Я услышала тихий вой, и внезапно поняла, что это я… Этот звук идет из моего рта!

Затем с моста упал еще один, проплыл мимо меня лицом вниз, не подавая признаков жизни.

Проводив его выпученными от ужаса глазами, я внезапно поняла, что мне надо делать.

Я должна бежать.

Спасать свою жизнь, а не ждать победителей или санитаров, так как вместо них могут явиться те самые черные или синие. Кто бы из них ни одержал победу, они вряд ли станут разбираться, кто я такая и что здесь делаю.

Вместо этого меня может ждать незавидная участь. Но пока я жива, у меня была возможность найти дорогу домой.

Это я и попыталась сделать. Засобиралась уплыть подальше от этого места, но чертова юбка обмоталась вокруг ног. Я уставилась в воду, затем в легком ужасе принялась ощупывать то, что на мне надето.

Юбка была не моя.

Вернее, на мне оказалось вычурное бежевое платье с тугим лифом и шнуровкой по бокам, не дававшими нормально дышать. Не только это – я подняла руку и уставилась на незнакомые кольца на руке – золотые, с драгоценными камнями.

Таких колец у меня никогда не было.

К тому же это были не мой мост, не моя река и не мои трупы!..

Весь этот мир какой-то неправильный! Не мой!

Но я не успела ни сбежать, ни уплыть, потому что тот самый воин, на которого я пялилась целых минуты три, а то и пять, раскидал нападавших, затем выловил из лакированной кареты светловолосую девочку в таком же нелепом громоздком платье.

Одним движением он поставил ее на хилый, уже проломленный в нескольких местах парапет, несмотря на то, что девочка рыдала и сопротивлялась.

Но он не стал ее слушать – с силой оттолкнул ребенка от себя, и девочка полетела вниз, после чего мужчина кинулся к бежавшим к нему черным.

– Мама!.. – услышала я испуганный детский голосок.

Тот самый, который раздался в городском парке минут пятнадцать назад.

Не медля ни секунды, я поплыла к мосту. Снова боролась с течением, думая о том, что, скинув девочку в реку, мужчина тем самым попытался ее спасти.

Это был последний для нее шанс остаться в живых.

Потому что битва на мосту затихала.

Синих почти не осталось – черные уверенно брали над ними верх, лишь один светловолосый воин до сих пор держался. Но его оттеснили куда-то за карету, он пропал из виду, и его дальнейшая судьба была мне неизвестна.

Хотя я подозревала, что она не слишком завидная.

Тем временем я была уже рядом с девочкой. Она неумело барахталась – кажется, плавать все-таки умела, но намокшая одежда тянула ее вниз, на дно. Я выловила ее как раз в тот момент, когда она в очередной раз ушла под воду, и вытолкнула на поверхность.

Заглянула в лицо – у нее были тонкие благородные черты лица и напуганные ярко-синие глаза. Лет ей было…

Так сразу и не сказать – наверное, десять, может, чуть больше.

– Не сопротивляйся! – повысила я голос, пытаясь перекричать шум реки и звуки битвы на мосту. – Держись за мою шею, я буду грести!

Она испуганно кивнула, затем вцепилась в меня, а дальше мы поплыли вместе.

На этот раз по течению.

Но тревога меня не отпускала. Черные видели, как тот воин скинул девочку в реку. Что им могло помешать заметить и меня?! Вернее, нас с ней, – после чего попытаться ее отобрать, а меня прикончить. Или прикончить нас обеих?

А вдруг они нас уже преследуют – плывут по реке или бегут по берегу?

Не выдержав, я оглянулась.

Оказалось, прыгать за нами с моста никто не стал.

Вместо этого двое черных спешили к насыпи, ведущей к реке, – уверена, по нашу душу. Но у них на пути встал мужчина в синей одежде. Завязался бой, тогда как еще двое черных на мосту стояли возле хилого парапета и смотрели в нашу сторону.

И я не поверила своим глазам. Не может этого быть!

У них в руках были луки, и они…

Ужас придал мне силы, я принялась исступленно грести, не совсем понимая, что мне делать дальше. Тут девочка совсем некстати разжала руки, словно враз обессилила или же захотела перехватиться поудобнее, но не смогла.

Ушла под воду, а я нырнула за ней.

Поймала, вытащила, встряхнула.

– Держись! – крикнула ей. – Ну же, крепче!

Поймала себя на мысли, что голос у меня странный – словно не мой, да и речь не похожа на привычную. Но девочка меня поняла. Смотрела на меня огромными синими глазами, и лицо у нее было жалобным.

– Я постараюсь, Райли! – пробормотала она.

Вернее, я прочла это по ее губам, но переспрашивать не стала, потому что вспомнила о лучниках.

– Ныряем! – заявила ей. – Сейчас же! Набери побольше воздуха!..

Потащила ее за собой под воду; принялась грести, мысленно благодаря свои походы в бассейн «Олимпийский», где я годами меряла размеренными гребками дорожку стометровки.

Туда и обратно – и так раз за разом, день за днем, словно пыталась сбежать от однообразия своей жизни, в которой очень много работы, но нет семьи или любимого человека; слишком мало подруг и отсутствует какой-либо смысл приходить домой пораньше.

Зачем мне это делать, если там меня все равно никто не ждал?

Личная жизнь не складывалась, хотя я пробовала несколько раз, и каждый раз обжигалась. Я даже кота не завела, потому что постоянные командировки к этому не располагали.

У меня выживали только кактусы – и то, самые стойкие виды.

Зато теперь на однообразие мне было грех жаловаться. Я изо всех сил плыла как под водой, так и по поверхности реки, тащила за собой девочку, не совсем уверенная, что в следующую секунду не получу стрелу в спину.

Но, по крайней мере, меня утешала мысль, что сначала попадут в меня, а не в ребенка.

И так мы раз за разом выныривали, затем делали вдох, после чего снова уходили под воду.

Течение было сильным, но на этот раз оно послужило нам добрую службу. Уже через несколько минут мост с лучниками скрылся из виду, и нырять мы перестали.

Правда, выбираться на берег я не спешила – помнила про тех, кто бежал за девочкой к насыпи. Мало ли, они разобрались с воинами в синем и теперь пытались догнать нас по лесу?

Поэтому мы плыли… Плыли, плыли и плыли, пока я окончательно не выбилась из сил и не решила, что на этом хватит. Мы давно оторвались от преследователей, поэтому пора поворачивать к берегу.

Девочка к этому времени перестала как-либо мне помогать. Иногда всхлипывала, висела сопевшим кулем у меня на шее, но я была ей за это благодарна – по крайней мере, не мешала грести и больше не пыталась утонуть.

Высмотрев песчаную отмель, я решила, что это место подойдет, чтобы выбраться на сушу. Там мы обсохнем и отдохнем, а заодно я расспрошу девочку о том, что произошло, после чего буду думать, что нам делать дальше.

Мне не хватало информации.

Почему девочка назвала меня Райли? Быть может, мне послышалось? Или мне все это снится?

Или где-то в Европе запустили большой адронный коллайдер, и я, нырнув в канал в своем городе, провалилась в коллайдеровскую трубу вместе со всеми адронами, поэтому очутилась в другом мире?

В полете я обзавелась чужим именем, вычурной одеждой, тянувшей меня ко дну, а заодно и… темной косой до пояса.

Последняя надолго ввергла меня в ступор.

Я как раз тащила из воды на берег трясущегося и всхлипывавшего ребенка – девочка вцепилась в меня, словно обезьянка, обвив не только руками, но и ногами. Именно тогда, мысленно ругая лучников и тех, кто нацепил на ребенка тонну одежды и обувь, которую девочка успела благополучно потерять в реке, я увидела ту самую косу.

Вытаращила глаза – потому что таких длинных волос у меня никогда не было. И вообще, от рождения я светлая и в последние годы стриглась коротко.

Но затем махнула на косу рукой, решив, что не до нее сейчас.

Глядеть на свое отражение в воде я тоже не стала. Уже догадалась, что вряд ли увижу там лицо, на которое привыкла смотреть в зеркале. К тому же я понятия не имела, сколько у нас времени в запасе.

Но и ответы, к сожалению, тоже получить не удалось.

Когда мы выбрались на берег, девочка принялась так сильно трястись, что мне стало не до расспросов.

– Давай-ка сюда, на солнышко! – я оттащила ее на солнцепек, затем принялась растирать и массировать тонкие ручки и спину. – Знаю, неприятно, но так ты быстрее согреешься. А теперь давай снимем твое платье – оно промокло, и в нем тебе не побегать и не поплавать.

Девочка продолжила трястись, уставившись на меня огромными глазищами.

Я бы тоже на себя уставилась, но это была непростительная роскошь. Потому что внезапно осознала, что речь, лившаяся из моего рта, была на неизвестном языке. Слова казались мне странными и незнакомыми, но я почему-то их понимала и говорила не задумываясь.

– Райли! – внезапно пробормотала девочка, и из ее глаз хлынули слезы. – Райли, мне больно! – все потому, что я продолжала ее растирать и массировать.

– Вот и хорошо! Значит, ты все еще жива.

Произнесла и осеклась – надо же было такое ляпнуть, не подумав!

– Я думала, что ты умерла! – всхлипнула девочка. – И тот человек тебя убил!..

– Ну-ну! – сказала ей. – Ничего плохого он мне не сделал. Видишь, со мной все хорошо, и я даже не ранена. – Вернее, со мной было все плохо, но я не собиралась пугать ребенка. – Погоди, там, на мосту…

Но я так и не задала свой вопрос, потому что неподалеку, причем на нашей стороне реки, раздался собачий лай, и девочка принялась подвывать от страха.

---