– Он не сможет тебя не любить, в кого бы ты ни воплотилась, – мотнула белой головушкой фея.

– Пойду, у него спрошу, – подмигнула я ей.

Мне и правда было пора возвращаться в королевский дворец, чтобы рассказать Вилеону, как идет подготовка к свадебной церемонии и уточнить у него некоторые детали. Я вышла из гиленского дворца и, спустившись по широкой парадной лестнице, направилась к поджидавшему меня перемещателю Перинеону. Это был молодой человек, почти юноша, с курчавой русой головой и по-девичьи гладкими, румяными щеками. Он не умел, как Геламеон, перемещаться между мирами, но мне этого и не требовалось, и я стала его главной подопечной. По-моему, Перинеон был даже влюблен в меня, но именно той детской, восторженной влюбленностью, которая не подразумевает страсти.

Геламеон же, кстати, занимался сейчас исключительно доставкой в иные миры находителей и возвращением их и найденных воплоэнов на Курону. Более двух десятков лет назад в родном королевстве Вилеона, где и жили воплоэны, тамошним королем была им объявлена война. И горстка верных воплоэнам перемещателей стала спешно забрасывать представителей опального народа в другие миры – практически наугад. Спасли немногих, сотни две, и то не всех наверняка, ведь почти треть перемещателей так и не вернулась назад. Из вернувшихся до нынешних времен дожили также не все, так что координаты половины миров со спасшимися воплоэнами оказались утерянными. Теперь перемещатели и находители королевства Заромар по приказу Вилеона усиленно разыскивали – тоже в основном наугад – спасенных когда-то от бесчинств короля воплоэнов. Придворный перемещатель Геламеон и находитель Сашуля – моя лучшая подруга – нашли так и меня, а сейчас продолжали поиски остальных. Вилеон категорически запретил привлекать их к чему-то иному.

Я приветственно кивнула Перинеону и подала ему руку. Румянец на щеках молодого перемещателя стал еще заметнее, но его рука была надежной и твердой. Через пару мгновений я уже стояла возле шикарного дворца, к величественной красоте которого до сих пор не успела привыкнуть.

Поблагодарив перемещателя, я взбежала по парадной лестнице, кивнула открывшим передо мной высоченные двери стражникам и поднялась на второй этаж дворца, где было расположено сразу несколько помещений, в которых мог сейчас находиться король: тронный зал, апартаменты для приема посетителей и совещаний, рабочий кабинет, комната отдыха, столовая.

Время было не обеденное, отдыхать и восседать на троне мужу в эти напряженные дни вряд ли пришло бы в голову, поэтому я направилась в его рабочий кабинет и не ошиблась: Вилеон сидел за массивным, широченным письменным столом. При виде меня любимый оторвался от бумаг, приветливо улыбнулся, встал и вышел навстречу. Несмотря на улыбку, его лицо выдавало и некоторую озабоченность, которую Вилеон не сумел от меня спрятать, да наверное, особо и не пытался – знал уже, что от меня трудно что-либо скрыть, особенно касающееся его лично.

Подойдя, он обнял меня так нежно, что перехватило дыхание, а его поцелуй и вовсе заставил забыть, что нужно дышать. Это могло бы завести нас еще дальше, если бы не деловая атмосфера кабинета и не срочные вопросы, которым не было дела до наших чувств. В первую очередь мы были сейчас все-таки не романтическими влюбленными, а королем с королевой. Как говорили там, на Земле: «Рабочее время – работе».

Переборов себя, я нехотя высвободилась из объятий мужа и сказала:

– Привет. Весь в делах? А я к тебе тоже с делами. Можно?

– Что-то срочное? – убрал Вилеон за спину руки, которым очень не хотелось убираться с моей талии, видно было, что муж их заставил с трудом. Но расстроенным он выглядел не только из-за этого.

– Да, срочное, – кивнула я, – если учесть, что до свадьбы Мареона и Анны меньше трех недель. Например, есть вопросы с убранством зала: я хочу использовать воздушные шарики, а оформители смотрят на меня, как на слабоумную. Но это же красиво! На Земле шарики и свадьба – считай, синонимы. Я говорила с Каштаном и Драценой, они сказали, что в здешних лесах есть деревья с такой смолой, которая, твердея, становится упругой и тягучей. Шариков из нее наделать – раз плюнуть. Людей нужно минимум, я уже все прикинула: двадцать собирателей, десяток тянульщиков, столько же надувателей – на пару тысяч шариков, думаю, хватит. Но начинать нужно сейчас, нечего тянуть резину! То есть уже как раз и надо ее тянуть, чтобы успеть к свадьбе. Еще проблема с рассадкой гостей – их намечается больше, чем мы…

Я вдруг заметила, что Вилеон смотрит не на меня, а будто бы сквозь, словно я была невидимой или как минимум стеклянной. Подняла руку, посмотрела – нет, пока не просвечивает. Я помахала ею перед глазами супруга:

– Ау! Ты тут?

– Что? – сфокусировавшись на мне, смешно выгнул брови любимый. – Да-да, я здесь. Кого, ты сказала, тянуть? Гостей?

– Нет, – мотнула я головой. – Гостей не тянуть, а надувать. А тянуть шарики. То есть, тьфу!.. Ты меня что, не слушал?

– Прости, дорогая, мне сейчас немного не до шариков.

– Как это не до шариков? Свадьба же скоро… Но ладно шарики, зал можно и цветами украсить, хоть это и банально. А вот с гостями нужно точно решать, потому что пора уже рассылать письма.

– Да, письма… – снова ушел Вилеон сквозь меня взглядом. – Вот именно.

– Да что с тобой? – взялась я за плечи моего короля и немножко его потрясла. – Что значит «вот именно»?

Он задумчиво посмотрел на меня, кусая губу, словно и сам забыл, что это значит. Мне стало не по себе: что же такое могло случиться, что выбило из колеи моего решительного и сильного мужа? Впрочем, он словно встряхнулся и опять стал решительным:

– Идем, я тебе покажу! – Вилеон быстрым шагом вернулся к столу, взял с него исписанный витиеватым почерком лист и протянул мне: – Читай.

Я взяла бумагу и обратила внимание на сгибы – листок до этого складывали вчетверо, будто письмо. Собственно, это и оказалось письмом. С трудом продираясь сквозь многочисленные завитушки, я прочитала:

«Дорогой брат!

До меня дошли вести, что ты стал королем Заромара. Поздравляю, Ваше Величество! Я верю, что ты будешь править умело и справедливо. Желаю тебе верных и уважающих тебя и твои решения подданных.

О себе не могу сказать ничего нового, равно как о нашем брате Тилеоне, дядьях и прочих родственниках, которых, впрочем, не видел уже с месяц, и не особо горю в том желанием, как, вероятно, и сам ты. Надеюсь, ко мне ты питаешь более теплые чувства, как и я к тебе, но даже если это не так, все равно хочу рассказать тебе о некоторых событиях, которые встревожили меня и заставили сесть за это письмо.

С неделю назад мне докладывал привратник, что к замку пришел незнакомый человек, который спрашивал, не здесь ли проживал граф Вилеон, что с ним стало и где он сейчас. Привратник не стал говорить с незнакомцем, однако уже на другой день мне доложили, что похожего человека видели в трактире Мокросы, а ведь эта деревня, ты помнишь, совсем рядом от нас. Незнакомец поставил всем выпивку, сказав, что у него праздник, а когда люди подобрели от выпитого, стал тоже расспрашивать о тебе.

Но и это не все. Вчера на ярмарку в город ездила Икаша, жена моего слуги Отавона, ты должен их помнить. На полпути их остановили и попросили подвезти до города двое, один из которых по описанию похож все на того же мужчину. Эти двое также завели с Икашей и возницей разговор о тебе, а позже она видела их на ярмарке, и слышала, как те шептались с торговцами, произнося твое имя, а потом расплачивались с ними, ничего не покупая.

Меня тревожит все это, дорогой брат, и я хочу, чтобы ты был осторожен. Прикажи охране быть бдительной, а дознавателям вели держать ухо востро.

С тем остаюсь,

любящий тебя брат Билеон».

– И что это значит? – спросила я, возвращая мужу письмо и чувствуя пробежавший по спине холодок.

– Я тоже хотел бы это знать, – сказал Вилеон. – Могу сказать лишь одно: это второе письмо от брата за все время, что я здесь. Первое он написал в ответ на мое, где я сообщил, что добрался и буду тут жить.

– То есть общительным Билеона не назвать, – хмыкнула я. – А второго… как его?.. Тилеона – тем более.

– Тилеон вряд ли мне станет писать. Если только не решат с дядьями, что я остался им должен.

– А ты должен? – на всякий случай спросила я.

– По их разумению, может быть. Те еще любители считать и делить, особенно чужое. Но моя совесть чиста. Старшему брату отец выделил честную долю наследства, а с дядьками ни ему, ни мне вообще делить было нечего.

– Слушай… – осенило меня. – Так может, это они?

– Что ты имеешь в виду? – насупился муж.

– Что это старший брат или дядьки собирают на тебя компромат, хотят найти какую-нибудь зацепку, где ты якобы их обделил, чтобы выкатить тебе счет. Мол, он теперь король, а значит, при деньгах, пусть делится.

– Нет, этого не может быть, – помотал головой Вилеон. – Не знаю как привратник, но жена слуги их точно видела в лицо не один раз. Да и в трактире той деревушки хоть кто-нибудь да узнал бы.

– Ты вот вроде бы король, а рассуждаешь порой как ребенок, – вздохнула я. – Разумеется, они не сами ходили по кабакам и ярмаркам. Но и у них ведь есть слуги.

– Слуг бы тоже узнали, а в письме говорится о незнакомцах.

– Хорошо. Могли они пригласить специалистов из соседнего графства? Почему-то мне кажется – как нефиг делать!

---