Я была по-настоящему рада переезду в Сеул. Корейская культура познакомила меня с веселыми сериалами, интересной музыкой и кухней. Отсюда мне действительно захотелось взять что-то с собой, и я совсем не была готова к следующему переезду. Тем более, если я так и не завела здесь друзей, то со мной хотя бы общались одноклассники: мы здоровались и прощались, несколько раз даже ходили вместе в кафе и отмечали праздники. Они сподвигли меня на создание своей странички в Instagram, ведь я сама раньше не задумывалась о том, какой интересной может показаться моя жизнь со стороны. Я стала выкладывать туда фотографии всех мест, где побывала, с такой частотой, что скоро это вошло в привычку. Мне не хотелось портить профиль своим простым лицом, хотя мои корейские одноклассницы были «готовы продать душу за такой тоненький нос». Спасибо им, что они до сих пор ставят сердечки к фотографиям, число которых уже перевалило, между прочим, за тысячу. Конечно, и блогер из меня никудышный, я поняла это совсем скоро, а с введением новой функции сделала профиль закрытым.

Мои родители становились все более нервными, их исследования не двигались с мертвой точки, и ничего уже не зависело от технических условий или работы персонала. Не хватало сырья и настоящих умов. К моему великому облегчению, именно тогда папа вызвал из Москвы своего помощника, ставшего уже неплохим онкологом, – Александра Веселова, моего названого старшего брата. Наша разница в возрасте никогда не была камнем преткновения, мы общались на равных, и это действительно облегчало мне жизнь. Теперь я снова приходила к родителям на работу, но уже для общения с настоящим носителем русского языка! Тем более никто, кроме Саши, не называл меня Вивишей, что поднимало мне настроение каждый раз, как я переступала порог лаборатории.

– Вивиша! А у меня как раз обед.

– Опять практикуешь интервальное голодание?

– Интервальное голодание – это стиль жизни, дорогая. Особенно с такой работенкой, как у меня. Поверить не могу, что Пашка позвал меня присоединиться к своей кругосветке. Так, не заляпай, пожалуйста, кафель! А, ты в бахилах. Правильно.

Я по привычке улыбаюсь.

– Пашка! Так забавно это слышать.

– Ну да, у вас же там Павел, Пол, как только не обзовут. И вообще, когда ты мне покажешь город? Мы почти год не виделись. С ума сойти. Ты скоро меня перегонишь!

– Как же!

– У нас целый девятый класс впереди. Слушай, всегда было интересно, как тебя переводят в разных странах в следующий класс? Это вообще законно? – друг очень осторожно наклеивает подписанные стикеры на пробирки.

– Я же посещаю частные школы, а там все возможно. Здесь меня хотя бы не заставляют танцевать.

– Это огромный плюс! Только не забудь, что ты мне обещала. Мне как раз придется тебя заставить, но не танцевать, а петь.

– Караоке! Я помню.

Саша кивает, поправляет прямоугольные очки в толстой черной оправе и закрывает холодильник.

– А теперь – обед!

Так и прошел мой девятый год обучения в Сеуле. Он был ярче и насыщеннее трех прошлых лет, и теперь я не чувствовала себя так одиноко. У меня был Саша – заядлый игрок в плейстейшн и певец в караоке со стажем, плюс ко всему холостяк с одной-единственной целью в жизни – излечить от рака как можно больше людей. Я не смела отрывать его от работы, приходила только тогда, когда он сам разрешал. Родители всегда говорили, что доверили бы Алексу свою жизнь, а если бы были знакомы с ним до того, как меня крестили, то он точно был бы моим крестным отцом. Я тоже доверила бы ему свою жизнь.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Закончить учебный год в Цюрихе раньше на несколько месяцев, чтобы переехать в Сеул? Да запросто! Именно поэтому свое обучение в девятом классе я начала раньше. Как только я приступила к законному отдыху, начала планировать свое времяпрепровождение с дедушкой и бабушкой и уже немного задумалась о дизайне своей комнаты, мама снова приготовила ужин и даже пригласила Сашу. А это не сулило ничего хорошего. «Последние три года ты будешь учиться в Нью-Йорке! Все решено. Выпускные экзамены ты тоже будешь сдавать в Штатах. Да, придется потрудиться, но с языком тебе будет легче. Алекс тоже едет с нами. Прости, что так вышло, но это в самый последний раз». Сказано это все было на английском, но самое обидное – я даже возразить ничего не могла. Что может несовершеннолетний подросток? В моем паспорте уже заканчивались страницы для виз, но надежда на то, что для их продления мне придется хотя бы несколько раз посетить Англию, грела сердце.

Самым страшным оказалось прощание с городом и одноклассниками. Среди них у меня не было близких друзей, но чувствовать, что ты принадлежишь какому-то сообществу, было чудесно. Именно тогда я запретила себе привязываться к людям. Именно тогда я решила не заводить больше никаких знакомств и сократить до минимума свои усилия в общении.

Меня утешал и Саша, которому самому требовалось утешение, позднее и бабушка с дедушкой. Но тщетно. В то лето мне ничего не смогло поднять настроения. Краков казался унылым и пресным, Питер – серым и многолюдным.

Покоя не давали и скрытные родители, не желающие обсуждать со мной работу: «Мы и так из лаборатории не выходим, а ты еще и дома достаешь!» Из Саши информация доставалась только клещами, в микродозах. Я мечтала увидеть своих родителей по телевизору: «Ученые из Англии нашли лекарство от рака». Как бы много сразу стало счастливых людей! Но мечты оставались мечтами.

В Нью-Йорке Вивиан Ковальчик никого не удивляла ни своим именем, ни внешностью, ни родом деятельности родителей. Только Нью-Йорк удивил Вивиан Ковальчик, которой пришлось за один учебный год сменить две школы. Сперва у меня не заладилось с устройством обычной старшей школы, в которую я отправилась по месту жительства. Там все было не так: и предметы, и расписание, и учителя, и ужасный, режущий ухо акцент. Я была подавлена вдвойне – знакомые из Сеула не продолжили общение со мной после отъезда. Новые одноклассники делали вид, что меня нет, то есть вели себя именно так, как я и хотела.

Скоро я не смогла терпеть этого давления, в голове перемешались все мои знания, все места, которые я когда-то называла домом, все люди, что я встречала…

Я начала пропускать занятия. Родители отвозили меня в школу каждое утро, но как только машина скрывалась за поворотом, я с изгаженным и тяжелым сердцем отправлялась в метро и ехала в Центральный парк или устраивала вояж по музеям. Когда меня чуть не ограбили и мне все-таки осточертело количество людей на улицах (а это случилось где-то через неделю после первого прогула), я решила соврать школьному советнику более изощренно и описала, как сильно родителям нужна моя помощь. Еще неделю я провела дома, взирая на город с высоты двадцать первого этажа, как если бы я была повелительницей этого века. В скором времени родителей вызвали в школу.

– Почему, Ви? Откуда это взялось в тебе? Врать нам, врать в школе? Да что с тобой такое?

«Извините, что разрушила ваше идеалистическое представление о бездарной дочери, тщетно ищущей свой талант в сотой школе сотой страны», – думаю я (но, конечно же, не говорю).

– Разве мы тебя чем-то обделяем? Разве тебе не хватает денег, путешествий, разве у тебя плохие условия для жизни и развития?

«Простите, что мне не хватает вас, вашей заботы и поддержки, а дорогие гаджеты, элитное жилье и учебные заведения для гиперодаренных детей не могут мне этого заменить!» – думаю я (но, конечно же, не говорю).

– Нам придется пойти на отчаянные меры! – решает моя мама, так и не разобравшись, откуда у данной ситуации растут ноги.

– Оливия, ты же не имеешь в виду…

– Да, Пол, это именно то, что я имею в виду. Вивиан отправится в загородный интернат.

Не знаю, что смешнее мне было слышать – мамины риторические вопросы или само «судьбоносное» решение, но в ответ я почему-то лишь кивнула и с улыбкой подумала о том, что у меня в телефоне забито всего семь контактов: Мама, Папа, Дедушка, Бабушка, Дедушка Джон, Саша, Страховая компания. И смешно и грустно, да, Ви?

Десятый класс я закончила с великой радостью, ведь это унылое заведение с пафосным названием «Закрытый частный пансион Уильяма Гения» могло кого угодно превратить в замкнутого и несчастного человека. Я с содроганием вспомнила гимназию в Цюрихе и по-настоящему квалифицированных педагогов. Какое уж тут! Целых два месяца до рождественских каникул я почти не спала, ведь моя соседка Сара храпела, как батальон мопсов. Во время отдыха в Лондоне, куда родители решили пригласить всю семью, мне тоже не очень удалось поспать: мамина только родившая двоюродная сестра понятия не имела, что делать с кричащим ребенком. Хорошо хоть, бабушка догадалась, что у малыша кишечные колики! В итоге я все равно не выспалась.

Я получила много приятных подарков от родственников и почти каждому подарила что-то от себя, но больше всего меня удивила записная книжка, подаренная дедушкой Джоном. Он мало общался с мамой все эти годы и вел немного затворнический образ жизни. Блокнот в бархатном переплете мятного цвета и с тонкими пергаментными страницами оказался непростым, в него была вбита серебряная табличка с гравировкой:

Have more than you show,

Speak less than you know.

William Shakespeare

This notebook belongs to the most EXTRA ordinary girl – my dear Vivian.

Make the most of it.

(«Имей больше, чем показываешь, говори меньше, чем знаешь». Уильям Шекспир.

Этот блокнот принадлежит самой НЕобычной девушке – моей дорогой Вивиан. Используй его по полной.)

---