Охота на некроманта

Саша Молох

Пролог

«Первая форма – начало вашей работы. Тело. Оно может дать ответы, оно может убить, оно может стать просто прахом. Все зависит от вас и от того, откуда у вас растут руки. И где находятся мозги.

Вторая форма – склад памяти. Не обманывайтесь – там нет личности, души и прочего. Вторая подконтрольна, но никогда не упустит шанс вас угробить. Не теряйте контроль. Память дает второй форме возможность манипулировать вами. Помните: единственное, чего они хотят – согреться. Утратите контроль – станете грелкой сами.

С третьей формой еще никому не удавалось договориться. Если произошел выворот и вы упустили контроль – бегите. У третьей формы нет памяти, личности и жалости. Только инстинкт: уничтожить того, кто когда-то навредил исходному телу. И она задавит всех, кто встанет на пути. Обычно первым на ее пути попадается некромант. Запомните! Третья форма на свободе – это ваша четвертая форма. И правило тут одно: ноги в руки и звать на помощь.

Ну и четвертая форма. Самое приятное. Она постоянна. Четвертая форма не отвечает, не способна на передвижение и подвержена распаду.

Четвертая форма – это ваша хорошо проделанная работа.

Ну, или плохо проделанная работа, если в четвертой форме вы сами».

Отрывок из лекции Петровского «Введение в основы некромантии»

1998 год. Раевское кладбище

От облупившейся трубы колонки, из крана которой капала ржавая вода, до ворот было ровно тридцать два шага.

Егор уже пять раз прошел туда-обратно и теперь прикидывал, сколько сантиметров в его шаге. Ну, чтоб потом пересчитать все в метры и предъявить этому полудурку Роме за каждый.

Гребаное солнце еще не село и даже не собиралось – казалось, так и зависло над горизонтом. Последних лучей как раз хватало, чтобы плечи знатно жгло под темной формой, а по спине струями сбегал пот.

Пекло сегодня с самого утра стояло адское. Для мая и здешних мест – необычное. Кликуши по местным каналам немедленно принялись орать про конец света, скорый потоп, метеорит и казни египетские. Особенно уличные проповедники. Эти были самые громкие. Правда, завидев Егора в форме, они затыкались, но стоило ему пройти мимо, как за спиной снова слышалось «Покайтесь!».

На завтра по телику опять обещали тридцать шесть, а значит, нагревшийся асфальт точно округлит до сорока. Но завтра хотя бы можно отсидеться дома или, плюнув на все, укатить с Серегой купаться на озера – тот давно звал с собой, вроде у него как раз выходные по нечетным.

Егор еще раз дошел до ворот и обратно и уселся на низкую кирпичную кладку, отделявшую колонку от аллеи. Вода в натекшей из крана луже отчетливо воняла канализацией, и запах напрочь отбивал желание освежиться.

Рома опаздывал на час, и Егор даже предполагал, что могло задержать этого мудака. Наверняка тот никак не мог распрощаться с Катькой. Еще бы! Если б Егору привалило такое счастье, он бы ее на службу с собой брал, чтоб не отрываться, или вовсе бы уволился. Но ему не свезло, хотя он старался, да! Катя долго мялась, а потом выдала натужное про друзей и «хорошего человека». Как будто ему легче должно стать от того, что он хороший. Хотя, может, так и есть – у него даже разозлиться на Катю не выходило.

Зато добрые люди вчера рассказали, кому удача привалила.

Егор сначала не поверил – все переспрашивал, как дебил: мол, точно видели, не перепутали? На что его сочувственно хлопали по плечу и клялись мамой, что да, своими глазами, по Новаторов шли, за руки держались.

Егор к Роме ходить не стал. И звонить – разговаривать тоже. Чего тут ходить и о чем говорить? Был друг – теперь нету. Была любовь – теперь тлен.

Напился вчера, конечно, до белых глаз. Вроде как до полночи с кем-то разговоры тер, но проснулся почему-то дома – с тяжелой, как чугунное ядро, башкой и желанием вылакать если не Онзу, то два ее притока точно. До смены, правда, пришел в себя, даже побрился не порезавшись. И на Раевском стоял ровно в семь.

Один, как идиот, стоял, а Ромы не было. Потому что тот наверняка торчал у Катьки на кухне и пил чай, который она заварила. С мятой. Она всегда делала мятный чай, и это единственное, что не устраивало в ней Егора. Мяту он не любил.

Зато теперь чай ему не грозил – весь чай был готов выхлебать Ромыч. Удобный парень.

Часы на запястье пиликнули, отмеряя очередной час.

Егор пятерней зачесал назад светлую челку и открыл папку с разнарядкой.

И дел-то было – всего ничего: поговорить с уже почившим свидетелем. Сам мужик помер от цирроза пару месяцев назад, поболтать с ним надо было про налет на ювелирный, тоже несвежий – двухгодичной давности. В управе очередное перетряхивание старых папок – начальник сменился, лютует.

Егор проверил шнуровку на берцах, не выдержал – стянул форменную куртку и остался в майке. Все равно никто не увидит, дураков нет – в такую жарищу по погосту шляться.

Рома тоже не дурак – вот, не пришел.

Егор снова прогулялся до ворот, в очередной раз убедился в отсутствии присутствия напарника и, сплюнув в пыль, зашагал к указанному в разнарядке месту.

Разнарядка была простая, и второй некромант требовался только для галочки и соблюдения техники безопасности. А какая тут безопасность, когда хочется Ромку под ближайшую плиту подсунуть и домкраты выдернуть?

Лучше уж Егор сам, потихоньку, не торопясь…

На нужной могиле торчал покосившийся временный крест с табличкой, под которым стояли в трехлитровой банке почерневшие гвоздики.

Егор уселся на низкую соседнюю оградку, повесил на зубцы куртку, автомат поставил рядом и постарался целиком поместиться в реденькую тень от куцей березки. В глубине кладбища тени были куда гуще, перспективней и даже на вид значительно прохладней, но работа, к несчастью, лежала с краю – на обочине главной аллеи, на самом солнцепеке.

Уже потянув молнию на сумке, Егор понял: просто сегодня не будет. От жары все заготовки расплавились, и теперь вместо дежурных покрышек в сумке катался единый глиняный ком: жирный и липкий с одной стороны и крошащийся в рыжую пыль с другой.

– Твою ж в доску…

Что такое «не везет» и как с ним бороться?

Сейчас еще по закону подлости Рома припрется и по вечной своей привычке начнет смеяться. Всегда смеется сам и других смешит. Катьку вон насмешил. До горизонтального состояния. Сука.

Гвоздики отправились догнивать в дорожную пыль, а остаток воды из банки помог привести глину в нужное состояние. Не идеал, конечно, но идти до колонки было лень.

На верхнюю покрышку Егор потратил больше пяти минут – так долго он не возился даже на первом курсе училища. Злость здорово мешала, еще больше мешал пот, который тек со лба на глаза. Вышло криво – в идеале глиняная основа под печать должна быть ровной и красивой, но на деле с ними особо никто не возился – энергетический контур помогает формировать, и хорошо.

С нижней покрышкой промучился еще дольше. Хорошо хоть солнце окончательно скрылось за деревьями. Жаль, духота никуда не делась.

Егор проверил раскладку, раскрыл пробирки с раствором. На минуту прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться. Клиент лежал уже два месяца и говорить через рот точно не мог. Значит, станет мысленно орать – они все орут с непривычки, пока поднимаются во вторую форму, а потом у бедного некроманта будет раскалываться голова.

По чесноку, в такую погодку, с такими дерьмовыми покрышками, остатками похмелья в башке и отвратным настроением работать в одиночку не стоило. И будь сегодня в напарниках кто другой – Егор бы дождался. Наорал бы за опоздание, однако дождался. Но человек предполагал, а бог располагал: дежурный, как обычно, впаял ему в пару Рому. Друзья же – не разлей вода. Напарнички!

Егор еще раз сплюнул горькую слюну, резко выдохнул и открыл верхнюю покрышку.

Клиент откликнулся мгновенно – заорал как неисправное радио, да так, что Егор схватился за виски: почти уснувшая головная боль разом воскресла и засверлила затылок.

– Кто тут? – надрывался клиент, и ему вторило басовитое гудящее эхо – словно пчелиный улей азбуку учил. – Почему ничего не вижу? Ты где, падла? Я тебя щас достану, гнида. Щас-с-с глаза протру и достану. Почему ж так темно-то! Слышишь меня, урод…

Клиент ревел белугой, не давая вставить ни звука, и Егор решил переждать – должен же этот блатной рано или поздно выдохнуться?

Странное эхо перестало делиться на звуки, менять тональность и превратилось в монотонное мычание. Егор с таким раньше не сталкивался, но у клиентов бывали особенности. В прошлом месяце свежего самоубийцу не смогли поднять даже силами всего отдела – покойник фонил, звенел, как комар, но не вышло. А недавно в морге ЧП случилось: дед-ветеран, от инфаркта померший, сам пошел во вторую форму выворачиваться – оказывается, там диагноз с психиатрией был, и вторая личность решила, что его глава собеса отравила, чтоб квартиру отнять.

Этот вот, уголовник, дополнительно фонил, как трансформатор. Лучше бы вообще только гудел, а не орал – цены б ему не было.

Клиент в голове завопил особенно пронзительно, и Егор сильнее прижал руки к вискам. Что-то щелкнуло, и с запястья исчезла привычная тяжесть японских часов. Батя подарил их на совершеннолетие, и они жутко раздражали всю семью ежечасным тонким писком.

---