Читать онлайн «Ошибки, которые мы совершили»

Kristin DwyerSOME MISTAKES WERE MADE

Copyright © 2022 by Kristin Dwyer

Published by arrangement with HarperCollins

Children ’s Books, a division of HarperCollins Publishers.

© Иванова В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Дэвиду, который всегда думает обо мне.

И совершенно точно не Эдриенн Янг, которая сказала, что купит шестьсот копий этой книги, если я посвящу ее ей, и сожжет их. Эта книга целиком и полностью посвящена не тебе

1

Я думаю о нем. Снова. В это самое мгновение, в котором ему нет места. Там, куда его не приглашали. И мне приходится быть осторожной, потому что воспоминания подобны дождю: сначала одна безобидная капелька падает на мой разум, затем другая, а потом я вдруг оказываюсь под ливнем.

Верх академической шапочки, что я держу в руке, совершенно пуст. Темно-зеленый атлас покрывает головной убор без единого украшения – в отличие от других шапочек, принадлежащих остальным выпускникам из моего класса. Ничего, что характеризовало бы человека, который ее носит. Ничего о ее владельце.

Был бы верх моей академической шапочки так же пуст, будь здесь он? Я гоню от себя эту мысль и глубоко вздыхаю, освобождая проход. Группа однокурсников протискивается мимо меня на огромном стадионе, а я стою у них на пути. Поднимаю глаза к голубому небу, уже начинающему розоветь.

Закаты здесь кажутся не такими, как на Среднем Западе, – ярче, словно свет по-настоящему золотой.

– О боже, – произносит одна из девушек с мелодичным калифорнийским акцентом. Здесь говорят по-другому. Как бы мне хотелось оказаться сейчас дома! Как бы мне хотелось…

На другой стороне покрытого зеленой травой поля я вижу Такера Олбри. Он не тот, кого мне так не хватает. Парень явно направляется ко мне. Глаза его скрыты за солнечными очками, а светлые волосы растрепаны после занятий серфингом. Такер выглядит так, будто он здесь родился. Руки засунуты в карманы идеально сидящих джинсов, последние пуговицы рубашки расстегнуты, приоткрывая треугольник загорелой груди. Он прекрасен безо всяких усилий, будто он родом не из того же городка на равнине в Индиане, где мы оба выросли, а его дом – Южная Калифорния.

Это не так. Такер улыбается и подмигивает группе девушек, что проходят мимо него. Они хихикают, и одна из них оглядывается через плечо, а я уже не в первый раз испытываю чувство благодарности к Такеру за то, что со мной он не флиртует. Улыбка Такера – мощное оружие. Таковы все братья Олбри.

Мой взгляд выражает суровость, хотя на самом деле это не так. Я так смотрю с детства: что-то среднее между искренностью и нахальством.

– Что? – Такер беззаботно пожимает плечами.

– Мой выпускной не место для твоего флирта.

– Эллис Трумэн, – он прикладывает к сердцу загорелую руку, – когда, если не сейчас? Кто, если не я?

Я закатываю глаза.

– Поищи следующую жертву в другом месте.

– Я оскорблен твоими словами! – Его рука ложится мне на плечи, и я испытываю глубокое чувство облегчения, что он здесь. По крайней мере, Такер со мной. Я сотни раз представляла себе этот день, но ни разу именно таким. Я благодарна, что хотя бы что-то пережило прошлый год. И это Такер.

Он достает телефон.

– Покажи нам свой сертификат «Об окончании страданий средней школы».

Я показываю.

– Не у себя перед лицом, глупая.

Я со вздохом опускаю диплом пониже, чтобы камера сняла и меня. Темные волосы, не вьющиеся и не прямые, веснушки, которым, кажется, теперь не суждено сойти из-за бесконечного местного лета, блеклые голубые глаза.

Мне не хочется улыбаться. В нескольких метрах от нас стоит группа сияющих загорелых блондинок, лощеных и безупречных.

– А теперь, – говорит Такер, – тебе осталось только сделать вид, что ты слегка рада.

Я широко улыбаюсь и приоткрываю рот, будто говорю: «Ура! Я свободна!»

Такер снимает фото и опускает руку, ворча:

– С тобой ужасно сложно… Ты знаешь, что девушкам обычно нравится фотографироваться с горячими парнями?

Я смеюсь. Такер не горячий парень. Уж точно не для меня. Он мне почти как брат, лучший и единственный друг в Сан-Диего.

Я не успеваю ответить – меня кто-то обнимает.

– Ты это сделала!

Я напрягаюсь всем телом, когда тетя Кортни громко чмокает меня в щеку. Увидев оставленный ее помадой след, она со смущенной улыбкой пытается его стереть.

– Прости, – бормочет она. Рядом со мной она всегда где-то между слишком дружелюбной и слишком беспокоящейся.

Я пытаюсь быть благодарной за то, что она сделала для меня в этом году. Но не могу перестать думать о том, что потеряла, приехав в Калифорнию.

Убрав за ухо прядь каштановых волос, тетя прокашливается.

– Теперь ты выпускница. – Ее слова звучат по-доброму, но робко. – Как ощущения?

Как и относительно всего остального – все неправильно.

Но она ждет не такого ответа. Я приподнимаю уголки губ.

– Все отлично, наверное.

Ее улыбка чуть тускнеет, когда она смотрит на кисточку моей шапочки. Я рассеянно перебираю пальцами оранжевые и белые синтетические нити. Мне не нравятся эти цвета, потому что они не те. Вместо них должны быть голубой и серебряный школы «Сильван-Лейк-Хай».

– Ты сможешь повесить ее на зеркало заднего вида, когда у тебя появится машина. – Тетя смотрит на меня, поправляя очки на носу. – А может, ребята так больше не делают.

Как будто я знаю, как делают ребята. Она, похоже, упустила тот факт, что у меня тут нет друзей.

Такер издает стон, закидывая руку мне на плечо.

– Никуда не вешай эту отвратительную кисточку. – Он выхватывает у меня шапочку и поднимает ее. Темно-зеленая ткань переливается на солнце. – Но я бы все равно разукрасил эту дурацкую шапку. Диксон в прошлом году маркером нарисовал на моей пенис.

– Такер, – произносит тетя, притворяясь возмущенной.

– По правде говоря, я нарисовал ему сзади на мантии женские груди, когда он выпускался. И он так и проходил с ними всю церемонию.

У меня в голове вспыхивают воспоминания. Чуть позже тем вечером Диксон швырнул Такера в озеро и оставил синяк под глазом. Я почти чувствую запах летней травы, вспоминая кое-что еще.

Истон под темнеющим небом. Взгляд вверх на звезды. Ноги, опущенные с пирса в воду. Кожа так близко к моей, что я чувствую ее жар.

Воспоминания накрывают меня дождем, и я закрываю глаза. Слишком солнечно для всего этого.

– Ты пойдешь на выпускную вечеринку? – Тетя Кортни спрашивала меня уже пять раз, как будто мой ответ от этого изменится. – Тот парень говорил, что-то будет на пляже?

– Парень? – Такер наклоняется к нам. – Симпатичный?

Мягко кладу ладонь ему на лицо и отталкиваю.

– Не собираюсь идти ни на какую вечеринку. Я даже не знаю этих людей.

Красные губы тети сжимаются в тонкую линию.

– Ты занят, Так? – спрашиваю я. – Мы могли бы сходить на пляж. – Пытливый взгляд тети заставляет меня добавить: – Другой пляж.

Я слышу в его голосе неуверенность, когда он отвечает:

– Конечно.

Он лжет насчет того, что у него нет планов. Такеру всегда есть куда пойти.

У меня жужжит телефон. «@duckertucker отметил вас на фотографии». Открываю уведомление и вижу нас обоих, улыбающихся на фоне синего неба. У меня в руке диплом, а на плечах мантия, зеленый цвет которой мне совершенно не к лицу. Но я кажусь счастливой. Очередное подтверждение, что социальные сети – ложь.

Три дня назад моя новостная лента пестрела такими же фотографиями из моей прежней школы в Индиане. На снимках – мои бывшие одноклассники с улыбками и в голубых мантиях. Почему этого нет у меня? Эти фотографии должны были принадлежать мне.

– Ужин? – спрашивает тетя Кортни.

Я представляю, как сижу напротив тети в каком-нибудь сетевом ресторане, мы едим, и она пытается расспросить меня о том, о чем, по ее мнению, должен спрашивать взрослый, родитель. Но она мне не мать, а всего лишь младшая сестра отца, которой не повезло остаться единственным достаточно надежным взрослым, чтобы взять меня под опеку. До этого года я видела ее только на Рождество. Тетя, которую ты видишь раз в год, не тот человек, с которым хочется отмечать одну из самых памятных дат своей жизни.

– Я не настолько голодна.

– О, – улыбка сходит с лица тети, но быстро возвращается. Как и мое чувство вины. – Деньги нужны?

– У меня есть, – отвечаю я. Это еще одно, что я не позволяю ей делать.

– Ладно. Вернешься не слишком поздно? – спрашивает она, но в этом «не слишком поздно» нет никакого смысла. Я ни разу не приходила позже десяти, после того как переехала к ней.

Такер продолжает набирать сообщения в телефоне, и мне становится интересно, с кем он переписывается. Я подавляю любопытство, потому что оно слишком напоминает надежду.

– Эй! – Я толкаю его бедром, и он поднимает взгляд, на мгновение смутившись.

– Прости, – он извиняется и сует телефон в карман, – я просто писал…

Мне так хочется задать вопрос, он уже вертится на кончике языка. Это могли быть просто слова. Но я боюсь, что в них проявится нечто большее, чем вопрос.

Своей маме? Своей семье? Истону?

---