Блок

Бен Оливер

Ben Oliver

The Block

© Руснак К., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Холли! Книги, а? Кто бы мог подумать, да? (Только ты!)

Почему мы запрограммированы на то, чтобы видеть мир прекраснейшим в момент, когда нас вот-вот замочат? Чувствуют ли кролики то же самое, когда лисьи зубы вонзаются им в загривок? Может, это милосердие?

«Год потопа», Маргарет Этвуд

День 6 после войны

Победа над Хэппи обошлась нам дорогой ценой.

Лежа здесь и глядя в потолок своей квартиры на сто семьдесят седьмом этаже Вертикали «Черная дорога», я спрашиваю себя, можно ли было сделать что-то иначе?

Пандер покончила с собой после того, как Хэппи загрузилась в нее; Пода насмерть зарезал Совершенный, преданный делу ИИ^[1]; Малакай погиб в битве на Втором Уровне Города, а Игби подстрелили в небе, когда он летел за ключ-картой, которая позволила бы нам получить доступ к подземному бункеру, где Хэппи хранила свои серверы.

Но самую большую жертву принесла Акими, врезавшись в хранилище энергии с плазменными гранатами, взорвав себя вместе с системой жизнеобеспечения Хэппи. После этого нам просто нужно было оставаться в живых до тех пор, пока запасенная ИИ энергия не иссякнет.

– О чем думаешь? – спрашивает Кина, входя в комнату и ложась рядом со мной.

– Так… обо всем, – отвечаю я, улыбаясь тому, что она жива, и тут же чувствую себя эгоистом.

– Я тоже, – говорит она, проводя рукой по моим волосам. – Кажется, я только об этом и думаю.

– Ты чувствуешь вину? – спрашиваю я. – За то, что мы выжили, а остальные…

– Да, – отвечает Кина, – постоянно. Мне это снится, я просыпаюсь по ночам и…

Она замолкает, в ее глазах блестят слезы.

– Не знаю, чего я ожидал, – говорю я. – Я представлял себе конец войны прекрасным, представлял нас всех вместе, живыми.

– Они погибли, сражаясь за то, во что верили, – отвечает Кина. – Они сражались друг за друга и за нас, за все человечество. В конце концов, все мы были готовы умереть за дело, так что в этом смысле их смерть благородна и отважна. Их навсегда запомнят героями.

– Знаю, – говорю я, – но я бы отдал все, чтобы они вернулись сюда, к нам.

– Я тоже, – Кина целует меня в щеку. – Постарайся поспать хоть немного.

Она ложится поудобнее, а я продолжаю смотреть в потолок сквозь темноту.

Не знаю, сколько я так пролежал, но прежде чем погрузиться в беспокойный сон, я думаю: «Когда же это случится?»

День 7 после войны

Я просыпаюсь на рассвете.

Встаю, стараясь не разбудить Кину, и иду на кухню.

Электричества сейчас нет, особенно после взрыва зажигательной бомбы, произошедшего в самом конце, да и вода поступает теперь только из дождевых коллекторов, и мы вынуждены распределять ее разумно, поскольку Хэппи в свои последние несколько минут работы от батарей пыталась отравить дождь, тем самым навсегда изменив погоду. Теперь у нас в основном палящая жара и пятиминутные проливные дожди раз в три-четыре дня.

Я смотрю на город, наполняя бутылку водой наполовину. Сплошные развалины. Некоторые районы до сих пор дымятся и тлеют, здания продолжают обваливаться. Палящее солнце и отсутствие дождя превратили реку в широкую тропу из потрескавшейся грязи, петляющую сквозь сгоревший город.

Я переодеваюсь в джинсы и черную футболку, натягиваю ботинки и как можно тише выхожу из квартиры.

Как обычно, на полпути вниз по ста семидесяти шести лестничным пролетам я твержу себе, что сегодня же мы с Киной переедем в квартиру на первом этаже! Но знаю, едва мы начнем осматриваться, я снова стану нервничать. Не просто нервничать, а тревожиться, словно уход из моего прежнего дома каким-то образом запятнает память о моих умерших матери, отце и сестре.

Отогнав эти мысли прочь, я продолжаю спускаться, наконец дохожу до парадных дверей здания и выхожу на улицу в зной и ослепляющий свет.

Я осторожно иду через завалы, по обугленным улицам и кускам расплавленного металла, некогда бывшим, возможно, автомобилями, и, наконец, дохожу до склада неподалеку от фабричного квартала.

Сейчас надо быть осторожным, я не единственный собиратель. Многие выжили в войне с Хэппи: некоторые Совершенные продолжают выполнять приказы своего искусственного лидера, некоторые Убогие выжили благодаря тому, что в тот момент находились под воздействием «Побега», даже Полоумные – люди, сошедшие с ума от биологического оружия, пролившегося с неба вместе с дождевыми запасами Земли. Хотя большинство Полоумных уже мертвы. Те из нас, кто просто хотят выжить, еще не нашли способ общаться, и мы избегаем друг друга, опасаясь, что каждая живая душа может представлять угрозу.

Я захожу на склад через дыру во внешней стене, образовавшуюся в результате взрыва в последние мгновения войны. Все здесь разбросано и разграблено, полки практически пусты, остались только какие-то запечатанные в вакуумной упаковке фрукты да мешки с рисом.

Собрав основные припасы и положив их в рюкзак, я спускаюсь к той части реки, где еще осталось достаточно воды для поддержания жизни, и проверяю свои ловушки на наличие рыбы – пусто.

Я возвращаюсь к Вертикали «Черная дорога», двигаясь от здания к зданию осторожно и тихо, прислушиваясь к движениям, высматривая признаки жизни. Благополучно добравшись до невероятно высокого здания, я начинаю подниматься по лестнице. Теперь, когда рюкзак за спиной набит едой, мне приходится то и дело останавливаться, чтобы передохнуть. Добравшись до сто семьдесят седьмого этажа, я оставляю рюкзак у входной двери нашей квартиры и поднимаюсь на крышу.

Странно находиться здесь, наверху, где мы с сестрой стояли молча, потрясенные, когда с крыши насмерть упал мальчик. Его толкнула Молли. У нее не было выбора – он нацелил на нее пистолет, но версия о самообороне не сработала бы в суде, потому что перед этим мы его ограбили. Я взял вину на себя, сознался в убийстве Джейдена Рота и был приговорен к смертной казни.

«Здесь все и началось, – думаю я, глядя туда, откуда упал мальчишка. – Меня отправили в Аркан, на мне испытали вакцину против Полоумных, и так я пережил войну».

Я перевожу взгляд на другую сторону – туда, где отец, зараженный болезнью Полоумных, из последних сил столкнул с крыши одного из солдат Хэппи и так спас мне жизнь.

Победа над Хэппи досталась нам дорогой ценой.

Меня накрывает волна эмоций, но я сопротивляюсь и подавляю ее, сосредоточившись на саде.

Потребовалось почти два дня непрестанной работы, чтобы притащить сюда почву для сада и древесину, чтобы огородить его. Я посадил морковь, картофель, помидоры и стручковую фасоль. Уже есть признаки жизни: маленькие побеги, растущие из грядки с помидорами, и крошечные листочки, торчащие из почвы там, где посеяна морковь.

Ведром я зачерпываю то малое количество воды из коллектора, которое, как мне кажется, разумно использовать, и поливаю овощи.

«Когда же это случится? – думаю я, глядя на город, вдыхая теплый воздух. – Когда?»

Я вспоминаю Блок – самое мучительное, жестокое и жуткое место, в котором я когда-либо имел несчастье оказаться, и думаю о том, как выбрался оттуда. Неужели прошло уже двадцать дней? Двадцать дней со дня взрыва, выстрелов, криков и воплей? Под и Игби взорвали все здание. Они рассчитали точное количество взрывчатки, необходимое, чтобы взорвать заднюю стену и оставить заключенных в живых. Затем они вместе с Пандер, Акими и моей сестрой штурмовали здание, убив охранников и вытащив нас из парализующих кроватей.

Двадцать дней… столько всего произошло с тех пор, но кажется, будто ничего не изменилось. Я смотрю на город, на излучину реки, куда я, моя сестра и мои родители ходили солнечными днями. Смотрю на горизонт, где, поднимаясь все выше, светит утреннее солнце.

«Когда же это случится?» – думаю я.

Все это – сгоревший город, сгоревшая планета – тщетно; кажется немыслимым, что человечество сможет возродиться из руин, да это и не важно. Это не реально.

Все это не реально.

Я глубоко вдыхаю, чувствуя теплый воздух в легких, и возвращаюсь через узкий дверной проем вниз по деревянным ступеням обратно в коридор на верхнем этаже Вертикали.

Я спускаюсь на сто семьдесят седьмой этаж и возвращаюсь в свой старый дом – место, где я вырос.

Кина в гостиной, пишет в своем дневнике. Она поднимает взгляд, когда я вхожу.

– Привет, – здоровается она.

– Привет, – отвечаю я.

– Я снова пишу, – рассказывает она, почти виновато глядя на текст. – Мне кажется, это важно, люди должны знать, будущие поколения, понимаешь?

– Да, – отвечаю я.

Кина смотрит на меня и улыбается.

– Лука, не хочу пробуждать плохие воспоминания, но мне нужно убедиться, что все верно. Можешь сказать?..

– Погоди, Кина, – перебиваю я, – прошу, не надо.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, хмурясь.

– Прошу, не спрашивай меня.

– Не понимаю, – говорит Кина, слегка улыбаясь, словно я веду себя неразумно.

– Кина, если задашь этот вопрос, то все будет кончено.

– Лука, не понимаю, о чем ты. Ты меня немного пугаешь.

---