Готические истории из жизни Максима Лестата

Александр Накул

1. Максим Лестат против сил зла

Максим Лестат с самого начала подозревал, что шестая гимназия ― то ещё местечко. Он ни за что бы не согласился здесь учиться.

Однако его, разумеется, никто и не спрашивал.

Давным-давно, когда Максим был настолько маленьким, что ещё не открыл для себя готическую субкультуру, мама зачем-то взяла его под руку и повела незнакомыми дворами. Наконец, они вышли к трёхэтажному зданию из дешёвого силикатного кирпича. Во дворе перед зданием стояли металлические скелеты ворот без сеток, а сам двор был беспощадно заасфальтирован, чтобы падать было как можно больнее. Тем не менее какая-то пацанва гоняла там мяч и громко кричала, причём в криках угадывались отборнейшие ругательства.

Но мама их, похоже, не заметила. Для женщин её возраста чужих подростков, можно сказать, не существует.

– В этой школе ты будешь учиться, ― сказала она маленькому Максиму. Лестат ещё не очень понимал, что это значит. Он ещё раз посмотрел на здание, двор, людей по дворе и понял, что от этого места не стоит ждать ничего хорошего.

Потом они очутились с другой стороны, в фойе. Огромные окна были на удивление тусклыми, так что в фойе царили вечные сумерки.

Там мама долго говорила с какой-то тётей, которую Максим больше никогда в жизни не видел. Тётя внушала тревогу. Наконец, всё было решено, и уже осенью маленький Максим стоял с тяжеленным букетом на торжественной линейке и прикидывал, куда этот букет как можно незаметнее засунуть.

Очень скоро все три этажа школы, вместе со столовой и спортивным залом, стали знакомыми и неинтересными.

Каждое утро он тащился туда всё теми же осточертевшими дворами и прекрасно знал, что с этим ничего не поделаешь. Город стоял на окраине культурного прогресса, в нём не было ни пабов, ни клубов специально для готов. Даже тусовочных кладбищ решительно не хватало. А вот школ было полно. И даже если эта сгорит, уцелевших учеников всё равно распихают по соседям.

В тот день, когда случилась битва против сил зла, Максиму было уже лет четырнадцать и он учился во вторую смену. Стояла угрюмая поздняя осень, обглоданные деревья тянули голые ветви к асфальтово-серому небу.

Он и ещё двое из его класса в тот раз задержались в школе. Никто так и не смог вспомнить причину ― возможно потому, что её не было.

Но вот, наконец, все решили идти по домам. Но когда они уже выходили в тот самый подводный холл, Лестат вдруг ощутил позывы и побежал обратно в глубины школы. Сети фастфуда тогда ещё не проникли в нашу страну, поэтому с бесплатными туалетами было туго даже на главном проспекте.

А когда Максим сделал своё дело и вернулся, оказалось, что Чорба и Иванченко уже стоят снаружи, перед ступенями парадного входа, а старушка-техничка в синем халате запирает двери школы, попутно отчитывая запоздалых учеников:

– И не просите, и не говорите, что «вам сейчас нужно» и «вам разрешили». Школа закрывается, больше я вас не пущу. Приходите завтра, как все, на уроки. А сегодня всё, никого не пущу, и не уговаривайте. Не будь я Камилла Владовна!

– Да нам и не надо, ― оскалился Чорба.

– И вот не пущу! Не пущу! Даже и не мечтайте!

Запертый в школе Максим тут же приник к стёклам-витринам главного фойе и принялся корчить различные рожи. Старая техничка его не замечала и продолжала греметь ключами. Так что рожи получались особенно уморительными. Чорба и Иванченко так и покатывались со смеху.

– Нечего ржать! ― крикнула техничка. ― Сказала не пущу ― значит, не пущу!

– Ну ладно, ладно, ― давясь от смеха, произнёс Чорба, и они вместе с Иванченко пошли по домам, куда-то в сторону областного психдиспансера.

А Лестат остался. Лишившийся аудитории, он отошёл в глубины фойе и задумался: что бы такое хорошее сделать, чтобы всем плохо стало?

Ещё ни разу в жизни его, совсем одного, не запирали в школе. И в этом новом опыте был свой прикол.

Из фойе он ушёл сразу ― слишком сильно пахло от этого места неприятными воспоминаниями. Даже не задумываясь над маршрутом, он свернул в светлый, как детство, коридор первого этажа, где учились младшие классы. Раскинул руки и побежал, гудя, как самолёт. Сейчас, наедине с громадиной школы, он снова был готов подурачиться.

На крейсерской скорости Лестат свернул к столовой, бросил взгляд на дверь туалета, который покинул пять минут назад, и вбежал в столовую.

В огромной столовой было неестественно пусто. Столы вымыты, раздаточные окошки закрыты щитами, дверь чёрного хода заперта.

От этой неестественно пустой тишины Лестату вдруг стало не по себе. И он зашагал обратно, придумывая, какое ещё найти себе развлечение. Он пока не знал, как отсюда выберется, но утешал себя тем, что ему пока и не хочется выбираться.

Максим уже подходил к концу коридора, когда вдруг услышал хлопанье дверью и шаги. Кто-то открыл дверь запасного входа, что вела в тот самый асфальтовый двор с железными скелетами футбольных ворот.

И это, конечно же, был непорядок. Школа закрыта, Лестат здесь один. Кому это может быть непонятно?

Лестат подкрадывался всё ближе к повороту в сторону лестницы чёрного хода и с каждым шагом ощущал всё большую жуть. Дело в том, что именно там, между коридором первых классов и фойе, располагалось самое жуткое место во всей школе ― чёрная железная клетка гардеробной, всегда покрытая зловещим полумраком. Даже совсем маленькие дети чувствовали исходящую от этого места жуть. И каждый раз, когда их проводили строем мимо этого места, начинали ухать, словно маленькие совята.

Лестат осторожно прокрался к пустому гардеробу и посмотрел в сторону лестницы. Но там уже никого не было. Шаги шаркали где-то справа, в том самом фойе.

Максим повернул за угол. Ноги отказывались его слушаться, но всё-таки он смог добраться до края зловещей клетки и заглянуть в фойе. Наконец, он смог разглядеть таинственного пришельца.

Это была та самая старая техничка Камилла Владовна. Она копалась в одной из каморок, что были по бокам фойе, и не переставала бормотать:

– Ходят тут всякие, летают как самолёты. Ну, я сейчас посмотрю, как они от Камиллы Владовны улетят. Сказано же им было: закрыта школа, никого не пускают. А всё равно пролезают, летают, хулиганят тут всякие. Ну ничего, будет на вас управа, хулиганы! Даже директору говорить не буду. Сама съем!

Техничка выбралась из каморки, вооружённая здоровенной метлой, какую не у каждого дворника увидишь. И прежде чем Максим успел задать себе вопрос, что же она собирается подметать, как Камилла Владовна оседлала метлу на манер велосипеда и произнесла что-то на древне-халдейском. Метла вздрогнула и начала подниматься вместе со зловещей техничкой. Причём когти на руках старухи вдруг стали длиннее, а в подслеповатых глазах заплясали зловещие искорки.

Лестат не стал покорно ждать своей участи. прыжком он оказался на лестнице и начал быстро, сколько это возможно на цыпочках, подниматься наверх, к знакомому коридору второго этажа.

Он пока не знал, что будет делать. Но был уверен, что Камилла Владовна сперва будет искать его в коридоре первого этажа и столовой.

«Проклятая ведьма, ― думал он, ― причём в буквальном смысле проклятая, и наверняка ведьма. И чего она только в нашей школе забыла? Нормальные ведьмы так не поступают. Они сидят по ковенам, медитируют и славят древних богов. А эта только увидит ― сразу сожрёт».

А вот и знакомый второй этаж. Лестат заглянул туда, и его сердце подпрыгнуло от радости. Кованую железом дверь кабинета информатики забыли запереть, полуоткрытая, она так и приглашала войти. Максим тут же кинулся туда, стараясь по возможности не шуметь, захлопнул за собой дверь. Щелкнул автоматический замок.

Уже никто, даже директор школы, не смог бы сказать, кто и зачем забронировал дверь кабинета информатики. Возможно, это сделали для защиты от незнакомых компьютерных излучений. А может быть, чтобы никто нечаянно не украл весь кабинет, вместе с матричным принтером, еле работающими компьютерами с девяносто пятой Виндой и большим количеством компьютерных вирусов.

Лестат наконец-то смог перевести дыхание. В кабинете никого не было. И эта безлюдность казалась спасительной.

Окна кабинета выходили на главный проспект и располагались прямо над главным входом в школу. Можно было увидеть даже те самые ступеньки, на которых такие долгие десять минут назад стояли Чорба и Иванченко.

Что же теперь делать? Старуху было не слышно, но это не означало, что он в безопасности. Метла ― достаточно бесшумный летательный аппарат, а если и производит какой-то звук, то шёпотом и на древнехалдейском. Так что очень может быть, что прямо сейчас проклятая ведьма проплывает мимо дверей кабинета информатики и размышляет, куда мог спрятаться нарушитель спокойствия.

Максим уселся в мягкое кресло учителя информатики и повернулся к компьютеру. Надо было как-то собраться с мыслями. Вдруг на учительском компьютере найдётся пусть медленный-медленный, но интернет, через который получится позвать на помощь? Или хотя бы получится привести в порядки мысли за игрой в пасьянс «Косынка».

Компьютер, к его удивлению, был уже включён. А на экране кривилась ядовито-зелёная пиксельная рожа ― такие он видел на старых игровых автоматах. Рожа шевелила челюстью, словно насмехаясь над жалким человечишкой.