Дитя скверны

Денис Темный

Пролог.

Яркие лучи заката, стекая по неровным склонам гор, заполняли низину теплым багровым светом. Заснеженные вершины искрились так, будто в любой миг готовы были воспылать. Лес под ними и вовсе словно объяло бушующее пламя, а внезапные порывы ветра, заставлявшие деревья колыхаться, лишь усиливали эту иллюзию. Меж тем солнце все больше опускалось за горизонт, тени становились длиннее. Тьма неумолимо поглощала этот мир, принося с собой совершенно иные, неприемлемые для дня законы. Тихие шорохи и голоса ночных птиц становились все громче. Холод, пока еще едва ощутимый, стремительно расползался по округе.

Вдохнув полной грудью свежий воздух, Валес Стенкар прикрыл глаза от удовольствия, не сумев сдержать при этом слегка надменной улыбки. Стоять по вечерам в одной из башен замка, любуясь видом из окна, начинало входить у него в привычку. Подобное занятие доставляло ему истинное наслаждение, ибо все здесь, включая лес, склоны гор и небольшую речушку, протекавшую по дну ущелья, принадлежало ему. Ровно как звонкие монеты, коих в его сокровищнице было немало, требовали постоянного пересчета, владения лорда нуждались в постоянном осмотре и полных восторга взглядах. Но чьего внимания они были наиболее достойны, как не внимания их милостивого и мудрого господина? Так мужчина, по крайней мере, полагал.

Отвернувшись наконец от неширокого окна, он деловито сложил руки за спиной, а потом, неспешно прошествовав вглубь комнаты, тяжело опустился в мягкое кресло. В стороне от него быстро мелькнула неясная тень, по воздуху разлился легкий смрад разложения. Однако, погруженный в собственные мысли, Валес этого не заметил.

Покои, в которых он теперь находился, в сравнении с другими помещениями замка, выглядели, пожалуй, до неприличия скромно. Большую часть их занимала кровать с белоснежной, идеально застеленной простыней и полупрозрачным невесомым пологом, аккуратно перетянутым светлыми лентами. С противоположной стороны, чуть ближе к выходу, стояло старое кресло, обтянутое потемневшей зеленовато-серой обивкой. Слева, меж ним и дверью, у стены располагался громоздкий книжный стеллаж. Книг в нем давно уже не было. Вместо них полки сплошь заполнял позабытый всеми, ничего не стоящий хлам.

Сама же комната располагалась в углу одной из башен замка, а потому имела два окна, из которых открывались чудесные виды на земли Валеса. При этом постоянные сквозняки доставляли немало неудобств, так что жить здесь постоянно, сохраняя здравие, было просто невозможно. Да и с какой стати знатному лорду вообще было обитать в подобном месте?

Впрочем, мужчине даже в голову не приходило переселиться сюда. И, помимо ежедневного любования тем, что безраздельно ему принадлежало, время от времени комната использовалась совсем по иному назначению.

Как и в любом замке, здесь имелись свои мрачные тайны. Порой, дабы улучшить настроение, Валес Стенкар спускался в подземелья, где всегда находилось несколько провинившихся слуг. Прежде они позволили себе ослушаться или оспорить решения своего лорда, а потому обязаны были понести справедливое наказание. Ибо слово господина – закон.

Теперь, забытые всеми, навсегда исчезнувшие из мира, они терпели ужасные мучения. Впрочем, жили они тоже недолго, что часто заставляло Валеса ощущать изрядную досаду. Ведь он готов был слушать их крики и мольбы до скончания времен.

Иногда в грязные камеры, куда не проникал солнечный свет, попадали бродившие неподалеку путники. Чаще всего это были оборванцы, о которых никто и не вспомнит. Так есть ли разница, живы ли они и каким образом умирали? Из года в год лорд все больше понимал, сколь бездонна пропасть, отделявшая особ благородного происхождения от простолюдинов. Он окончательно уверился, что жалкая чернь существует на этом свете лишь дабы удовлетворять потребности своих господ.

Даже жизни псов своих он ставил порой превыше жизней многих из людей. Проводить время в псарне, рядом с его несравненными питомцами, как и любоваться красотами собственных владений, относилось к тем занятиям, за которыми он забывал обо всем. Окруженный собаками, он чувствовал истинную преданность, на какую не были способны представители рода человеческого. Каждое из животных, что взирало на него, определенно преклонялось перед ним, словно перед богом, без единого сомнения готово было исполнить любую прихоть хозяина. И потому Валес часто сам кормил их с рук. Порой останками тех же путников, которым не повезло оказаться в его подземельях.

С теми, чьи острые зубы без труда пронзали даже самое жесткое мясо, он ощущал особое родство. Возможно, где-то внутри он тоже был хищником? Кто знает? В любом случае хозяин и его питомцы понимали друг друга без слов.

Все еще сидя в кресле, он вновь окинул взглядом комнату. Свет за окном стремительно мерк, и теперь вокруг царил вязкий полумрак, сквозь который все менее различимо видны были очертания предметов. Откуда-то со стороны широкой кровати послышался тихий скрежет, похожий на звук, при котором чьи-то когти врезаются в старые деревянные половицы. Услышав это, мужчина только разочарованно покачал головой. Проклятые крысы! Замок буквально полнился ими. И, что бы он ни предпринимал, извести их было невозможно. Без сомнения, то были они, ведь кроме них в эти покои не сумел бы пробраться никто.

Однако причиной его нараставшего негодования являлись не только невидимые грызуны. Валес просто ненавидел чего-то ждать, полагая, будто те, кто заставляет его делать это, тем самым проявляют к нему непозволительную дерзость. А потому сейчас минуты ожидания стремительно пожирали все его эмоции, оставляя за собой лишь едва контролируемую злость. Радовало только одно – похоже, ждать ему придется недолго.

О том, кто ныне испытывал его терпение на прочность, он и раньше был не слишком высокого мнения. Троюродный племянник, граф Адарин Легар, вызывал в нем исключительно презрение, хотя бы своим титулом, превосходившим титул самого Валеса. По какой причине этот надменный хлыщ вдруг решил вспомнить о родственных связях, оставалось загадкой. Однако несколько лет назад хозяин замка получил вдруг неожиданное письмо, в котором говорилось, что молодой граф желает почтить его своим визитом. Отказать в сей прихоти было нельзя, ибо это, несомненно, посчитали бы оскорблением.

Надо признать, гость, несмотря на различие статусов, был учтив и весьма обходителен. Меж тем что он забыл в его доме, мужчина понять так и не смог. Юнец заигрывал с прислугой, да целыми днями слонялся без дела с глуповатой улыбкой на лице.

Быть может, ему нужны были эти земли, и он задумал заполучить замок, тайком отравив его хозяина? Или же он решил впутать своего родственника в какие-то довольно сомнительные дела, что впоследствии пагубно отразятся на его репутации? Как бы то ни было, в то время, когда рядом находился Адарин, Валес Стенкар значительно усиливал свою охрану и заставлял слуг проверять всю подаваемую ему пищу.

Хуже было то, что после своего первого визита, когда хозяин замка собирался уже вздохнуть свободно, троюродный племянник клятвенно пообещал приезжать к нему каждый год в это самое время. Задыхаясь от ярости, Валесу ничего не оставалось, кроме как попытаться изобразить крайне натянутое выражение глубочайшего счастья и заверить графа, что ему здесь всегда будут рады.

С тех пор Адарин Легар ни разу не нарушил своего слова. В честь его приезда полагалось устраивать пышный праздник, что требовало немалых трат. Скрываясь в псарне, куда дальний родственник, хвала почившим богам, захаживать побаивался, Валес с тяжелым сердцем подсчитывал убытки. И при осознании того, сколь стремительно таяло богатство, бессильная ненависть его только нарастала.

Несколько дней назад граф снова появился у ворот его замка, приторно улыбаясь, окруженный свитой мелких аристократов, коих он именовал друзьями, и многочисленной армией слуг. Подумать только! Посметь пригласить сюда каких-то проходимцев, да еще без согласия хозяина! Злоба кипела внутри Валеса, котел терпения был переполнен. Почти. Ибо в лицо гостю он так и не посмел высказать своего недовольства. Где-то на задворках разума стали возникать сладостные мысли, а не покончить ли ему с дальним родственником раз и навсегда, чтобы тот наконец перестал донимать его своим вниманием?

Но убийство, да еще столь именитой особы, точно не сошло бы ему с рук. И, следом за ядом, подмешанным в чужое блюдо, не осталось бы ничего, кроме как самому принять отраву.

Проводив недовольным взглядом Адарина, пересекавшего двор замка вместе со своей треклятой свитой и при этом широко размахивавшего руками, что-то оживленно рассказывая приятелям, мужчина только презрительно сплюнул. Само собой, так, чтобы этого не заметил граф. Почему среди его родственников по большей части были лишь инфантильные полудурки? И по какой невероятной причине почти все они наделены были гораздо большей властью, чем дарована свыше ему, Валесу? Раздавая свою благодать, последний из богов явно обошелся с ним несправедливо.