Еще один некромант 3. Прыжок назад

Дмитрий Леонидович

1. Пробуждение

Я открываю глаза.

Надо мной – потолок. Гладкий белый потолок. Слишком гладкий. Слишком чистый. Под ним никогда не жгли сальные свечи или жаровни.

Приглушенный холодный свет. Электрический.

Я на Земле.

«Нет! Нет-нет-нет!» – душа трусливо пытается скрыться обратно в темноту.

Я не хочу находиться здесь.

В мире, где я был винтиком огромного механизма. Овцой из стада. Безумным сперматозоидом, который в стае таких же сперматозоидов вынужден всю жизнь стремиться к далекой цели, не задумываясь, что победителем станет только один из миллионов. В конце жизни участники этой гонки будут хвастаться тем, какой длинный путь они прошли, не догадываясь, что этот путь вел в никуда.

Хотелось вернуться в Тот Мир, туда, где я что-то значил. Туда, где были люди, которые идут за мной, моя жена, мой сын, мои владения, мое место под небом.

Уйти в темноту не удалось. Что-то держало.

* * *

«С другой стороны, я жив» – нашел я повод для оптимизма.

«А это точно хорошо?» – засомневался. Для некроманта ответ на этот вопрос был не таким уж однозначным.

«Надо понять, где я, и что мне делать».

Повернул голову. Огляделся. Я на кровати. В довольно большой комнате. Один.

Комната в здании старой постройки, с толстыми стенами – это видно по глубоким проемам двери и окон. Рядом – стойка с оборудованием. Один из мониторов светится и попискивает в такт моему пульсу.

Я в больнице.

* * *

«В чьем я теле?» – в голове всплыл важный вопрос.

Поднес к глазам руку. В вене торчит капельница. Рука – тонкая, как у девушки, с бледной кожей, но покрыта темными волосками. Это несоответствие режет глаз. Ладони не девичьи, вполне нормальные ладони, широкие, с длинными пальцами. Не такие широкие, как были у Бенека, но для землянина Андрея вполне подходящие. Мои?

Смотрю на линии на ладонях. Да, мои. У меня линия жизни на одной руке прерывается, а на другой – линия разума в конце ветвится натрое. Когда-то одна из знакомых увлекалась хиромантией, обратила мое внимание. Говорила – это признаки угрозы смерти или переезда в другую страну и опасность шизофрении. Знала бы она, насколько оказалась права…

Раз рука моя – значит и тело мое, земное. Только вот состояние у него так себе.

Руки слабые. Я не просто похудел, у меня мышцы атрофировались, руки еле двигаются.

В голове – мутно. Тошнит. Всё тело ноет и чешется.

Хотя нет, не всё. Ниже пояса не ноет. И это плохо, очень плохо, потому что я не чувствую своих ног.

Приподнимаю голову, смотрю вниз. Одеяло обрисовывает контуры тела. Вроде все части присутствуют. Но ног я не чувствую и пошевелить ими не могу.

«Перелом позвоночника?».

«Твою ж мать!».

* * *

«Кто я теперь?» – этот вопрос был не таким простым.

В прошлое воскрешение мне пришлось потратить какое-то время, чтобы совместить память моей души с памятью тела, в которое я угодил. Сейчас у тела никакой собственной памяти я не обнаружил. Что бы с ним ни делали в отсутствии моей души, никаких воспоминаний об этом не осталось. И это, пожалуй, хорошо.

Стал ли я опять Андреем Денисовым с Земли? Нет. Пока я жил в Том Мире, моя душа усвоила память тела Бенека. Может, что-то из воспоминаний наемника Бенека и потерялось, но я об этом вряд ли узнаю. Я чувствую себя тем же человеком, кем был до прошлой смерти. И это очень-очень хорошо.

Если бы я снова стал землянином Андреем и очутился в изможденном слабом теле с переломанной спиной, я бы смог только биться в истерике и выть от безысходности. А Бенеку Повелителю Смерти, маркграфу Московскому, биться в истериках не пристало. Бенеку привычнее решать проблемы мечом и магией. А если проблему решить невозможно – обойти ее.

* * *

Ноги парализованы. Руки слабые, как у дохлого котенка. Исходные условия так себе.

«Может, умереть?». Я обдумал этот вариант.

Вот умру я. Моя душа попадет на изнанку, есть шанс, что она потом влезет в какое-то мертвое тело. И, может даже, тело это будет находиться в Том Мире. Я смогу вернуться к жене, пусть и под видом другого человека. Но шансы на это очень-очень слабенькие.

Никто точно не знает, по каким критериям мироздание решает, какие души идут на перерождение, а какие бесполезно растворяются на изнанке. Может, самоубийство – как раз основание для того, чтобы душа погибла.

Вот если бы я был на месте мироздания и разводил души, как разводят породистых котиков. Я бы пытался вывести котиков с красивой белой шерсткой. Но если бы котик с красивой белой шерсткой не захотел жить и помер от тоски, даже не пытаясь повзрослеть, кошечки ему для размножения не досталось бы. Мало быть белым и пушистым, кошечки достаются только тем котикам, которые умеют за себя постоять. Это один довод против быстрой смерти.

Второй довод – очень вероятно, что мне при прошлом воскрешении просто повезло попасть во взрослое тело, лишенное души. А если бы не повезло, моя душа угодила бы в крошечный мозг младенца и забыла всё, что знала. Хочу я стать младенцем и всё забыть? Не очень.

Вариант с быстрой смертью вычеркиваем.

* * *

Я слегка поелозил на постели. Спина ныла, кожа на руке под пластырем, который удерживает иглу капельницы, чесалась. Движение по простыне отозвалось острой болью, как будто у меня на спине открытая рана.

Да уж, воскрешение не из приятных. Пожалуй, даже очнуться в подвале в куче трупов было бы лучше, лишь бы здоровым.

Итак, вариант со смертью вычеркнули. Что дальше? Тело слабое, никчемное и искалеченное. А магия? Некромантия у меня осталась?

Я приподнял голову, пытаясь разглядеть свое средоточие. Да, вижу отблески энергии в магическом зрении. Магический дар у меня сохранился. Ура. С магией, в мире, где о ней никто не знает, я многое могу, даже если останусь прикованным к инвалидному креслу. Жаль, почти ничему не успел научиться в Том Мире.

Но оставаться парализованным всё равно не хочется. Какой смысл в магии, власти или, скажем, в деньгах, если из телесных удовольствий почти ничего не доступно? Мартелю вполне комфортно оказалось существовать в виде призрака, а Петору – скелета. Но они прожили свою человеческую жизнь и взяли от нее всё, что хотели. А я – еще нет.

Вот если бы меня полечила ведьма – я бы отрастил себе новый спинной мозг… но где ж ее взять, ведьму эту?

* * *

За окнами светлело. Глаза заметили движение – крупный паук за стеклом плел паутину, смешно шевеля длинными лапками. Его подсвечивали лучи солнца на фоне темной листвы деревьев. Рядом появился еще один, чуть помельче. У них там, оказывается, семья.

Что с моей семьей? Ланейла сильная девушка, она сумеет отстоять наши земли. Новые захватить не сможет без меня, а отстоять то, что уже есть – сумеет. И сын у меня есть, законный маркграф Московский, это хороший аргумент против попыток захвата наших земель.

К моменту моей гибели мы находились с королем Милоссии в состоянии вооруженного нейтралитета. Он готов был признать мою независимость в обмен на помощь в войне с горцами Южной марки. А я готов был признать вассалитет королю, мы торговались вокруг титула герцога и западных графств, которые я хотел взять под себя, чтобы обезопасить границы ослабленной страны от нападения со стороны Алитании. Так что с королем всё неплохо.

Соседи-графы по своей воле не решатся напасть на Ланейлу. Проверить на прочность, подослав какого-нибудь барона на грабеж моих земель, могут, но чем ответить на такую проверку, у жены есть.

Плюс к этому у нее есть большой козырь, темная лошадка в рукаве, которая перебивает вообще всё, – у нас заключен договор о мире и взаимопомощи с маркграфом Русским, а его представитель, мертвый некромант Петор, живет в моем замке. Хотя слово «живет» для мертвеца не очень подходит.

В общем, беспокоиться о жене и сыне не стоит. Тем более, помочь я им пока не могу. А что я могу?

Я могу возвыситься там, где я есть. На первом этапе возвышения я должен овладеть собственными возможностями, потому что чем больше личная сила, тем более сильных союзников удастся привлечь. Так книга «О поиске равновесия» говорит, а она проверена веками практики и не врет.

Вот и буду возвышаться. Для начала надо попробовать кого-то убить – проверить свою некромантскую силу. Вон того паука за окном, например.

Я перехожу на магическое зрение и сосредотачиваюсь на маленьком охотнике, который еще не знает, что стал жертвой. Привычно разрываю мысленным жестом связь его духа и тела. Паук начинает судорожно шевелить лапками. Потом падает. Магия работает.

Облегчение. Позволяю себе немного поблаженствовать. Даже улыбка на лицо выползает.

Потом я перехожу к более сложной и неприятной задаче – начинаю тренировать руки, разминать пальцы. Они двигаются неуверенно, как будто забыли, как это делается. Я тренируюсь. Мне надо стать сильным и ловким. Или хотя бы вернуть способность тыкать на кнопки и писать.

* * *

В здании проснулась жизнь. По гулким лестницам и коридорам доносились шаги, отзвуки разговоров, гудение лифтов. Скоро послышались шаги и голоса и на моем этаже.

Я лежал неподвижно, прикрыв глаза. Дневной свет их резал.

---