– Точняк! – догадливо хлопнул себя по лбу паренек и тут же упал рядом. – Бро, зацени какие у меня наколенники. Сам делал! Наколенники – самая важная вещь на войне!

– Ты, это… того, – тут же прервал я начинающийся словесный поток, – отползи метров на десять-двадцать, мы сейчас представляем отличную групповую мишень.

– Понял, не дурак! – Парнишка тут же подскочил и на карачках отполз в сторону.

Как только я остался в относительной тишине, тут же занялся тем, для чего, собственно говоря, и валялся за бетонной плитой все это время, а именно перешнуровал ботинки. Кирзовые берцы, которые мне выдали в тренировочном лагере месяц назад, были редкостным говнищем. Такого иезуитского орудия пыток не применяли даже в средневековой инквизиции. Они совершенно не хотели подстраиваться под ногу. Чтобы эти говнодавы перестали натирать мне ноги, пришлось на носок намотать еще и портянки.

– Че развалились? – сурово спросил подошедший бородач с РПК.

– Мы здесь прикрываем вашу высадку! – вместо меня крикнул в ответ болтун. – Кто-то же должен головой думать!

Бородатый великан надменно хмыкнул и, ничего не ответив, зашагал дальше к цели. За ним потянулась вереница мокрых и ободранных наемников. Я пристроился в самом хвосте этого шествия.

– Может, нам обогнать этих доходяг и провести разведку?

– Слушай, Вася, или как там тебя! – не выдержал я.

– Ваня, – поправил меня болтун.

– Так вот, мой молчаливый друг Ваня, давай договоримся: если ты ходишь постоянно за мной, то это еще не значит, что мы друзья. И если тебе так хочется умереть молодым, то делай это в одиночку. Лады? А меня за собой тащить не надо!

– Бро, ты чего? – искренне удивился Ваня. – Я ж просто предложил, ну типа для общего блага. Они ж, – он кивнул в сторону топающих плотной коробкой вояк, – явные валенки, не то что мы с тобой!

– Слышь, ты, Ваня Рембо, последний раз тебе говорю: заткнись и топай молча! Твой бубнеж за километр слышно!

Ваня заткнулся, и дальше мы шагали молча. Вокруг стояла серая мгла, характерная для всех приморских поселений в предрассветные часы. Той чернильной темноты, что была ночью, уже нет, но и солнце еще не всплыло из-за горизонта, и пока лишь только первые робкие лучи появляются где-то на востоке, пытаясь разогнать непроглядную муть. Если не принимать во внимание, что на мне навешан десяток килограммов смертоносного железа и я направляюсь в составе команды отбросов и головорезов грабить и убивать, то могло показаться, что сейчас мирное время и я в очередной турпоездке.

Ощущения были совершенно дикие. С одной стороны, мы вроде как штурмовая команда, которая высадилась на лодках и сейчас должна захватить небольшой приморский поселок, чтобы разграбить его, но при этом вокруг стоит абсолютнейшая тишина, нарушаемая лишь шумом ветра, играющего с незакрепленными металлическими предметами, шуршанием мелких камешков под ногами двух десятков бойцов, да едва различимый бубнеж Вани (вот ведь зараза, никак не угомонится).

Нет, это, конечно, хорошо, что турки проспали нашу высадку, и мы их возьмем сонными, в теплых постелях, но все равно как-то все это неправильно. Как-то слишком жестоко и одновременно банально и прозаично. А ведь так не должно быть. А как оно должно быть на самом деле, я не знал.

Толпа десантников, весело топающая немного впереди, резко остановилась и утрамбовалась до состояния монолита. Вояки кого-то обступили плотным кольцом и сейчас внимательно осматривали, подсвечивая огнем зажигалки.

Оказалось, что мы наткнулись на первого турка. Защитник поселка лежал в луже собственной крови. Его зарезали ножом, ткнув в печень. Крови натекло столько, что можно было устроить небольшой заплыв. Она даже еще не успела загустеть и превратиться в желе.

– Видали? – почему-то весело изрек великан с РПК. – Я же говорил, что спецура сделает все за нас, а вы ссали, как мандавошки.

– Кто это зассал? – тут же встрепенулся Ваня. – Мы, между прочим, с Лехой вашу высадку прикрывали! Жизнью, можно сказать, рисковали, живота своего не пожалели!

Видимо, он это сейчас обо мне. Офигеть, ну вот кто его просит влезать туда, куда не надо соваться?! Кретин чертов!

– Да-а?! Ну раз вы такие умные, то оставайтесь здесь и встречайте остальных. Покажете, куда им идти.

– Легко! – тут же огрызнулся Ваня.

– Может, кого-то другого оставишь? – спросил я у бородача.

– Нет, – категорически отрезал великан.

Я отошел к дощатому навесу, который за каким-то шайтаном торчал здесь, и попытался укрыться от пронизывающего ветра, порывы которого периодически налетали с моря. То, что нам с Ваней досталась роль встречающих, с одной стороны, хорошо, здесь, вдали от жилых построек, невелик риск нарваться на турецкие пули, а с другой стороны, и в мародерке турецких халабуд мы можем не успеть поучаствовать. А я, в конце концов, на этот рейд подписался исключительно ради наживы. То, что обещали заплатить по окончании рейда, хватило бы едва на пару месяцев безработной жизни. А хотелось бы заработать так, чтобы хватило на год, иначе мне не успеть хорошенько подготовиться для настоящего дела. Как говорится, чтобы сделать бабки – нужны бабки!

– Эй, бро, ты чего злишься? – Болтун тут как тут и снова бубнит. – Да ладно тебе. Зато здесь точно не убьют.

Я ничего не ответил и вернулся на дорожку, где лежал зарезанный турок. Нагнувшись над ним, я прикрыл ладонью стекло фонаря и осветил тело.

– Его уже выпотрошили, – со знанием дела прокомментировал мои действия Ваня. – Спецура вряд ли бы пропустила что-нибудь ценное. Эх, вот попасть бы к ним в команду, научиться всяким там разным штукам. Ох и отличный бы из меня вояка получился.

Охлопал карманы джинсов. Пусто! В нагрудные карманы куртки лезть не стал, там было все в кровище. А вот кроссовки на ногах убитого вполне ничего, внешне целые, да и по размеру вроде бы мне в самый раз. Расшнуровал кроссачи убитого турка, стянул их и, отойдя в сторону, переобулся. Получилось просто отлично – сухие носки, сухие кроссовки. Что еще надо для полного счастья?

– Эх, если так дальше пойдет, то я живого врага в глаза не увижу и уж точно никого не застрелю, – пробубнил у меня за спиной Ваня.

– Может, оно и к лучшему, – промычал в ответ я.

– Ты чего? – удивился Ванек. – Сам же говорил, что хочешь денег заработать. А как их заработаешь, если не убивать бойцов противника. За каждого застреленного с оружием в руках турка Хозяин заплатит по десять золотых монет. Считай, пятерых убил, уже полсотни на кармане, а это награда за весь рейд.

Со стороны поселка послышались одиночные выстрелы, крики, потом протрещала короткая очередь. В домах зажглись огни, где-то резануло лучом мощного фонаря. Пошла потеха!

– Похоже, спецура совсем тихо не справилась, – раздосадовано хмыкнул Ванек.

Спецурой Ванек называл дюжину хорошо экипированных бойцов, которые десантировались не как мы, на тихоходных дощатых посудинах, они шли к берегу на легких «зодиаках» с хорошими электромоторами. Они были облачены в непромокаемые гидрокостюмы, увешаны оружием с приборами для бесшумной стрельбы и всякими разными ништяками в виде столь любимых Ваньком наколенников, налокотников, легких кевларовых шлемов и еще хрен знает чем.

Не знаю, что у них там сейчас пошло не так, но надо отдать им должное: мы высадились на берег совершенно спокойно и безмятежно, ну если не считать парочки разбитых о камни лбов и поцарапанных ног.

Тем временем к волнорезу подошла третья фелюга. Выглядела она хуже нашей, шла совсем медленно, да еще и водой была заполнена чуть ли не на треть. Двадцать бойцов, которые были загружены в нее, сыпанули на берег, едва нос лодки ткнулся в камни волнореза. Как только десантники попали на острые камни, тут же их пыл значительно сошел на нет, и они побрели дальше уже намного медленнее и осторожнее. Но все равно, несмотря на меры предосторожности, пока они добрались до твердой, ровной поверхности, некоторые из них все-таки не удержались и упали, поранившись об острые камни.

Я три раза мигнул фонариком, привлекая внимание старшего этого отряда. Третья лодка большей частью была заполнена «уголками», они мне еще в тренировочном лагере не понравились, а уж на «жабодаве» так вообще вели себя как истинные хозяева жизни. Правда, после нескольких жестких потасовок их число немного уменьшилось, а там и боевой пыл спал.

Все наше бравое воинство было разделено на четыре части. Условно говоря, отделение разведки и три взвода. Первый отряд – двенадцать человек, наиболее подготовленные и опытные вояки, они с самого начала действовали как единый и монолитный отряд, со своим вооружением и снаряжением, их называли спецурой. Я так понимаю, что их привлекли в качестве основного козыря, и, соответственно, оплата у них тоже в разы больше, чем у нас, простых пехотинцев. Не удивлюсь, что эти двенадцать бойцов знают друг друга очень давно, возможно, они служили вместе еще до осени 2020 года, когда Российская Федерация как единое государство перестала существовать. Впрочем, то лето не пережили большинство стран мира, а те, кто остались, настолько изменились, что их со старыми, докризисными временами даже и сравнивать не стоит.

---