку, обидевшую Волка, и продолжила путь по нужной ей тропинке.

«Какая милая старушка! И посочувствует, и выслушает, не то, что эта, в шапке!» – подумал Волк и сам не заметил, как идёт в сторону той самой полянки, где им помыкала маленькая девочка в ярко-красной шапочке.

Подарок

На рынке было суетно и тесно. Люди спорили в очередях, бились за лучшие яблоки и пытались всюду успеть. Тася смотрела на людей и не понимала, откуда в них столько сил! И то правда: маневрировать и ругаться с огромными, увесистыми сумками было не каждому по плечу. Девушка зябко поежилась, постепенно отогреваясь в многолюдном помещении крытого рынка. Ей хотелось купить чего-то, но совсем немного, ибо большего со стипендии и вечернего приработка она позволить себе не могла. Она хотела, но сил стоять в очереди попросту не было. Значит, опять гречка, ведь купленной недавно пачки должно хватить ещё на пару раз, а там…Бог поможет, как говаривала её бабушка.

Тася приехала в Москву учиться из Саратова, и вот уже три года удивлялась, как это всех так много, а еды не купить! На дворе стояли девяностые, в самом своём начале, со всей сумятицей, неразберихой и дефицитами. В регионах людей спасала земля и частные наделы, в городе…в городе каждый хватал что мог. Но робкая Тася, она просто не умела хватать. К тому же для этого требовались силы и наглость, а голодной студентке взять их было неоткуда. Поэтому, потоптавшись на рынке минут пять, она полюбовалась на алые бочка осенних яблок, сочную капусту и аппетитные соленья в бочках и отправилась мимо птичьей лавки в общежитие. У этой лавки она останавливалась чаще всего. В деревне они варили наваристый куриный суп с овощами и смаковали его несколько дней. Для Таси это был вкус детства, тепла и заботы. Вкус семейного праздника… На Новый год курицу запекали в печке и звали на угощенье всю родню. Люди ели, смеялись, шутили, а потом пели весёлые песни… Тася уставилась на прилавок и на синих куриц, лишь отдалённо напоминавших сельских откормленных птиц, и вздохнула. Всё равно было бы здорово, даже таких, но цена… И, понуро ссутулившись, она вышла на улицу.

На зимнем спящем небе кружились огромные кружевные снежинки. Жизнь всё же была хороша! Тася улыбнулась и расправила плечи. Подняв лицо навстречу небу, она поймала щеками снежинки, и те растаяли на ней крошечными озерцами, омыв её печали. Дышать стало радостней, и девушка бодро зашагала в общежитие.

На лестнице она столкнулась с Данькой с четвёртого курса. Они встречались всего несколько месяцев, но Тася уже чувствовала с ним какое-то внутреннее родство. Он пел ей песни, возил по всем красотам Москвы, словно они были его вотчиной, дарил милые пустяки и всегда обнимал её так нежно, что Тася сразу ощущала, что она не одна. Вот и сейчас, едва завидев девушку, Данька весь просиял. Удивительно, ведь и сам недоедал, грузчиком подрабатывал и всё же сиял для неё, для Таси. Сквозь тёмные, усталые круги под глазами пробивались яркие лучи его ясного взгляда. «Вот бы накормить его хорошенько!» – вдруг подумала Тася, которой хотелось сделать что-то для своего дорогого человека, и ласково улыбнулась ему в ответ.

– Тасенька, привет! Приходи ко мне, сообразим что-то покушать, песни на гитаре побренчим – все мои соседи ушли на работу! – радостно предложил он ей.

Тасина грусть немедленно отступила под действием такой простой и трогательной заботы. Она одобрительно кивнула в ответ и обняла Даньку крепче обычного.

– Сейчас, только к себе забегу! – звонко ответила девушка и побежала вверх по лестнице.

Торопясь к себе в комнату, Тася всё думала, чем бы угостить Даню. То ли припрятанной пачкой «Юбилейного», то ли гречкой. Но та настолько ей опостылела, что она не решилась. Всё-таки побыть вдвоём в общежитии – это праздник! При чём тут гречка?! Пока она задумчиво шла по длинному коридору, до неё донёсся давно забытый аромат с их общей кухни. Такой вкусный, такой домашний, такой… Неужели запах варёной курицы?! Тася ускорила шаг. На кухне было пусто. Лишь кастрюля с большой фермерской курицей радостно побулькивала на плите. Тасей овладело искушение. Она представила, как накормит Даню, как поест сама, как это будет…волшебно, просто быть сытыми вместе! Хотя бы разок! Ей было трудно решиться, ведь никогда прежде она не брала чужого. Но было так голодно… И, быстро оглянувшись по сторонам, Тася вдруг вынула курицу из кастрюли на первую попавшуюся тарелку, прикрыла сверху кухонным полотенцем и спрятала под куртку. Эти шестьдесят семь шагов и сорок ступенек до Даниной комнаты девушка запомнила на всю жизнь. Они жгли ей стопы, тянули вниз, увещевали вернуться. Но Тася упрямо шла вперёд, шепча про себя: «Не для себя одной, прости, Господи!»

Наконец она оказалась перед заветной дверью. Что сказать Дане? Как объяснить, почему она украла курицу? Ох… Даня облегчил Тасины страдания, открыв ей дверь навстречу.

– Ласточка моя прилетела! – обрадовался он и аккуратно закрыл за ней дверь. – Что случилось? Отчего у тебя такой испуганный вид?

– Дань, я так хотела, я так старалась…мне хотелось тебя накормить и что-то для тебя сделать…что я…что я…украла чужую курицу с кухни! – пролепетала она и виновато посмотрела в его глаза.

Даня изумлённо смотрел на неё пару секунд, а потом взорвался оглушительным хохотом. Затем утёр слёзы и, внимательно посмотрев на неё, проговорил с какой-то особой нежностью:

– Дорогая моя девочка! Это ж я тебе курицу принёс, накормить хотел, как ты любишь! На складе дали! Ну ты ж прелесть! И ты её, горячую, недоваренную притащила, лишь бы меня покормить?

Тася ошарашенно уставилась на него и заплакала. Даня немедленно обнял её и принялся качать, как маленькую. Так и стояли они, обнявшись, с курицей под Тасиной курткой, убаюканные своей любовью и теплотой.

Сельская новь

– Уверяю вас, погружение в совершенно иную атмосферу нетронутой природы, раритетного деревенского быта и вместе с тем современного комфорта, гарантировано каждому! Даже самому взыскательному клиенту! – элегантный менеджер в модном брючном костюме цвета индиго был необыкновенно убедителен.

– Раритетного? Это как? – спросила молоденькая девушка в крошечном платьице и часто заморгала глазами.

Молодой человек, державший её за руку, утвердительно закивал головой, соглашаясь с вопросом.

---