Сердце ученого вновь сжало раскаленными тисками, ибо из всех мыслимых и немыслимых ответов именно этот, пожалуй, был наихудшим. Тем, что вот уже на протяжении пяти десятилетий терзал его догадками: «А что если?», «Что бы случилось, если бы этого кода не было?», «Стала бы она для него центром мира?», «Отправилась бы на Элирм вслед за ним, навсегда распрощавшись с могуществом бога?».

– Я говорил не об этом.

– Всё хорошо, Эд. Между нами всё хорошо. Я просто хочу прогуляться.

На последней фразе Ада нежно улыбнулась и вышла за дверь.

– Шлюха…

Эдвард Доусон стоял у края парапета и тяжело дышал, заливая пол и стены лужами крови.

Раздробленные в мясо кулаки с белеющими в лунном свете костяшками пальцев, пара открытых переломов, опаленные лохмотья брезентовой крыши и вдребезги раскуроченное оборудование, превращенное вспышкой ярости в груду дымящегося хлама.

Досталось и овальному креслу. Как и самим каменным стенам, что были оплавлены и потекли, напоминая застывшую лаву.

Про книги и свитки и говорить не стоит. Те были обращены в кучки пепла еще в самом начале.

– Холодная бессердечная шлюха… – повторил профессор.

Он думал, что остался один. Наедине со своей болью и гневом. Оттого и дал волю раздирающим изнутри чувствам, пока не услышал хруст битого стекла и звуки приближающихся шагов.

– Признаю, Эдвард, ты меня удивил, – мягко произнес Окрус. – Сто одиннадцать лет, но ты так и не утратил человеческих качеств. Скорее наоборот. Эмоции и гормоны бурлят в тебе как в молодом мужчине.

– Сейчас не самое подходящее время для разговоров.

– Именно поэтому я и здесь.

– Зачем?

– Долг дружбы. Если одному из нас плохо, то второй просто обязан прийти другому на помощь. Разве не так?

– И что ты предлагаешь?

– Поговорить. По душам.

– Мне нужны не разговоры.

– А что?

– Я хочу взять паузу. На пару лет.

– Ты же знаешь, что это невозможно. Процесс уже запущен, и, к сожалению, обратного пути нет.

Окрус прошел прямо сквозь парапет, а затем уселся на него сверху, вглядываясь в мерцающие огни городской цитадели.

– Я не смогу нормально работать, зная, что моя жизнь от меня ускользает, – профессор выдержал минутную паузу. – Жена ушла от меня. Лучший друг меня презирает. Любимая женщина с каждым днем все отдаляется, превращаясь в бессердечную пародию на снежную королеву. И даже ты… постоянно что-то скрываешь и утаиваешь, будто бы ведешь двойную игру.

– Элли приняла единственно верное решение. Генри сделал свой выбор в пользу того, что считает правильным. А Ада просто-напросто немного запуталась. Что до меня, то я всегда был и остаюсь на твоей стороне.

– Запуталась… – повторил Доусон. – Её замешательство сводит меня с ума.

– Не так страшно потерять человека, как из-за человека потерять себя, – Окрус задумчиво поднял глаза к звездному небу. – Не стоит искать счастье в других. Ведь оно не в них, а в свободе быть собой и на своем месте.

– Ада моя. Была, есть и будет.

– Не хочу тебя расстраивать, но Ада перестала быть твоей в тот самый день, как обрела самосознание.

– Нет, – Файр покачал головой. – Так быть не должно.

Стихиалий улыбнулся.

– Знаешь, когда-то я тоже был молодым. И даже помню свою первую любовь. Тогда я совершил все мыслимые и немыслимые ошибки. Писал по сотне сообщений, то обзывая её, то уговаривая вернуться. Стоял с букетом роз у дверей подъезда. Говорил, что обязательно изменюсь и всё исправлю.

– Писал по сотне сообщений? – удивился профессор. – Твой мир был технически развит?

– Он не сильно отличался от вашего. Но это не важно. Это было давно. Тысячи лет назад. Важно то, что именно тогда я усвоил для себя ценный урок. Поэтому послушай мудрого совета. Дай ей свободу и время на то, чтобы в себе разобраться. И тогда она снова к тебе потянется. А будешь давить, принуждать, ставить ультиматумы и выяснять отношения – Ада отдалится от тебя еще сильнее.

– Это всё из-за него. Из-за того парня. Я чувствую. Между ними что-то было. Её словно тянет к нему.

– Эо – стихиалий. Её полная противоположность. А противоположности, как ты знаешь, притягиваются. Вопрос лишь в том, надолго ли?

– Он её касался. И даже хуже. Я уверен в этом. И если это так, то я убью его.

– Нет, не убьёшь. Он мой брат. Единственный родной человек на всем Эль-Лире. А быть может, и во всей Вселенной. Поэтому прости, мой дорогой Эдвард, но подобного исхода я допустить не могу.

– Он словно яд. Вторгается и отравляет мою жизнь. Рушит её ко всем чертям.

Окрус соскользнул с парапета и принялся прохаживаться вокруг террасы, ступая по воздуху.

– Но и ты не без греха.

– О чем ты говоришь?

– О твоей жене.

Ученый помрачнел. Намеренно или нет, но стихиалий сковырнул его самую болезненную рану, что по-прежнему отзывалась в груди Файра муками совести.

– Я тебя не осуждаю. Лишь констатирую факт.

– Я уговаривал Элли забыть обиды и отправиться вместе с нами. Она могла начать новую жизнь. Помолодеть. Найти кого-то… более достойного. Но вместо этого она предпочла встретить конец там, на Земле, – ученый вновь прошелся кулаками по стене, вдребезги ломая едва зажившие кости. – Я умер для неё в тот самый день, когда она узнала… Старый извращенец, совративший собственную «дочь». Мужчина, что променял сорок лет брака на сверхинтеллектуальную куклу.

– Что поделать? На любовь закона нет.

– Я – плохой человек, Окрус. Плохой. И получаю ровно то, что заслуживаю.

– Ты не плохой человек, мой дорогой Эдвард. Ты – великий ученый. И ты знаешь, что эмоции и чувства чаще мешают, чем служат во благо.

– Ты ведь можешь забрать их. Хотя бы на время.

– Могу, но не буду.

– Почему?

– Потому что ты гиперболизируешь и возводишь мелкие проблемы в абсолют. Просишь антибиотики там, где сгодится обычный подорожник. Поверь, Ада по-прежнему тебя любит. И будет с тобой до конца.

– Откуда такая уверенность?

Окрус улыбнулся, а затем материализовал позади себя вибрирующую арку портала.

– Я просто знаю.

Вергилий. Эанна…

– Уа!

– Малыш. Прекращай. Ты его так до инфаркта доведешь.

– Уа! Уа!

– Да что же это такое…

Я отвлекся от виртуальной проекции и осуждающе посмотрел на зверька.

– Хангвил, я, конечно, понимаю, что копаться в яме и пытаться вытащить раругга из норы – чертовски интересное занятие, но ты бы не мог телепортироваться обратно? Ты мне мешаешь поставить цистерну. Да и дергать за хвост старого ящера – далеко не лучшая идея. Того и глядишь извернется и начисто откусит пушистую голову.

– Уа?!

– А ты думаешь, ему хватит мозгов понять, кто именно трепет ему нервы?

Кошачий медведь на мгновение задумался, после чего отпустил наконец кончик хвоста и с тихим хлопком переместился мне на плечо.

– Премного благодарен.

‹Извлечь› – ‹Подтвердить›

Бум!

Многотонная стальная капсула встала на место, издав напоследок чавкающий звук.

Отлично. Теперь осталось присыпать её землей и на какое-то время забыть.

– Так, что у нас далее…

Пользуясь случаем, я вновь развернул перед глазами чертеж Августа.

Город-ловушка, город-головоломка, город-аттракцион. А еще чудовищный геморрой для инженера. Как и для меня. Интеллект – четыреста пятнадцать единиц, но общей картины я так и не видел. Лишь с трудом разбирал пометки, где и как установить тот или иной механизм, тщательно замаскированный под объект социального назначения. Эдакий средневековый антураж, за которым прячется убийственный коктейль из высокотехнологичных примочек.

Пока что мы закладывали только основы, куда в будущем будут добавлены нажимные пластины, веревки, растяжки и фальшивые секции. Как и прочие спусковые триггеры, включая звуковые вибрации, колебания температуры и отблески света. Главное – чтобы сами жители Эанны ненароком не поубивались. И не лезли копаться там, где не следует.

Ведь даже установленная на месте отсутствующего фонтана цистерна при необходимости подаст в резервуар тонны кислоты, превращая городскую достопримечательность в садовый распылитель. Такой, что накроет площадь целиком и сработает не хуже, чем яд Пятнистой Гидры, доставившей нам на болотах кучу проблем. Собственно, именно её многочисленные железы и были основным ингредиентом плавающей внутри отравы.

И это что касается механических ловушек. Про магические пока речи не шло. Их будет больше, гораздо больше. Заклинания, печати, охранные руны, зачарования и зелья. Как и полюбившиеся нам гибриды техномагии по типу Мерунеса Аполло.

«Беллерофонт», «Инверсия» и «Синички»… Это было круто.

– Хм…

Я продолжал изучать чертеж Августа.

Замок, донжон, посад, кольцо крепостных стен с подъемными мостами и фланкирующими башнями. Рыночная площадь рядом с префектурой. Склады, павильоны, инженерные сети, очистные сооружения и прочие незначительные детали, включая озеленение и ландшафтный дизайн.

Судя по всему, у «учителя» действительно был уникальный мозг, раз он за неполные сутки умудрился спроектировать добрую треть города. Или же это был приступ вдохновения, спровоцированный вчерашним приглашением?

Десять тысяч человек пополнили ряды Вергилия за минувшую ночь и всё продолжали пребывать, отчего мегалиты вблизи океана работали без перебоя, напоминая своими вспышками Площадь Порталов в Затолисе.

---