С архимагом в голове. Том 1

Макс Крынов

Глава 1

Раньше я не обращал внимания на всяких террористов, экстремистов, радикальных анархистов. На нашей фабрике такие не появлялись: мы слышали наполненные гноем и желчью имперские новости о других фабриках, переживших атаку террористов, только не принимали в расчет.

– Проблемы других фабрик – не наши проблемы, – говорил я, когда разговор касался этой темы, и коллеги кивали. Действительно: важнее отработать норму и уйти домой пораньше, чем бороться за давно усопшую экологию планеты.

Написанные краской лозунги на нижних этажах, куда охрана улья предпочитала не заходить, выглядели слишком одиноко, чтобы обращать на них внимание. Я слышал слова: "Пока ты не замечаешь проблему, она готовит для тебя плазмоган", но не обращал внимания, пока поздно не стало.

Все тело свела судорога агонии. Ненавижу дестабилизаторов…

Глаза, которые я старался держать открытыми, закрылись.

Я слышал от кого-то, что после смерти люди видят свет в конце туннеля. После того, как меня раздавило бетонными обломками, никакого света я не увидел. А вот туннель был, да: в конце него царила жутко голодная тьма, и меня несло прямо в пасть этой тьмы.

Хуже то, что потолок, стены и пол туннеля состояли из сплошного месива когтистых щупалец, которые жадно шарили по сторонам, пытаясь нашарить меня. Я не чувствовал тела, но тем не менее умудрялся уворачиваться от щупалец и замедлять полет к черному ужасу.

Мимо меня летели белые шары – когда щупальца касались шаров, я слышал истошные вопли.

К сожалению, остановиться я не мог, пусть и очень хотел. Я догадывался, что хорошим мой конец точно не будет – тьма предвкушала. Каждый шар света, попадающий в эту жуть, сразу гас.

Внезапно меня рвануло обратно, мимо щупалец, которые не успели отреагировать на мой побег – слишком велика была скорость.

И ощущения от реального тела вернулись, да в таком объеме, что я сразу захотел его уменьшить. Каждая клеточка тела полыхала жгучей болью.

А значит, я жив. Без всяких сомнений – мертвецы ничего не чувствуют. Но не уверен, что хочу жить. Если смерть – это отсутствие боли, я жажду умереть.

Головная боль длилась неимоверно долго. Мозг словно драла когтями бывшая, та еще стерва: я не мог шевелиться, думать, не чувствовал тела. Когда привыкал к одной боли, ее сменяла другая: меня будто пронзали холодными иглами, окунали в кипяток, сплющивали в блин. Представьте самую жуткую головную боль, которую когда-либо испытывали, и умножьте в сто раз. Именно такое ощущение я познал. Даже боль от бетонных обломков фабрики, которые меня погребли под собой, не была такой острой и многообразной.

Бесконечная агония накатывала волнами. Если бы я мог, то кричал. Я превратился бы в вопящее, обезумевшее от боли существо, если бы мог! Наверное, потому мне и не позволяли кричать, шевелиться.

Спустя вечность, наполненную невозможной болью, ощущения пошли на убыль.

И пришли мысли.

И только тогда я понял, что не сошел с ума.

Я ощутил под ладонями песок и мелкие камни. Я лежал на спине. В затылок впивалось нечто острое.

Судя по ощущениям, меня бросили в пустыне, но я не чувствую на лице ни противогаза, ни респиратора. Выходит, песок под ладонями – глупая шутка? Розыгрыш?

Мысли вызвали новые вспышки боли, поэтому я сосредоточился на дыхании, стараясь не стонать. Спустя минут пять боль снизилась до умеренно-сильной, и я перестал шипеть сквозь зубы.

После чего открыл глаза и осмотрелся.

Первое, что я увидел – небо. Странное, лазурно-синее, чистое: я видел такое лишь на старых видеозаписях, снятых до того, как Империя присвоила нашу планету. До того, как пошли кислотные дожди. Прежде, чем Ильмсхур превратился в кладбище природы, плацдарм для тысяч фабрик.

Я брежу?

Слишком подробно для бреда: я чувствую ароматы цветов, слышу бормотание. В любом случае, лучше бред, чем бесконечная агония.

Я попытался подняться. Голову пронзила привычная вспышка боли, в глазах потемнело, и я снова вырубился.

– Тернер! Тернер, очнись!

Я очнулся от того, что меня трясут за грудки, и от каждого движения голову будто пронзают штыри.

– Хватит…

Я вспомнил момент смерти. Выходит, лозунги не были пустыми угрозами: террористы, выступавшие против загрязнения планеты, действительно взорвали фабрику, в которой я, Мартин Скавьер, задержавшись после конца смены, домывал огромные цистерны. Последнее, что помню – как куски потолка летят прямо на меня… Хотя нет! Еще я помню, как меня раздавило. Как сплющило мои ноги, как я скреб ногтями бетонную плиту, которая упала крайне неудачно и не убила меня сразу. Не думал, что выживу, но факты фактами: я чувствую ноги, и кроме головы у меня уже ничего не болит. Значит, сейчас я валяюсь в медицинской капсуле и брежу. Но кому нужно вытягивать с того света обычного работягу?

Так… Стоп…

Голову пронзила очередная вспышка боли, и я вспомнил другую свою смерть: как второго меня закинули в странный рисунок на земле и некие силы выворачивали наизнанку саму мою сущность…

Нет! Не мою, а предыдущего хозяина тела!

В голове будто рухнула перегородка и меня погребла лавина воспоминаний чужой жизни. После нескольких минут, за которые информация более-менее уложилась, я понял, что попал в средневековый мир. Здесь обычными людьми правят короли, графы, бароны и прочие, а над ними стоят маги – таинственные и жуткие существа. Права человека здесь не более, чем забавное словосочетание, а либерализм в лучшем случае примут за ругательство.

Имя этого тела – Нильям Тернер. Пареньку тринадцать лет, он обычный бесправный крестьянин. Попался магу-рекрутеру, который путешествовал по королевству Благорин в поисках людей, наделенных крохами силы. Слуги мага схватили Нильяма в поле, где пацан работал, закинули в повозку к нескольким десяткам таких же бедняг и повезли в неизвестность.

Мы давно выехали за пределы земель барона Плюман Бирга, где была деревенька парня. В фургоне находились подростки с разных земель. Ходили слухи, что здесь был парень из соседнего королевства, но погиб после первого испытания.

Я за несколько минут прожил жизнь другого человека и теперь знал все, что когда-либо слышал и видел Нильям. Это хорошо… Для полного счастья осталось избавиться от вредного подростка, который до сих пор тряс меня, как куклу.

– Хватит… Перестань… – прошептал я едва, но этого хватило: меня отпустили.

– Ты должен встать! – напористо прошептал голос. – Если маг поймет, что ты обессилел, он добьет тебя и выбросит тело, чтобы ты не рассказал крестьянам о жутких экспериментах! Вставай, Тернер, вставай!

Верно, мне лучше встать. Обезглавленные тела предыдущих участников экспериментов мы видели сами. Маг не считался с жертвами, его не беспокоило, что о расправах над крестьянами узнают. Либо садисту попросту нравилось рубить головы, либо он получал от смертей дополнительные силы.

Судя по крохам информации, нас везли в магическую школу. Но маг обмолвился, что довезти он должен не меньше тридцати человек, нас же осталось тридцать семь. Сперва набралось сорок пять, но мерзавец устраивал разные соревнования и ставил опыты на проигравших. У подростка, что пытался привести меня в чувство, были свои мотивы: если я не встану, меня убьют, а новую жертву начнут искать среди оставшихся. Если приду в себя, вероятно, снова окажусь жертвой эксперимента. Так что тот, кто заставил меня проснуться, был человеком не столько гуманным, сколько практичным.

Я открыл глаза. Обеспокоенное лицо надо мной принадлежало Паулю Дико, самому старшему из нас. Пареньку было пятнадцать, он несколько лет бродяжничал, воровал и месяц назад попался на краже. Пауля бросили в камеру, ожидать приговора судьи, который здесь был одним – за кражу рубили кисть. Паренька забрал из темницы маг, только вот Пауль не радовался чудесному спасению.

– Помоги подняться…

Пауль вцепился в мои плечи и рывком поставил на ноги – Нильям не отличался мощным телосложением, а вот Пауль выглядел культуристом. Предыдущий хозяин тела не задумывался о том, что бродяга не смог бы достать еду для поддержания такого телосложения, а вот я понял, что скорее всего Пауля отправили за решетку за другое. Например, за убийство или ограбление.

– Как себя чувствуешь, дружище?

Голос Пауля сочился притворным участием, глаза же смотрели холодно – ему было абсолютно начхать, подросток считал меня отработанным материалом, который можно снова подсунуть магу. Хороший подход. Только, пожалуй, не для меня.

– Нормально, – криво улыбнулся я. – Жить буду.

Подонок оценил курьезность заявления, зашелся в тихом смехе и аккуратно хлопнул меня по плечу:

– Обязательно будешь! Куда денешься… Ладно, я пойду к повозке. Приходи в себя и двигай к нам, оставим тебе кашу.

Псевдобродяга исчез, и я огляделся внимательнее.

Нильяма схватили в вязаной кофте и грубых холщовых штанах. Плохонькие ботинки, которые мать подростка выменяла на четыре мешка картошки у местного торговца, остались лежать в поле: как схватили, так и доставили. Хорошо, что рукава кофты парнишка обвязал вокруг пояса, и теперь у меня имелось, чем прикрыть торс.

Я перевел взгляд в сторону. Мы находились возле реки: вокруг росла чахлая трава. Песок, который я нашарил, приходя в себя, нанесло течением, когда река разливалась по весне.

---