813

Морис Леблан

Marie Émile Maurice Leblanc

813: La double vie d’Arsène Lupin» et «Les trois crimes d’Arsène Lupin»

© Световидова Н., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Двойная жизнь Арсена Люпена

Резня

Господин Кессельбах замер на пороге гостиной и, схватив за руку своего секретаря, встревоженно прошептал:

– Шапман, здесь опять кто-то побывал.

– Да будет вам, сударь, – возразил секретарь, – вы только что сами открыли дверь прихожей, и пока мы завтракали в ресторане, ключ лежал у вас в кармане.

– Шапман, здесь опять кто-то побывал, – повторил господин Кессельбах.

Он указал на дорожную сумку, лежавшую на камине.

– Взгляните, вот доказательство. Эта сумка была закрыта. А теперь уже нет.

– Вы в этом уверены, сударь? – спросил Шапман. – Впрочем, в этой сумке нет ничего, кроме никчемных безделушек, туалетных принадлежностей…

– Это потому, что перед уходом я вынул оттуда свой бумажник, из предосторожности… Иначе… Нет, уверяю вас, Шапман, кто-то проник сюда, пока мы завтракали.

На стене висел телефонный аппарат. Он снял трубку.

– Алло!.. Это господин Кессельбах… Апартамент четыреста пятнадцать… Да… Мадемуазель, будьте любезны, соедините меня с полицейской префектурой… Служба безопасности… Вам ведь не нужен номер? Хорошо… Спасибо… Жду у аппарата.

Через минуту он продолжал:

– Алло! Алло! Я хотел бы сказать несколько слов господину Ленорману, начальнику Уголовной полиции. Я звоню с его разрешения… А-а, его нет на месте… С кем я имею честь говорить? Господин Гурель, инспектор полиции… Но мне кажется, господин Гурель, что вчера вы присутствовали на моей встрече с господином Ленорманом… Так вот, сударь, то же самое повторилось сегодня. Кто-то проник в апартамент, который я занимаю. И если вы приедете сейчас же, то, возможно, на основании улик сможете обнаружить… Через час или через два? Прекрасно. Попросите провести вас в апартамент четыреста пятнадцать. Еще раз спасибо.

Будучи проездом в Париже, Рудольф Кессельбах, алмазный король, как его называли, – или, согласно другому прозвищу, Хозяин Мыса, – мультимиллионер Рудольф Кессельбах (его состояние оценивали в более чем сто миллионов) в течение недели занимал на пятом этаже «Палас-отеля» апартамент 415, состоявший из трех комнат, из которых две самые большие – гостиная и спальня – располагались справа и выходили окнами на проспект, а другая, слева, предназначавшаяся секретарю Шапману, – на улицу Жюде.

Еще пять комнат рядом были зарезервированы для госпожи Кессельбах, которая должна была покинуть Монте-Карло, где находилась в настоящее время, и присоединиться к своему мужу по первому его знаку.

В течение нескольких минут Рудольф Кессельбах расхаживал с озабоченным видом. Это был мужчина высокого роста, еще не старый, с хорошим цветом лица. Задумчивые глаза, нежная голубизна которых просвечивала сквозь очки в золотой оправе, придавали ему выражение мягкости и робости, контрастировавшее с энергией квадратного лба и упрямой челюстью.

Кессельбах подошел к окну: оно было закрыто. Впрочем, отсюда в комнату проникнуть невозможно. Отдельный балкон, окружавший апартамент, обрывался справа, а от балконов, выходивших на улицу Жюде, его отделяла каменная стена.

Кессельбах прошел в свою комнату: она никак не сообщалась с соседними. Он заглянул в комнату своего секретаря: дверь, ведущая в пять комнат, зарезервированных для госпожи Кессельбах, была заперта, а засов – задвинут.

– Я ничего не понимаю, Шапман, вот уже несколько раз я замечаю здесь вещи… признайте, странные вещи. Вчера моя трость, которую переставили… Позавчера кто-то, безусловно, прикасался к моим бумагам… Но как такое возможно?

– Это невозможно, сударь! – воскликнул Шапман, чье безмятежное лицо честного человека не выразило ни малейшего беспокойства. – Вы просто предполагаете, вот и все… у вас нет никаких доказательств… одни лишь эмоции… К тому же проникнуть в этот апартамент можно только из прихожей. А вы в день своего приезда велели сделать специальный ключ, и лишь у вашего слуги Эдварда есть дубликат. Вы доверяете Эдварду?

– Черт возьми!.. Он уже десять лет у меня служит… Однако Эдвард завтракает в то же время, что и мы, а зря. Отныне он должен будет выходить только после нашего возвращения.

Шапман слегка пожал плечами. Несомненно, Хозяин Мыса со своими необъяснимыми страхами вел себя немного странно. Какому риску можно подвергнуться в отеле, особенно если не держишь на себе или около себя никаких ценностей, никакой крупной суммы?

Они услышали, как открывается дверь прихожей. Это был Эдвард.

Господин Кессельбах окликнул его.

– Вы в ливрее, Эдвард? Прекрасно! Я никого сегодня не жду, Эдвард… точнее, будет один визит, господина Гуреля. До тех пор оставайтесь в прихожей и следите за дверью. Нам с господином Шапманом предстоит серьезно поработать.

Серьезная работа продолжалась несколько минут, в течение которых господин Кессельбах изучил свою почту, просмотрел три или четыре письма и указал, что надо ответить. Но тут вдруг Шапман, который сидел с пером наготове, заметил, что господин Кессельбах думает о чем-то другом, а не о письмах.

Он держал между пальцев черную булавку, изогнутую в виде рыболовного крючка, и внимательно рассматривал ее.

– Шапман, – сказал он, – посмотрите, что я нашел на столе. Очевидно, она что-то означает, эта изогнутая булавка. Вот она, улика, вещественное доказательство. И вы не можете больше утверждать, что в эту гостиную никто не проникал. Ибо, в конце-то концов, не могла же эта булавка появиться здесь сама по себе.

– Разумеется, нет, – отвечал секретарь, – она тут появилась благодаря мне.

– Как это?

– Булавка прикрепляла к воротничку мой галстук. Вчера вечером я снял ее и машинально сгибал, пока вы читали.

– Вам наверняка смешно, Шапман… и вы правы… Я не спорю, пожалуй… после моей последней поездки на Мыс я стал немного странным. Дело в том, что… Вы не знаете, но в моей жизни есть кое-что новое… потрясающий проект… вещь невероятная… которую я лишь угадываю в тумане будущего, но которая, однако, вырисовывается… и это будет грандиозно… Ах, Шапман, вы представить себе не можете. Деньги, мне плевать на них, у меня они есть… их слишком много… Но это, это больше, чем деньги, это могущество, сила, власть. Если действительность соответствует тому, что я предчувствую, то я стану не только Хозяином Мыса, но и хозяином других царств… Рудольф Кессельбах, сын аугсбургского жестянщика, ничем не будет уступать людям, которые до сих пор относились к нему свысока… Он даже будет превосходить их, Шапман, он будет превосходить их, будьте уверены… и если когда-нибудь…

Умолкнув, он взглянул на Шапмана, словно пожалев, что сказал слишком много, но, увлеченный своим порывом, все-таки добавил:

– Поймите, Шапман, причины моей тревоги… Тут, в моей голове, есть идея, которая дорогого стоит… и об этой идее, возможно, подозревают… и меня выслеживают… я в этом уверен…

Раздался звонок.

– Телефон, – сказал Шапман.

– А не будет ли это, случаем… – прошептал господин Кессельбах.

Он взял трубку.

– Алло?.. Кто? Полковник?.. А-а! Ладно, да, это я… Есть новости?.. Отлично… В таком случае я вас жду… Вы придете со своими людьми? Отлично… Алло! Нет, нам не помешают… я дам необходимые распоряжения… Значит, это настолько серьезно?.. Повторяю вам, запрет будет категорическим… мой секретарь и мой слуга будут сторожить дверь, и никто не войдет. Вы знаете дорогу, не так ли? Тогда не теряйте ни минуты.

Повесив трубку, он тут же обратился к секретарю:

– Шапман, должны прийти два господина… Да, два господина… Эдвард приведет их…

– Но… Господин Гурель… сержант…

– Он придет позже, через час. И к тому же ничего страшного, если они встретятся. Велите Эдварду немедленно пойти к управляющему и предупредить о том, что меня ни для кого нет… кроме полковника с его другом и господина Гуреля. Пусть запишут имена.

Шапман исполнил приказание. Вернувшись, он увидел, что господин Кессельбах держит в руке футляр, или, точнее, черный сафьяновый футлярчик, судя по виду – пустой. Казалось, господин Кессельбах колеблется, словно не зная, что с ним делать. Положить его в свой карман или куда-то еще?

Наконец, он подошел к камину и бросил кожаный футляр в свою дорожную сумку.

– Покончим с почтой, Шапман. У нас десять минут. Ах, письмо от госпожи Кессельбах! Как случилось, что вы не сообщили мне о нем, Шапман? Вы что, не узнали почерк?

Он не скрывал волнения, которое испытывал, касаясь этого листка бумаги – жена держала его в своих руках, он хранит ее тайные мысли. Господин Кессельбах вдохнул его аромат и, распечатав, вполголоса прочитал сообщение, так что Шапман услышал обрывки:

– «Немного устала… Я не выхожу из своей комнаты… я скучаю… Когда я смогу присоединиться к вам? С нетерпением жду вашей телеграммы…»

– Вы телеграфировали сегодня утром, Шапман? Значит, госпожа Кессельбах будет здесь в среду. Завтра.

---