Девять хвостов бессмертного мастера

Джин Соул

© Д. Соул, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

От автора

Главными героями новеллы являются лисы. У них, как и у людей, есть свои обычаи и культура. Говорят лисы одинаково хорошо как на человечьем, так и на собственном языке. Но нередко они вворачивают в свою речь лисьи словечки, многие из которых являются обычными человеческими, попросту изменёнными на лисий манер. В лисьем языке слова могут означать что угодно в зависимости от контекста.

Уверена, у вас прекрасно получится говорить по-лисьи и понимать язык, если вы выучите наиболее популярные лисьи слова.

Лисий словарь

В лисьем языке слова могут означать что угодно в зависимости от контекста. Наиболее употребительные лисьи словечки:

Вылисить – научить уму-разуму, вышколить; устроить взбучку; вылизать шерсть.

Лиситься – греться или спать, свернувшись клубком или прижавшись друг к другу; вылизываться; устраивать лисьи забавы; совершенствоваться (заниматься лисьей культивацией).

Лисоблуд – то, что запрещено делать лисам, табу.

Лисьекусь – ритуальный лисий укус.

Облисить – выучить лисьим повадкам, сделать похожим на лиса; обмануть.

Прилисываться – требовать внимания, подлизываться.

Слисить, прилисить – стащить, присвоить.

Улиснуть – сбежать; уйти от ответа.

[001] Господин-с-горы никогда не снимает маску

О том, какое у Господина-с-горы лицо, никто точно не знал. Бессмертные мастера изредка спускались в посёлок, чтобы принять участие в праздничной процессии в честь очередного небожителя, но на Господине-с-горы всегда была маска из тонкого фарфора, закрывавшая лицо ото лба до подбородка.

Слухи о нём ходили разные. Одни считали, что Господин-с-горы так уродлив, что не хочет пугать своим видом людей, потому и носит маску. Другие полагали, что Господин-с-горы слишком красив, чтобы показывать лицо простым смертным, и носит маску, дабы не ослепить их своей красотой. Третьи прибавляли, что Господин-с-горы попросту боится, как бы красота его лица не увяла от палящего солнца или колючего ветра, поэтому закрывает лицо маской, когда спускается с горы.

Господин-с-горы был исключительно красив на самом-то деле. Так красив, что даже небожители бледнели и оскверняли себя завистью, когда глядели на мир смертных через зеркало Истины! Но маска, которую он носил, призвана была скрывать не красоту или уродство его лица, а само лицо.

Господин-с-горы был слишком красив для обычного человека или даже бессмертного мастера. На горе поговаривали, что его породило семя небожителя, не иначе. У Господина-с-горы были светлые глаза, похожие на воду в горных ручьях, с лёгким отсветом льда, который вспыхивал сильнее в момент проявления эмоций, и поистине роскошные волосы оттенка спелых каштанов.

Гора, на которой жили бессмертные мастера, называлась Таошань, или Персиковая гора. Тут следует оговориться, что бессмертные мастера вовсе не были бессмертными. Так их прозвали люди, а они были всего лишь даосами, мечтающими однажды вознестись. Но для вознесения и возведения в ранг небожителя требовалось накопить немыслимое количество духовных сил, и именно поэтому Господина-с-горы на Таошань терпеть не могли.

Господин-с-горы вовсе не занимался культивацией, никто никогда не видел его медитирующим или постигающим Дао той или иной техники, но запас его духовных сил был таков, что он мог заставить сухое дерево расцвести весенними цветами одним лишь мановением пальца. Господин-с-горы родился с духовными силами и к двадцати годам достиг такого уровня культивации, что при желании мог бы вознестись в любой момент. Вот только почему-то этого желания он никак изъявлять не желал!

Господин-с-горы кичился своей исключительностью – так казалось даосам. Пока они корпели над очередным свитком или до потери пульса медитировали, пытаясь повысить уровень культивации, Господин-с-горы слонялся по горе, лениво обмахиваясь веером, и развлекался тем, что любовался своим отражением в небольшом зеркальце, которое всегда носил при себе. Одежда его, вызолоченная и расшитая шёлковыми нитями, годилась скорее для принца, чем для даоса, но он не удосуживался носить то же, что и остальные. Господин-с-горы делал то, что ему нравится, и носил то, что ему нравится, и это популярности ему тоже не добавляло.

У Господина-с-горы была коллекция фарфоровых масок. Расписывал он их сам. Предназначались они только для тех случаев, когда даосы спускались с горы в посёлок на празднества. На горе маску он не носил. Объяснять, почему он скрывает лицо на людях, Господин-с-горы тоже не пожелал.

Даосы хоть и звали его почтительно шисюном^[1], но втайне ненавидели за то, что никогда не станут такими, как он. Ненавидь они его вдвое меньше, быть может, ничего бы и не случилось.

[002] Господин-с-горы проклят

Господина-с-горы проклинали по десять раз на дню.

Люди жалки и слабы, когда дело касается зависти или ненависти. Дурные слова слетают с языка быстрее, чем стрела с тетивы. Каждый из даосов считал своим долгом позлословить о Господине-с-горы, вернее, о том, кем они никогда не станут хотя бы и потому, что опускаются до злословия: Господину-с-горы была присуща некая отстранённость, свойственная достигшим просветления людям. Он не замечал косых взглядов и не слышал проклятий в свой адрес. Проклятия, впрочем, всегда отвешивали за глаза или сквозь зубы.

Сложно сказать, какое именно из сыплющихся градом проклятий стало последней каплей. Они никогда не произносились именно для того, чтобы причинить вред: в сердцах чего не скажешь! Но злоба накапливалась, оскверняя души и истачивая ауру, и злые духи не преминули этим воспользоваться.

В то утро Господин-с-горы почувствовал себя дурно. Это не было физическим недомоганием, но он ясно ощутил в себе присутствие Скверны. Это его встревожило. Он сел в позу лотоса и попытался медитацией восстановить духовное равновесие, но омерзительное ощущение пустоты внутри никуда не делось. Ци^[2] всегда циркулировала по телу свободно, а теперь ей будто приходилось продираться сквозь бесконечные дебри духовных каналов. С лица его сбежала краска, и он вынужден был послать за лекарем.

Лекарь проверил у него пульс, взглянул на ауру сквозь кристалл небесного зрения и поставил неутешительный диагноз:

– Это проклятие.

– Проклятие? – поразился Господин-с-горы.

Лекарь утвердительно кивнул и прибавил, что это смертельное проклятие, которое обычным людям не снять, но, вероятно, если Господин-с-горы вознесётся, то небожители что-нибудь придумают.

Господин-с-горы выругался. Как он мог вознестись, когда в его теле воцарилась Скверна? С таким «довеском» не принимают на Небеса.

По горе поползли слухи. Даосы, может, и подозревали, что проклятие Господин-с-горы схлопотал по их милости, но вслух о том не говорили. Они предпочитали думать, что это наказание за чрезмерную надменность, какую они всегда видели в Господине-с-горы.

«Небожители всё видят, – шептались они, – Небеса его покарали».

Господин-с-горы был слишком удручён, чтобы слышать это. Проклятие быстро разъедало ауру. На красоте его это никак не отразилось, и тем ошеломительнее казалась произошедшая с ним перемена. Его чистые, льдистые глаза подёрнулись тусклой плёнкой, и даже волосы будто утратили сияние. Господин-с-горы подолгу сидел в беседке у горного озера и невидяще глядел на своё отражение в воде. Пальцы его правой руки лежали на запястье левой, он неотрывно слушал собственный пульс, час от часу всё слабеющий. Духовные силы таяли, пожираемые проклятием, но запас их был настолько велик, что прошло бы несколько лет, прежде чем они истощились полностью.

Что произошло у озера в тот день – никто из даосов точно не знал, но к полудню они выловили из озера хладный труп Господина-с-горы. Не изуродовала его красоты и смерть. Даосы столпились вокруг, растерянно глядя друг на друга. Чтобы похоронить покойника согласно обычаям, необходимо было знать, как он умер. Была это случайность или самоубийство?

Некоторые полагали, что Господин-с-горы утонул случайно, опрокинувшись в воду, когда слишком низко наклонился, чтобы разглядеть собственное отражение. Другие считали, что он предпочёл прервать собственную жизнь, не дожидаясь, когда проклятие превратит его в немощную рухлядь, – для даоса это было страшнее всего. Но те, кто добровольно уходил из жизни, теряли право на перерождение. Разумеется, как и все даосы, Господин-с-горы об этом знал.

Если это была случайность, тело полагалось кремировать, а прах зарыть на вершине горы под персиковыми деревьями.

Если он сделал это намеренно, то труп следовало сбросить с горы в бездонную пропасть – на поругание диким зверям и злым духам.

Ни того, ни другого даосам сделать не удалось.

[003] Господин-с-горы получает второй шанс

Пока даосы судили да рядили, что делать с телом Господина-с-горы, произошло событие из разряда тех, что даже бессмертные мастера считают сверхъестественными. Их собственные тени поднялись, превращаясь в четыре полупрозрачных силуэта, и встали у трупа Господина-с-горы: двое – у плеч, двое – у стоп.

– Проклятие… вернётся… наславшему… – гулким эхом сказали они невидимыми ртами.

---