– Ты знаешь, что я хотел бы сделать этот праздник самым радостным в твоей жизни. Я хотел позвать гостей и устроить рыцарский турнир, на котором ты могла бы самолично наградить победителя. А ещё я устроил бы бал и… Ладно. Зачем я об этом говорю? – Вдруг резко оборвал себя король. – Скажи, что хотела бы ты сама, и я постараюсь исполнить твоё желание.

– Просто побудь со мной завтра целый день, только со мной! – Попросила Еви и покрепче прижалась к отцу.

***

День семнадцатилетия Евмении начался с суматохи. Король пытался отдавать приказы о платье и приданном, готовить отряд сопровождающих и в то же время быть рядом с дочерью. Евмения, увидев, как разрывается отец, махнула рукой и отпустила его. Что значит собственный праздник, когда решаются интересы всего государства?

Девушка прошла в свою комнату. Надо было отложить вещи, которые она хотела взять с собой, в новую жизнь. Мольберт и краски, любимые книги и, конечно, том Предания. Еви бережно складывала вещи на кровать, вынимая из сундуков всё, что было ей памятно, что говорило о матери и отце. Платья, шали, туфли – всё надо было уложить в дорогу. Она не хотела доставлять лишних хлопот королевской челяди. У них и так было слишком много дел. "Всё что можешь сделать сама – сделай!" – Часто повторял ей в детстве отец. И Еви всегда старалась следовать этому принципу.

Она удерживалась от слёз, пока ещё удерживалась. Завтра её оденут в наряд невесты и, попрощавшись с отцом, она уедет в новую жизнь. Что ждёт её там? Евмения старалась не думать об этом. Она ещё до конца не осознавала, что старая её жизнь закончилась. Больше не будет рядом отца, с которым она делила все радости и горести правителя Тур'Адора. Не будет больше знакомого лица няни Аганы, которая всё детство заменяла ей мать. Она не услышит больше весёлой болтовни служанок.

Как она любила сидеть в детстве на кухне, на маленькой табуреточке у окна, слушая, как за окном завывает вьюга! А кухарки болтали без умолку о городских новостях. Иногда одна из них принималась что-нибудь тихо напевать, а остальные подхватывали напев, не забывая, впрочем, о работе. Тогда Еви услышала много песен и легенд того древнего, изначального Тур'Адора, который ещё помнил, как по слову Творца всё Светомирье возникло из небытия. И тогда же она в первый раз услышала легенду о Чаше, ту, что потом записали в Предание почти слово в слово. Потом она выучила её почти наизусть.

В ней красочно говорилось о том, как Творец, создав Светомирье и населив его людьми и прочими народностями, спустил на землю, в одну из долин Чашу, из которой исходила жизнь. Так долину назвали Долиной Жизни. Она круглый год зеленела и цвела, а соки жизни из неё расходились по всему миру. В древней легенде даже говорится, что эта Чаша способна исполнять желания и исцелять больных. Но никто не стремился в Долину, чтобы проверить эту легенду. Ибо путь туда долог и труден. Долина со всех сторон окружена горными пиками, которые словно стена, преграждают путь.

На северо-западе Светомирье кончается у самых Окраинных гор. Что там дальше – не знает никто, даже Хранители. Они живут у самого подножья гор отшельниками в небольшой башне и преграждают путь к Чаше, предостерегая живущих от попытки пройти в Долину Жизни. Легенда гласит, что только чистый сердцем и помыслом человек может безбоязненно подойти и коснуться Чаши. Но кто же почтёт себя достаточно чистым? Несколько смельчаков рискнуло пойти наперекор Хранителям. Больше никто их никогда не видел.

Еви поверила в эту легенду безоговорочно и навсегда, только услышав её. Нет, она никогда даже и не мечтала увидеть Чашу. Ей не о чём было ещё просить. Но какая-то светлая тоска иногда томила душу. Как было бы хорошо жить в том, древнем Светомирье, когда не было вражды и войн, а над всеми государствами царил вечный, светлый день.

Евмения задумчиво перебирала свои рисунки, унесясь воспоминаниями в детство. Внезапно её отвлёк топот копыт за окном. По мостовой к королевскому дворцу спешил отряд воинов. Они будут завтра сопровождать её в долгую дорогу до Свадебного Дома. Девушка вздрогнула и помотала головой, пытаясь избавиться от тяжёлых мыслей, разом навалившихся на неё и такого странного, несвойственного ей чувства щемящей тоски. Всё будет хорошо.

В дверь тихо постучали, потом она почти неслышно открылась, и вошёл король.

– Ты уже собираешься, Еви? – В голосе было столько тоски, что Евмения отвернулась, чтобы сморгнуть слезинку.

– Да, папа. Я думаю, завтра будет некогда.

– Ну хорошо, хорошо… – Король задумался, словно забыл зачем пришёл, а потом вздохнул и, подойдя ближе к Еви, протянул ей на ладони маленькую шкатулочку.

– Что это?

– Открой.

Еви открыла шкатулку. Внутри, на бархатной подушечке, лежала миниатюрного вида золотая подвеска, изображавшая чашу.

– Это мне?

– Да. Твоя мама сказала передать её тебе, когда ты будешь выходить замуж. Она не расставалась с этой подвеской до самой смерти. Это украшение передавалось по наследству в роду принцесс Алдереда. Носи её и не снимай.

– Хорошо, папа.

– Вот и славно! – Фарон взял подвеску с подушечки и засмотрелся. Она была сделана словно из какого-то тёплого живого золота. Он медленно поднял её за невесомую тоненькую цепочку и надел на шею дочери, потом застегнул и застыл, любуясь.

– Спасибо. – Тихо сказала Еви.

– Пусть мамино благословение хранит тебя. – Король нагнулся и поцеловал дочь.

– Ваше величество! – Прервал его запыхавшийся советник, заглянув в открытую дверь, – Там вас ищут, по поводу церемонии.

– Иду. Не грусти, Еви. Я обещаю, что вечером обязательно зайду к тебе, и мы ещё поговорим. – И король скрылся за дверью. А Евмения погладила рукой золотую чашу на шее и внезапно разрыдалась.

Глава 3. Невеста

Евмения молча стояла у зеркала в своей комнате, пока горничные одевали её в дорогу. Несмотря на то, что путь предстоял долгий, по традиции, Еви должна была явиться в Свадебный Дом на церемонию в полном наряде невесты, и в таком же наряде она прощалась с родственниками и друзьями навсегда покидая отчий дом. Только вот традиции эти не были рассчитаны на столь дальнюю дорогу. Поэтому одна горничная, молодая и смешливая Ирма, всё же ехала вместе с ней.

Еви, наверное, была красивой невестой. Наверное, потому что она сама не могла оценить свою привлекательность, да и не думала никогда об этом. Она с детства не любила смотреться в зеркало, её не интересовали наряды и причёски. Вот и сейчас она с полным равнодушием стояла и наблюдала за своим отражением. Хотя нет, не совсем с равнодушием. Ей нравилось платье невесты – оно было таким белым и нежным, воздушным и кружевным, что просто не могло не привлекать.

И она в нём совсем отличалась от себя той, которую она знала. Еви любила в детстве бегать по дому, открывать двери в старые пыльные спальни и разглядывать портреты величественных дам в длинных бальных нарядах. Она совсем не походила на них, ни царским выражением лица, ни высокой фигурой, ни гордой осанкой. Ну а может это просто художник приукрасил. Еви вспомнила случай из детства и улыбнулась.

Однажды отец позвал придворного художника нарисовать свой портрет. Так было положено, на память потомкам. И художник изобразил гордого мрачного властелина, под стать королю Галераса, вместо добродушного полноватого папы. Ну и посмеялись же они потом! А теперь, вспомнив об отце, Еви загрустила. Видит Творец, как ей тяжело его покидать! Он ведь совсем заскучает без неё.

Нет! Она не будет унывать. Всё будет хорошо! Они будут писать друг другу письма. Ведь гонцы из Галераса едут не так уж и долго. Если вскачь – всего неделю пути до королевского дворца. Она потерпит.

Еви с трудом дождалась, пока горничные закончили её одевать. Наконец одна из них расправила платье и кружевную накидку на плечах, а другая – завязала белые сандалии с шёлковыми лентами до колен. Они попрощались, пожелав ей счастливого пути и убежали, со смехом переговариваясь о чём-то своём. А девушку вдруг накрыла какая-то смутная печаль. С этого дня, с того момента, как она сядет в карету, держащую путь в Свадебный Дом, её жизнь будет тесно связана с чужой страной и чужим народом. Кем она станет для них? Сможет ли она привыкнуть к иному порядку и иным людям? Она знала, что должна привыкнуть и что иначе быть не может. Но почему-то печаль не уходила.

И ещё отец… Еви знала его давнишнюю боль. Он всегда мечтал о наследнике, но так любил маму, что просто не смог жениться во второй раз. И тогда свои мечты он перенёс на неё. Она знала, что папа хотел выдать её замуж за какого-нибудь знатного тур'адорца, пришедшегося бы ей по душе, а потом, подождав ради приличия пару лет, объявить её мужа преемником.

Ведь, по завету Предания, муж дочери становится королю самым ближним родственником, как сын. И он первый тогда мог претендовать на трон. Да больше было и некому. Самыми ближними родственниками были кузены матери, принадлежавшие к знатным родам небольшого государства Алдеред, граничившего с юга с Тур'Адором. А тур'адорцы скорее бы согласились видеть на престоле простолюдина, но своего, чем правителя из знатных родов другого государства. Так уж они были устроены. Королева может быть из другого народа, но королём непременно должен быть только тур'адорец.

---