Последняя из рода Мун

Ирина Фуллер

© Фуллер И., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Семь свистунов

Глава первая,
в которой одна встреча меняет жизнь Элейн

Яркий огонь вызывал у Элейн дурные воспоминания. Она внутренне сжималась всякий раз, когда Войт зажигал печь, чтобы кипятить щелочную воду. Приходилось приоткрывать небольшое окно прачечной – будто бы из-за запаха, но на самом деле из-за душащего беспокойства.

От пара девичий лоб становился влажным, рыжие волосы вились еще мельче, вылезая из-под чепца. После кипячения Элейн всегда ждало еще много работы. Когда она заканчивала варить хозяйскую одежду в тазу, нужно было погрузить четыре корзины мокрого белья на телегу и отвезти к реке. Там тщательно прополоскать в холодной воде, вновь погрузить на телегу и отвезти на задний двор, чтобы развесить для сушки.

И так по два-три раза на дню. Хорошо, что щелок покупали теперь у соседа. Говорили, он делал лучшее средство для стирки во всем Лимесе, если не во всей Кападонии. Элейн больше не нужно было тратить на это свои силы.

Обычно она отправлялась за щелочной водой ближе к вечеру. Элейн брала тележку, шла вверх по улице, проходила мимо мясной лавки с развешенными освежеванными тушами. Там ей неизменно становилось дурно. Она жмурилась и задерживала дыхание, проходя мимо.

Приходила в себя уже у колодца, у которого сворачивала к реке. К соседу можно было попасть только с небольшой насыпной набережной.

Получив воду, Элейн отправлялась обратно в прачечную. Назавтра все начиналось сначала.

В тот день ей отчего-то было особенно нехорошо. Должно быть, виной всему стал очень живой сон, что привиделся накануне. В нем эхом тысячу раз слышался хрип «Бегите!».

Элейн отправилась к реке. Заткнув юбку и передник за пояс, она встала за свою деревянную доску для полоскания, перегнулась через нее и принялась за работу, не обращая внимания на других прачек. Очень уж те любили поболтать во время работы, Элейн же не находила удовольствия в их беседах.

Задумавшись, она совершенно забыла обо всем, что ее окружало. Когда же вновь склонилась, чтобы покрасневшими от холода руками опустить в реку очередную рубаху, то увидела на волнующейся поверхности воды отражение мужчины. Тот стоял за ее спиной и терпеливо чего-то ждал. Первой реакцией Элейн был испуг: она не ожидала увидеть кого-то рядом с собой.

А в следующую секунду внутри Элейн все похолодело. Она замерла, смотря, как рябь на воде утихает, и на застывшем зеркале реки становится совершенно отчетливо видно лицо молодого мужчины.

Вся ярость и боль, что жили в ее сердце последние десять лет, подступили к горлу, грозя вырваться на свободу душераздирающим воплем.

Это был тот самый человек, которого она видела в снах последние годы. Тот самый человек, которого Элейн ненавидела больше всего на свете. И теперь он стоял рядом.

Рубинового цвета рубашка выскользнула из девичьих рук, чуть взволновав поверхность реки, а затем начала плавно опускаться на дно.

Казалось, кровь наполняла воды, как это случилось тогда, в Думне, когда Элейн в последний раз праздновала свой день рождения.

Праздник в тот год устроили особенно пышный, и на то была веская причина: дочери главы клана исполнялось десять, а кападонцы любили круглые даты и славные застолья.

К тому же в деревне расположился отряд карнаби. Драммонд Мун, глава клана, отец Элейн, распорядился обращаться с ними, как с самыми дорогими гостями, поэтому в Думне был не просто праздник, а настоящий пир.

На самом деле Элейн не могла понять, почему отец так радушно принял карнаби: еще год назад кападонцы вели войну с этим племенем. Между ними была не какая-нибудь взаимная неприязнь, а самая настоящая вражда.

И вдруг – гости.

После праздника, когда многие уже разошлись по своим хижинам, Элейн услышала голос отца во дворе их дома. Он сидел на скамье под большим дубом в окружении трех старших сыновей и обстоятельно разъяснял, почему позволил чужим солдатам остановиться в Думне.

Элейн тоже было интересно. Она подошла ближе, а чтобы никто не подумал, что она подслушивала взрослые мужские разговоры, стала гладить своего жеребенка.

– Кападонцы проиграли войну. Карнаби – слишком многочисленный народ, чтобы мы могли справиться с ними. Поэтому, чтобы избежать дальнейших кровопролитий, почти все кланы Кападонии согласились стать подданными королевства Англорум и дать присягу королю, выбранному карнаби. Это означает, что мы теперь на одной стороне.

– Но не лучше ли погибнуть, сражаясь, чем вот так сдаваться? – спросил старший брат Элейн.

Отец покачал головой:

– И что же останется от нас, кроме костей, если мы будем сражаться вопреки рассудку? Ради чего?

– Но я не хочу… не хочу преклоняться перед ними!

Глава клана похлопал своего наследника по плечу.

– Ты и не должен. Мы преклонили колено перед королем Англорума, а не перед карнаби. Эти солдаты, – отец неопределенно махнул рукой, – теперь обеспечивают нашу с вами безопасность. Поэтому я велел радушно принять их, позволить поселиться в наших домах, кормить и поить.

– Я не понимаю, – покачал головой средний брат. – Пускай так, но нельзя ли было поселить их в хлеву?

Отец Элейн вновь покачал головой, с полуулыбкой глядя на сына.

– Это политика. Я только на днях подписал присягу королю, поэтому мы должны продемонстрировать наши мирные намерения как можно явственнее.

Братья чуть помолчали, обдумывая услышанное.

Затем младший из трех спросил:

– А как ты подписал присягу?

– Очень просто: я подписал специальную бумагу и отправил ее мормэру в Роксетер. Мормэр отвечает за порядок в наших краях. Следит и за тем, чтобы все кланы приняли присягу.

– А что, если кто-то не подпишет ее? – спросил старший.

– Думаю, в таком случае мормэр Донун отправит к этому клану свой отряд. Кто знает, может, эти карнаби и идут сейчас к какому-нибудь дальнему, северному клану, не подписавшему присягу.

– Чтобы заставить сделать это? – мрачно уточнил один из братьев.

Отец кивнул.

– Постой-ка, это тот Донун, с которым ты лично сражался у Форта? – уточнил старший сын.

Глава клана ответил ему кивком.

– И которого победил? – широко улыбнувшись, спросил средний.

Отец рассмеялся и кивнул.

Элейн так внимательно слушала разговор, что не заметила, как к ней подошел Донни, ее младший братишка. Тому едва исполнилось четыре, но он звал себя «мужчиной» и время от времени следил за дисциплиной.

– Что это ты подслушиваешь? – спросил он, быстро разгадав задумку сестры.

Улыбаясь, Элейн осадила младшего и начала играть с жеребенком. Самое главное она уже услышала: ради безопасности своих людей отец хотел показать этим карнаби, что клан верен королю Англорума.

Донни тоже подключился к игре. Вместе они стали дразнить жеребенка морковью, резвясь на пятачке у хлева.

Вечерело.

– Скоро мать домой погонит, – прошептала Элейн братишке. – Давай потише играть, может, не вспомнят про нас.

Мальчик заговорщически улыбнулся, и они улеглись на короткую траву недалеко от колодца. Элейн достала из кармана передника новенькую флейту, которую подарил старший брат, и стала тихонько играть.

Земля уже была прохладной, поэтому Элейн знала – они проведут так совсем немного времени, прежде чем отправятся в дом.

Небо укрылось от их с Донни взоров за размашистыми ветками старого дуба. Звонкий свист птиц начал наполнять пространство.

Братишке быстро надоело валяться без дела, и он побежал к отцу, а Элейн не могла оторвать взгляда от рассевшихся на дереве соловьев-свистунов. Согласно поверью, семь свистунов были предвестниками скорой смерти, поэтому она несколько раз пересчитала их, чтобы убедиться: там было только шесть птиц. Облегченно вздохнув, Элейн прикрыла глаза, слушая шум листвы, голос отца вдали, заливистый смех Донни.

– Смотрите, это свистун! – услышала вдруг она и подняла голову.

На плече у братика сидела птичка.

Медленно, точно во сне, Элейн перевела взгляд на ветку. Там все еще было шесть свистунов.

Она не успела осознать, что это значило, потому что в следующий момент раздался вопль где-то совсем близко. Элейн увидела, как резко встал на ноги отец. За пару дворов от них кто-то закричал. Раздался мужской смех.

Драммонд велел сыновьям немедля идти в дом, но мгновением позже к ним во двор ворвались люди. Мальчишки замерли, наблюдая, как восемь мужчин в синей форме карнаби подходят ближе, направляя на главу клана острые сабли.

Элейн не помнила себя от страха. Боялась она вовсе не за свою жизнь, а за семью. Ком подкатил к горлу, не давая дышать. С ужасом она смотрела на Донни, который комично упер руки в бока и с безрассудной смелостью глядел на карнаби. «Беги в дом, глупый!» – отчаянно подумала Элейн, но не посмела прокричать эти слова вслух.

Отовсюду в деревне начали доноситься крики и ругань. Происходило что-то страшное. Элейн пыталась придумать, как помочь отцу и братьям, но у нее не было ни одной стоящей идеи. Отползти подальше она тоже не могла: страх сковал и лишил способности двигаться. Поэтому она продолжала лежать на траве, с бешено колотящимся сердцем наблюдая за происходящим.

---