Всё, что от тебя осталось

Кати Беяз

Предисловие

Роман «Все, что от тебя осталось» собрался по частям в течение шести долгих месяцев. Он в равной степени основан на фантазии автора и на историях поныне живущих людей, заглянувших однажды в глаза своей смерти. В основу захватывающего сюжета легли повествования людей, побывавших за гранью реальности, и сумевших донести свой опыт до благодарного слушателя. Мне, как писателю, приходилось пропускать через себя поистине шокирующие вещи, понимая, что они, скорее всего, не являются плодом бурного воображения рассказчика. Два раза я всерьез хотела оставить начатое без продолжения и дальнейшей публикации – так тяжело давался пересказ вещей, не поддающихся никакому научному объяснению. Но даже на время оставляя работу над романом, я ощущала, что история продолжала жить во мне, пытаясь каждый раз вырваться наружу. Сегодня, дописав последнюю строчку, я почувствовала небывалое облегчение. Я отпустила свой корабль призрак в дальнее плавание с таким непростым, а порой поистине ужасающим грузом. Повествование ведется от мужского лица, хоть автором является женщина. Намеренно выбрав этот непростой путь, я заложила в книгу части реального рассказа, не желая менять в нем ни единой буквы. Персонажи и имена в книге вымышлены, все совпадения случайны.

Там, где война войною крыла,

Куда войска держали смертоносный курс

Сквозь полотно времен ты не забыла

Наш крик и плач, и нашей крови вкус…

Введение

Если приказ «не шуметь!», значит я здесь не один?!

Впереди тусклым зеркалом блеснули стальные двери такие, на которые лишь стоит нажать плечом, и ты уже по другую сторону. На уровне глаз – круглые мутные окна. Надеюсь, я смогу хоть что-то разглядеть сквозь стекло. Однако уже через пару шагов я понял, что они покрыты инеем. Причем иней нарос с их другой стороны. Стало быть, там, куда я иду, температура ниже нуля.

«Надеюсь, я еще теплый, – отметив с особым сарказмом, я приложил свою ладонь к окну. – Это всего лишь стекло, оно нагреется и растопит тонкий снег».

Спустя минуту стекло и вправду приобрело некоторую степень прозрачности, и я в него взглянул. Поначалу я ничего не увидел. Там было совсем темно. Лишь когда глаза привыкли, я смог рассмотреть в свете луны высокий лес. Тот самый лес, в котором сейчас шёл. Остатки тумана стелились по земле, и в их странном свечении я вдруг увидел множество силуэтов. Они были повсюду. Эти темные человеческие тени просто стояли там, неподвижно замерев.

Раздался громкий хлопок, и чья-то рука ударила в стекло. Бледная ладонь в мелких порезах застыла по другую сторону двери. Я отлетел назад и парализованный страхом упал на осколки кафеля. В мыслях пронеслось «беги», и в то же мгновение над головой погасли лампы. Где-то далеко они еще мигали, но надо мной уже нет. Во мраке картина в круглом окне обрела четкость, и я увидел, как рука незнакомца сползла. Поодаль чернели силуэты. И тут они пробудились, а их хищные глаза озарились странным огнем. Обнаружив источник звука, они все как один теперь смотрели прямо на меня.

Глава 1

Женя

«Если хочешь быть однажды спасенным, надо научиться спасать…»

***

Я услышал, как открылась пивная бутылка и кто-то жадными глотками выпил навскидку половину за раз. Повернув зеркало, я увидел довольного Толю. Его редкая белесая бородка была еще в пене, которую он совсем не спешил вытирать.

– Толик, это же по-свински! – разозлился я.

Он обещал сменить меня сразу после границы. Сейчас же он пил пиво и довольно улыбался, без стеснения смотря на меня сонными прозрачными глазами.

Я вообще не понимал, как этот парень мог быть отличником. Это походило на какой-то магический трюк, но длинноволосый хипстер без грамма ответственности учился на одни пятерки. Завидовал ли я ему? О да! Мало того, что он был чертовски хорош собой, так еще и получал от жизни все, чего хотел. Толик был полной противоположностью мне, ведь я знал, каких трудов стоит хорошая жизнь и как ни на минуту нельзя расслабляться. Как только у него получалось пить вечерами пиво, а утром сдавать все экзамены на отлично?! Я не знал. Он не производил впечатления начитанного или одаренного парня. Все преподаватели до единого настороженно смотрели на этого Курта Кобейна, когда тот впервые заходил в аудиторию. Но стоило ему открыть рот, как из его уст сыпались реплики, показывающие блестящее знание предметов.

Помню, был у нас один профессор, отличавшийся чрезмерной предвзятостью ко всему молодому поколению. Мы ужасно боялись его зачетов, не говоря уж об экзаменах. Я вышел радостный с тройкой, мне не надо было пересдавать и видеть этого черта в человеческой шкуре еще раз. У Толи же была пятерка.

– Как? – взбесился я.

– Что как? – не понял он.

– Как тебе снова это удалось?

– Бро, ты говоришь ребусами. Выражайся яснее… – недоумевал он.

Этот парень даже не понял, что я говорю про оценки!

– Братан, как ты получил пять?

Тот смущенно заулыбался, показав свои коварные ямочки и обнажив белые ровные зубы.

– Ты продал ему душу? Признавайся! – не отставал я.

– Ты что, о предмете? Это все не так важно.

– А что важно?

Нет, мне было крайне интересно, что же действительно важно для человека, которому все в жизни удается. Он засунул руки в карманы джинсов, которые раздражающе безупречно сидели на нем. Пожав плечами, он закатил свои выразительные голубые глаза к потолку и выдал:

– Не знаю, чувак, что реально важно. Но точно не оценки.

Чтобы купить эту машину, я работал по выходным два года на стройке. Я не питал особой любви к физическому труду, однако это было то, что могло дать мне толчок к воплощению моей мечты. Все то время я практически не общался с друзьями, не смотрел кино и толком не спал. Один раз бригада с пятницы отмечала день рождения прораба, и, чтобы выполнить субботний план и уложиться в нормативы, мне пришлось целый день одному внаклонку таскать тяжелые мешки с песком. Я заработал тогда грыжу, которая то и дело ныла, а этим вечером особенно. Она тупой болью блокировала весь поясничный отдел и отдавала в левую ногу. Возможно, мне пришлось бы тяжко с механической коробкой передач. Хорошо, что мой железный конь был оснащен по последнему слову техники, так что на трассе я не пользовался педалями вовсе. Всего пары кнопок на руле вполне хватало для поддержания оптимальной скорости и плавного торможения. У матери была хорошая мазь для спины, она быстро снимала любое напряжение в позвоночнике и приятно пахла хвоей. Я так торопился, что забыл ее. Она всегда возмущалась, размазывая пахучую смесь по моей пояснице:

– Ты гробишь себя смолоду! Куда торопиться?! Все успеется! Всех денег же не заработать…

Куда там?! Они с отцом никогда не торопились, оттого мне сейчас приходится наверстывать, отдуваясь за них. Наша двухкомнатная квартира уж давно позабыла, что такое ремонт, а обои, наверное, были свидетелями перестройки. До самого института я спал на детском диванчике, подставляя под ноги кресло, позаимствованное у гарнитура из родительской комнаты. Каждый раз, когда я ложился в это замысловатое сооружение, мысли о стильных молодежных комнатах моих друзей удручали. Я даже никого не мог пригласить к себе… Так что с первой же зарплаты на стройке я взял в кредит большой мягкий диван ярко-желтого цвета. Часто я заставал на нем мать, она приходила с работы и ложилась ко мне отдохнуть. Отец же так ни разу на него и не присел. Этот диван, кажется, только злил и раздражал его.

– Ничего вычурнее ты не мог купить?! – возмущался он.

– Мне надо спать на чем-то! Или ты думал, что я на всю жизнь останусь пятиклассником, которому не нужна кровать побольше…

– Мы с матерью зарабатываем столько, сколько можем. Дед в твои годы в сыром окопе спал!

– Именно поэтому его уже нет в живых!

Я никогда не жалел о прошлом. В моей жизни все шло по тщательно разработанному детальному плану, который неизбежно выводил меня на путь успеха.

Пейзаж сменился. Нас окружили горы. Температура за окном стремительно падала, а дорога приобретала плавную витиеватость. Хвойный лес буквально склонился над нами, а сквозь его макушки поблескивали снежные вершины. Я включил подогрев сидений и сказал всем пристегнуться.

---