Мы, Стамбул и Каппадокия

Анастасия Деева

Пролог

Ночь. Веер за окном слегка колышет листву деревьев, а от этого по стене мечутся нервные тёмные тени.

Я стояла у окна в холле коридора больницы. Единственная дежурная лампа светила в глубине коридора рядом с постом, поэтому я не беспокоилась, что кто-то увидит меня, напуганную, с влажными глазами. Час назад деловитая медсестра дала таблетку.

– Выпьете, быстро уснёте не будете переживать перед завтрашним днём, – сказала она.

Таблетку я выпила, но, видимо она ещё не подействовала, так как я не могла сомкнуть глаз.

Несколькими минутами ранее я написала позитивный пост у себя на стене «В контакте». Это было очередное послание «С добрым утром» всем моим подписчиком. Сообщение было поставлено на таймер, чтобы утром программа сама всё выложила в сеть. Вдруг за мной придут слишком рано?

Я переживала мучительное, тоскливое ожидание будущего, в котором в тугой комок нервов смешивались сложные чувства тоски, неопределённости и страха.

Впрочем, я знала, что так должно было случиться. Врачи не удивили меня, когда сказали, что моя проблема решается только операционным путём. Вызвав скорую, я подготовилась к этому морально. Мне было страшно, как страшно бывает любому человеку перед шагом, который делит мир на «до» и «после».

Меня била нервная дрожь, в которой было много внутреннего накручивания, которое можно передать словосочетанием «если вдруг…». В одной куче были и мнимые тревоги, и реальные. Не только в операции было дело… Почему-то про неё я знала, что она пройдёт хорошо. Дело было а в причине и следствии других факторов. Все так же, как и год назад, я задумывалась о том, сколько мне на самом деле суждено прожить. Эти мысли вновь лезли ко мне, как приставучие, наглые мухи.

– Почему вы не вызвали скорую сразу? – глубокой ночью спросил заспанный, бородатый врач.

– Потому, наверное, что я очень глупая. Спасала ситуацию других людей, – последовал мой ответ.

Это была правда, так как несколько дней до госпитализации я жила на сплошных обезболивающих.

Мне не хотелось подвести одну молодую пару, регистратором на свадьбе которых я выступала. Я редко теперь провожу какие-то мероприятия, но до сих пор ко мне обращаются как к организатору праздничных торжеств. Когда-то я занималась этим плотно и профессионально.

Сразу за ними в моём расписании на месяц значилась клиентка по ландшафтному дизайну, на участке которой я должна была руководить посадкой деревьев-крупномеров. Этот вид деятельности – моё хорошо оплачиваемое хобби, которое позволяет мне жить и путешествовать.

Ещё в плане на эту осень стоял другой участок, где надо было всё подготовить к подзимнему посеву газона. Мне очень нужны были деньги, так как я собралась в Стамбул с младшим сыном, а ландшафтный сезон летом получился не самым удачным. Только когда на кону стоит здоровье, и когда состояние – почти непрекращающаяся боль, между зарабатыванием денег и здоровьем приходится выбрать второе.

«Газон подождет, – решила я. – Посадим весной».

Только было понимание, что подвожу свою клиентку с посадкой крупномеров уже во второй раз. Мне было перед ней по-человечески стыдно. В первый раз мы хотели посадить с ней деревья летом, но там я тоже оказалась в больнице, и тоже из-за скорой. После у неё начались заграничные командировки, и мы никак не могли найти время. Назначили всё на сентябрь. Что могло пойти не так? Всё было уже готово, но тут меня скрутила боль. Пришлось позвонить и отказаться от высадки крупномеров.

Я не могла лишь отказаться от проведения регистрации свадьбы. Речь шла не только о внутреннем чувстве долга. У меня была внутренняя потребность подарить людям маленький кусочек счастья. Знала, что если откажусь накануне, у людей будет сплошная нервотрёпка в самый важный для них день.

Много пришлось передумать за эти дни. Боль выматывала, а до мероприятия надо было прожить в этом состоянии несколько дней. Не схожу ли я с ума, оттягивая отъезд в больницу? Может этот фактор станет самым последним моим подвигом в жизни?

Слава Богу, не стал.

Честно говоря, спроси меня теперь, отказалась бы я от регистрации свадьбы? Нет. Этот опыт до сих пор наполняет меня внутренним светом, и кажется одним из самых прекрасных событий осени две тысячи девятнадцатого года.

Как ни странно, именно в день свадьбы меня отпустили болевые ощущения. Я даже подумала, что смогла бы успеть посадить крупномеры.

Передышка мне была дана ненадолго. Вернувшись с базы отдыха, где я проводила регистрацию, я собрала вещи и вызвала скорую. Здравый смысл подсказывал: откладывать это было нельзя.

– Теперь вы не откажетесь от госпитализации? Вдруг у вас какое-то ещё мероприятие, которое взывает к вашему чувству долга? Может вам еще кого-то спасать надо? – усмехнулся врач.

– Теперь нет, – устало сказала я. – Теперь я знаю, что мне надо спасать себя.

– Себя спасать надо, – серьезно откликнулся он. – Вам не говорили, что другой «вас» у вас уже не будет?

Я это знала. Об этом думается больше всего на фоне возрастающего осознания ценности жизни.

Вердикт вынесен. Согласие на операционное вмешательство подписано.

Ночь до… Я стою в коридоре спящей больницы и думаю о разном…

Вместе с замешательством во мне росло внутреннее упрямство. Я твердо знала: то, что будет «после» должно стать ярче, сильнее и позитивнее того, что было у меня «до». К тоскливому страху постепенно примешивался жёсткий, несгибаемый стерженёк жажды жизни, не дающий мне прогибаться даже в самые трудные времена.

Чего я боюсь?

Я же еще весной в свой «Дневник целей» снесла пункт избавления от проблемы, которая мучила меня целых десять лет. Когда я записывала это в план, не знала, что поставленная задача должна решиться так кардинально. Было страшно от понимания, что нужно пересечь некую черту, после которой возврата к прошлому не будет.

«К нему итак дороги нет ни при каком раскладе!» – горько усмехнулась я.

Природа бесконечно мудра, она не терпит пустоты. Если чего-то у меня не станет, значит, чем-то всё наполнится. От меня одной зависело, чем я наполнюсь.

Так я стояла и смотрела на подсвеченную фонарями листву янтарно-жёлтой березы. Приходило понимание, что я обязательно заполню образовавшуюся нишу любовью, счастьем, путешествиями, интересной и желанной работой, новыми проектами, и исполнениями самых дерзких, самых смелых мечтаний.

Поначалу я испугалась этих простых и спокойных мыслей. Но с другой стороны, кто сказал, что после операции должно быть хуже? Вдруг лишь сейчас всё наладится по-настоящему?

Если подумать, откуда взялась моя проблема? Она выросла из моих собственных мыслей о непрекращающемся чувстве вины. Что будет, когда уберётся это прошлое из жизни? Вырезать. Начать жить с чистого листа. Наполнить себя всем тем лучшим, что может ещё случиться.

Я невольно улыбнулась. Кажется очень странным, когда женщина в ночь перед операцией думает о том, чем наполнить себя с момента «после». Только я внезапно для самой себя стала строить планы на дальнейшую жизнь.

Более того, думала об этом даже на операционном столе, так как удаление проходило под с местной анестезией. Я была в полном сознании. Что думает человек, которого режут? В моём случае лучшем этапе в жизни, который обязательно начнется, стоит только удалить застарелую, спрессовавшуюся боль, которая называется словом «миома». Она причинила мне слишком много неприятностей.

Я лежала под скальпелем и строила самые грандиозные планы из возможных. Пока со мной возились хирурги, в мыслях я ни в чем себе не отказывала.

Весьма возможно, в этой больнице я была первой и единственной пациенткой за всю практику моих врачей, которая на операционном столе задумала если не покорение мира, то колоссальное расширение границ своей собственной Вселенной в лучшую сторону.

Периодически я напевала про себя песню из детского фильма "Завтрак на траве":

И у края пропасти,

И у тигра в пасти

Не теряйте бодрости

И верьте в счастье.

Мою песню прервал поющий из динамиков Стас Михайлов.

Анестезиолог, который работал у них на операции (по совместительству видимо) диджеем, решил, что звезда эстрады задает не тот тон и включил… "Прекрасное далёко".

Я продолжала лежать на столе, и думала, что, наверное, это мне знак.

По-моему мнению, ангелов-хранителей в этот момент вокруг меня было множество, следовательно, они передадут "куда надо" всё задуманное мной. Им не трудно, мне – приятно.

Выписали меня довольно быстро, дав месяц больничного листа. Подзаработать как следует мне не удалось.

При этом мне необходимо было сдержать слово, данное сыну, что мы осенью обязательно побываем заграницей.

Для меня такая поездка – серьёзный шаг. Я испытывала сильный страх перед путешествием в чужую страну. Важным препятствием для меня являлось отсутствие хороших знаний иностранного языка. Школьную программу по английскому, по которому у меня была «четверка», я давным-давно забыла.

Я читала блоги других путешественников, тех, кто ездит по миру, не зная языков вообще. Они говорят, так можно. Только чтобы это понять, надо самой хотя бы раз оказаться в подобной ситуации.

---