На языке вертятся ругательства, и я с трудом себя сдерживаю, чтобы не бросить их в лицо Лёне. С него станется выкинуть меня босой с ребенком в подъезд. Раз он не брезгует выставить жену с собственной дочерью на улицу без денег, без работы и жилья…Бездушный…даже не знаю, кто. Потому что назвать Лёню мужчиной больше язык не поворачивается.

Осторожно кладу Аню в кроватку и открываю шкаф, доставая старый чемодан и большой рюкзак для мам. Мне приходится собрать вещи. Потому что спорить с мужем бесполезно. Если он, что-то решил, то переубедить его нереально. Еще небось и любовница подливала масла в огонь. Вот и решил одним ходом двух зайцев убить: избавиться от надоевшей жены и зажить счастливо с некой Леной.

В первую очередь складываю вещи дочери и ее любимые игрушки. Потом летят мои. Я не забочусь о том, чтобы сложить их аккуратно. Главное, чтобы все влезло. Сверху отправляются документы и, наконец, я достаю старую шкатулку.

Туда я складывала все деньги, что мне удавалось заработать и часть пособия на Аню. Как чувствовала, что заначка мне пригодится. Правда, я одалживала часть денег Лёне, но, раз мы расходимся, то он же вернет мне долг?..Муж же должен понимать, что мне надо на что-то снимать жилье и кормить ребенка.

Открываю шкатулку, и ледяной страх сжимает мое сердце. Руки слабеют, подрагивают, и шкатулка выпадает из моих рук с грохотом. На пол медленно летит одиночная пятитысячная купюра. Единственные деньги, что сейчас есть у нас с Анюткой. Хотя еще несколько дней назад было почти пятьдесят. Мы могли бы снять жилье на первое время и купить продукты, а сейчас…боюсь даже представить, что ждет нас с дочерью сейчас. Голод и вокзал. Или грязный овраг.

Охваченная праведным гневом, подхватываю расколовшуюся шкатулку и иду искать Леню. Муж находится на кухне, где спокойно поедает суп, который я варила все утро с капризничающей дочерью на руках.

– Леня, где деньги?

– Какие деньги? – бросает на меня ленивый взгляд и снова утыкается в телевизор на стене.

– Те, которые я откладывала для дочери. На которые мы должны были снять жилье. И часть которых я одолжила тебе. Верни, это не твое. Ты к ним не имеешь никакого отношения!

– Ах, эти, – прихлебывает суп. – Это я взял, да. Мне было нужно. Тех, что ты давала, не хватило оплатить поставку. Пришлось взять самому.

– Ты в своем уме?! – ору, позабыв про сон дочери. – Это наши с Аней деньги! Я их заработала! Знаешь, как это называется?! Воровство! Верни немедленно!

– А ну не ори! Сама где-то шлялась, а меня еще смеет обвинять! Я вас кормил, одевал эти два года. Вы тут бесплатно жили. Аньку своей считал, пока ты мне лапшу на уши вешала. Считай, это моя моральная компенсация.

– Бесплатно?! Но я готовила, убирала, стирала, ты ни разу не то, что в неглаженной рубашке, в мятых трусах ни дня не ходил! – я не хочу плакать, но влага упрямо скапливается в уголках глаз от жгучей обиды. – Я не изменяла тебе, Лёня! Да мне и некогда было, ты прекрасно это знаешь! Не знаю, зачем ты подделал эту справку…Еще и изменял мне все время, пока я ждала тебя дома…

Лёня швыряет ложку, я вздрагиваю и отступаю на шаг назад. Встает со своего места, громко матерится.

– Посмотри на меня, Леся! Я – темный, у меня голубые глаза. А у твоей дочери карие глаза и рыжие вьющиеся волосы!

– Потому что Аня пошла в меня, я тоже рыжая, если ты не заметил!

– Вот только глаза зеленые! – рявкает Лёня, стукая кулаком по столу. – Откуда у нашей дочери могут быть карие глаза?! Вот у нас с мамой и возникли сомнения.

– Ну, конечно, не обошлось без твоей мамы!

Прикрываю глаза и глубоко дышу. Что-то доказывать бесполезно.

Я не понравилась Любови Григорьевне с первого взгляда. Конечно, я – простая студентка, живущая в общаге. Не чета ее сыну, коренному столичному парню с собственной недвижимостью и работающему в престижной компании, а впоследствии открывшему собственное дело. Свекровь всеми правдами и неправдами старалась избавиться от меня. Сталкивала нас с Лёней лбами, ссорила. Но у нее ничего не выходило. До сегодняшнего дня. Уверена, что идея с тестом на отцовство принадлежит Любови Григорьевне.

– Короче, Леся, собирайся давай и вали из моего дома на все четыре стороны. Забудь о деньгах, я тебе ничего не должен. Хотя мог бы по-другому разговаривать за твой нае…обман. Не будь мелочной.

Лёня обходит меня и направляется в кабинет. Очень хочется сесть на пол и расплакаться, но я не имею права. Собираю себя по крупицам, всю волю в кулак и возвращаюсь к дочери. Она сладко спит в кроватке, подложив кулачок под щечку, и еще не подозревает, что нас ждет. Господи, кто бы знал, как меня пугает неизвестность…

Подхватываю мобильный и набираю Даниэлу. Может, удастся пару дней переночевать у подруги, а потом я придумаю что-нибудь…

Но и тут меня ждет облом – Даниэла с мужем и сыном на неделю уехали к свекрови. Эрике звонить даже смысла нет – они с семьей еще месяц пробудут за границей.

Я собираю вещи и опускаюсь на край кровати, окидывая спальню прощальным взглядом. Аня просыпается и сразу же крутит головой в поисках меня. Замечает, робко улыбается, сонно трет глазки и тихонько зовет меня.

– Я здесь, моя девочка, – подхватываю малышку на руки и прижимаю к груди. Вдыхаю неповторимый детский запах и немного успокаиваюсь. – Идем, пообедаем и пойдем гулять?

Дочь радостно кивает и широко улыбается. Прогулки Аня любит, поэтому проблем с этим не будет. Неизвестно только, сколько нам придется гулять…И где мы будем ночевать…

Обедаем, одеваемся, я подхватываю дочь, наши вещи, и мы выходим в коридор. Сумка и рюкзак выходят неподъемные, не представляю, как потащу это все на себе.

Я открываю дверь, делаю шаг, как в коридоре показывается Леня. В сердце загорается надежда, что муж одумался, но также быстро гаснет.

– Ключи от квартиры отдай, – требовательно протягивает ладонь. Вкладываю связку, беру на руки Аню и тяну за собой чемодан. Не успеваю дойти до лифта, как дверь сзади оглушительно захлопывается. Даже не попрощался.

Пока мы собирались, на улице поднялся ветер и пошел крупный снег. Я бесцельно бреду по улице, обдумывая сложившуюся ситуацию и пытаясь найти хоть какой-то выход.

– Мама, мама, – хнычет Анютка тоненьким голоском и протягивает мне ручки.

– Устала, моя девочка? Иди сюда.

На одну руку сажаю дочь, в другой качу чемодан, еще и рюкзак оттягивает плечи. Я уже прилично замерзла, пальцев ног совсем не чувствую, они окоченели. Устала безумно, но и остановиться не могу, потому что тогда мы с Аней замерзнем насмерть. Буквально.

Внезапно сзади раздается хруст, чемодан кренится, а поскальзываюсь и падаю на землю, больно ударяясь коленями.

Слезы обиды и бессилия катятся из глаз, и я не в силах их остановить. Крепко прижимаю дочь к себе, а сама трясусь от холода и боли. Анютка, похоже, чувствует мое состояние и тоже начинает капризничать.

– Не плачь, не плачь, солнышко…

Внезапно какая-то невиданная сила подхватывает меня за руки и ставит на ноги.

– Не стоит сидеть на земле в такую погоду. Простудитесь, – раздается над ухом низкий, бархатный голос.

Вскидываю голову и натыкаюсь на теплый взгляд янтарных глаз. У Анютки точно такие же, необычные.

Ловлю себя на мысли, что мужчина очень красив. Молод, высок и подтянут. Ему невероятно идет этот молочный пуловер под горло и темное пальто. Чуть вьющиеся волосы и немного нахальный и насмешливый взгляд делают его неотразимым. Чувственные, четко очерченные губы, легкая небритость, широкие плечи и спортивная фигура – этот мужчина определенно притягивает взгляды и заставляет проходящих мимо женщин всех возрастов сворачивать шеи.

– Спасибо, – шмыгаю носом и пытаюсь сдвинуть чемодан с места. Но он снова кренится, и я едва не падаю. Но в этот раз сильные руки удерживают меня и прижимают к сильному телу.

– Стоять, не падать. Пойдемте, я вас подвезу? – указывает на большой внедорожник, припаркованный на обочине.

– Нет, спасибо, мы сами справимся.

– И все-таки, – в низком хрипловатом голосе проскальзывают требовательные нотки, – я настаиваю. У вас тяжелые сумки, а у очаровательной мандаринки уже красный нос. А у меня теплая и большая машина. И нам с вами по пути.

Незнакомец смотрит на Аню и подмигивает ей. Дочь хлопает глазками и не сводит взгляда с мужчины.

– Я же сказала…

Хочу вежливо, но твердо отказаться, но Анютка вмешивается в разговор. Она широко, до ямочек на пухлых щечках, улыбается, показывает пальчиком на мужчину и громко и четко произносит:

– Папа!

Глава 3

Олеся

Вспыхиваю, чувствуя, как щеки заливает краской. Зато Аня нисколько не смущается: шмыгает красным носом и улыбается до ямочек на щеках. Надо отдать должное, незнакомец не смутился, не начал возмущаться и выговаривать мне что-то. Улыбнулся также широко, как Анютка, до точно таких же ямочек. Как будто они…родственники.

– Нет, малышка, я не твой папа. К сожалению. Но я бы не отказался от такой невероятно красивой мандаринки.

Дочь, как истинная девочка, прячет личико у меня на груди и кидает кокетливые взгляды на незнакомца. На что мужчина откидывает голову и громко и искренне смеется.

– Да ты, мандаринка, будущая похитительница мужских сердец! Я бы посоветовал твоему папе купить ружье, чтобы отгонять женихов, которые будут толпиться вокруг тебя.

---